Я иду обратно к столу, а в это время звонит дверной колокольчик, и в зал входит та самая пара.
– Красивее платья я не видела! – восклицает девушка. Американка, судя по акценту.
– Здравствуйте! Чем могу вам помочь? – спрашиваю я с улыбкой.
Они улыбаются мне в ответ ровными и белыми, как клавиши фортепиано, зубами.
– Мы хотели узнать, проводите ли вы свадьбы за рубежом, – отвечает мужчина.
Они подходят к столу, и я ощущаю запах мужского лосьона после бритья. Когда Том собирается на вечеринку, от него пахнет дешевым одеколоном, а этот аромат пряный и утонченный. Дорогой.
– Ну, я не знаю наверняка, – бормочу я.
Маме доводилось организовывать свадьбы за границей, но только для друзей. Чтобы не потерять потенциального клиента, я продолжаю:
– Вы уже планировали свадьбу?
– Мы женимся в канун Рождества.
Видимо, заметив удивление на моем лице, мужчина уточняет:
– Да, этого Рождества. Чуть больше недели осталось. И как раз сегодня утром мы узнали, что у нашего свадебного агента изменились планы…
– Он сбежал с невестой, для которой накануне проводил свадьбу! – восклицает женщина.
Я едва сдерживаю улыбку, предвкушая, как эта история понравится Эллиоту и Тому.
– Какой ужас, – вздыхаю я.
– Да, я очень волнуюсь, – продолжает женщина. – Мы сейчас по делам в Англии, а значит, не можем встретиться ни с одним организатором из Америки.
– Мы даже хотели все отменить, – добавляет мужчина.
– А потом увидели вашу чудесную витрину, – продолжает женщина. – Я так люблю «Аббатство Даунтон»! У нас в Америке его все смотрят.
– Вот мы и решили узнать, не согласитесь ли вы нам сделать свадьбу? – спрашивает мужчина.
– Будет так необычно! – вторит его невеста.
Развалившийся в кресле парень что-то бурчит.
– Конечно, – немедленно соглашаюсь я. – Это агентство моей мамы, но ее сегодня нет. Давайте я запишу ваши контактные данные, и она вам перезвонит, как сможет.
– Договорились. Меня зовут Джим Брейди. – Мужчина протягивает мне визитку с выгравированным именем. На ощупь она плотная и гладкая, как шелк.
– А я – Синди Джонсон, ну, уже почти Брейди, – говорит женщина, отдавая мне свою визитку, на вид не менее дорогую, чем у ее жениха.
– Зал для церемонии мы уже заказали, так что вам нужно будет только его оформить, – уточняет Джим.
– Свадьба будет в Уолдорф-Астории, в Нью-Йорке, – добавляет Синди. И судя по ее многозначительному взгляду, место это неплохое.
– Здорово, – отвечаю с улыбкой.
– Ах, у вас, англичан, такое чудное произношение, – умиляется Синди. – Дорогой, раз мы делаем свадьбу в стиле «Аббатства Даунтон», давай произнесем клятвенные речи на британский манер? Прелестно будет, правда? – Второй вопрос она обращает ко мне.
– Да, прелестно, – я киваю и улыбаюсь.
Хмурый жених в кресле перехватывает мой взгляд и закатывает глаза к потолку.
– Почему цыпленок шел на север, но извалялся в грязи и изменил направление на юг? – набрасывается на меня папа, едва я успеваю войти в гостиную.
Они с Томом развалились на угловом диване и уминают попкорн из глубокой тарелки. На экране телевизора мелькают футболисты. Папа и Том всегда проводят так время, если остаются одни дома.
– Только не спрашивай его почему, – умоляет Том. – До конца своих дней будешь жалеть, что узнала ответ.
– Не будет, – молниеносно отвечает папа. – У Пен такое же отменное чувство юмора, как у меня. Хотя бы одному отпрыску оно передалось.
Папа прав. Я его чувство юмора разделяю, но сомневаюсь, что его можно назвать отменным.
– Так почему же цыпленок шел на север, но извалялся в грязи и изменил направление на юг? – спрашиваю я папу, загребая горсть попкорна.
– О нееет, – стонет Том, пряча голову под подушку.
– Потому что он – грязный изменник!
Мы с папой смотрим друг на друга и прыскаем со смеху. Том жалобно хнычет из-под подушки.
– Как дела в агентстве? – спрашивает папа, просмеявшись.
– Как обычно, – отвечаю я и замечаю, что папа погрустнел. Люди предпочитают играть свадьбы летом, в холодное время года обычно затишье, но этой зимой дела в агентстве идут совсем плохо.
– Ой, забыла сказать про парочку из Америки. Они хотят пожениться в Нью-Йорке. Серьезно настроены.
– Правда? – удивляется папа.
– Да, они хотят торжество в духе «Аббатства Даунтон». Но им все надо суперсрочно организовать. Их предыдущий агент сбежал с чужой невестой со свадьбы, которую он и проводил.
Теперь очередь Тома заходиться со смеху.
– Над чем это вы так хохочете? – заходит мама, снимая пальто.
– Почему цыпленок шел на север, но извалялся в грязи… – начинает было папа.
– Нет! – выкрикивает Том. – Вот тебе шутка: почему американская пара отменяет свадьбу?
Мама смотрит на нас как на ненормальных. Она часто так на нас смотрит.
– Потому что их свадебный агент сбежал с невестой, чью свадьбу проводил! – Том опять покатывается со смеху.
Мама садится рядом со мной и недоуменно спрашивает:
– О чем это он?
Я рассказываю ей про Синди и Джима, добавляя в конце, что они будут играть свадьбу в Уолдорф-Астории.
При упоминании этого места у мамы и папы одновременно вытягиваются лица.
– Уолдорф-Астория… – мечтательно произносит папа.
– В Нью-Йорке… – мурлычет мама.
– Вот их визитки. – Я протягиваю маме карточки Синди и Джима. – Они просили перезвонить, как только сможешь. Я знаю, мы свадьбы за границей не проводим, но лучше ты это сама скажи. Ничего, что я им не отказала?
Мама с папой переглядываются и расплываются в улыбках.
– Ты все правильно сделала, Пен. – Мама притягивает меня к себе.
Родители начинают радостно обсуждать Уолдорф-Асторию, а мой телефон пищит. Сообщение от Эллиота:
ОМГ, папа только что спросил, есть ли у меня девушка!!!
Может, попросить девчонок из команды построиться словом «гей», чтобы ясно стало?
Веселого вечера с Мега-стервой:P
Я быстро печатаю ответ:
Ага, или на кексе из «Шоккивоккидуда» глазурью написать.
Спасибо за пожелание…;) Pxxx
Я отправляю сообщение, и телефон снова подает голос. На этот раз пришла эсэмэска с незнакомого номера.
Привет, Пен! Встретимся завтра у «Счастливого пляжа»? Часов в 12?
Можно пообедать…
Олли x
Глазам своим не верю. Меня, самую неуклюжую девушку во Вселенной, у которой, возможно, проблемы с блохами и газами, Олли зовет на ланч! В настоящий ресторан! С ума сойти… Похоже, у меня будет свидание!
Глава пятая
Если в мире и есть что-то, способное стереть с лица улыбку счастья от будущего свидания, так это гримаса лучшей подруги, которая сидит рядом на кровати, смотрит в пустоту стеклянными глазами и вот-вот упадет замертво от скуки.
Меган пришла только двадцать минут назад, но кажется, что прошло двадцать дней, не меньше. Я пытаюсь ее как-то занять, но на все мои предложения она или пожимает плечами, или цедит сквозь зубы «чего-то не хочется». Не понимаю, зачем она пришла. Чтобы сидеть и дуться? И тут я догадываюсь! Меган мне мстит за то, что произошло вчера в «Джи Би». Наверное, все еще сердится из-за сломанного ногтя. И о чем я думала, когда ее приглашала? Я вздыхаю про себя. Как глупо было надеяться, что эта пижамная вечеринка будет такой же веселой, как в старые добрые времена.
Мы с Меган дружим со средней школы. Все началось, когда первого сентября учительница посадила нас за одну парту. Честно сказать, поначалу я с ней общалась от страха: я все лето переживала, что приду в новый класс, и никто не захочет со мной дружить, что целых СЕМЬ ЛЕТ я буду одиноко ходить по школьным коридорам. Но очень скоро наша дружба превратилась из вынужденной в настоящую.
Мое самое приятное воспоминание о нашей былой дружбе связано с едва ли не самым печальным событием в моей жизни. Когда нам было по двенадцать, у меня умер пес Мило. Меган пришла ко мне в гости с целым пакетом конфет и безделушек, прочитала мне стих про Мило «Маленькие лапки», который сама написала, и подарила рамку с фотографией, на которой я бегаю за Мило по парку. Раньше Меган была внимательной и доброй. Но потом она подалась в актрисы и очень изменилась. Особенно после того, как получила роль на телевидении. Откровенно говоря, это и ролью не назовешь. В короткой рекламе фирмы «Глю Стик» Меган намазывает клеем-карандашом две картонки, соединяет их и говорит: «Вау, как клейко!» Меган показывают каких-нибудь пять секунд, но она все представляет так, будто сыграла главную роль в полнометражном фильме. После этого дебюта она стала ставить себя выше других. И выше меня. Каждая наша встреча превращается для меня в кастинг на роль лучшей подруги: я все время боюсь, что скажу или сделаю что-то не так. Как говорится – «вот и сейчас…»
– Ну… Чем хочешь заняться?
– Без понятия, – бурчит Меган в ответ и обводит взглядом мою комнату. – Господи! Зачем ты сфотографировала камень?
От слов Меган что-то внутри неприятно сжимается. На фотографии – белоснежный камень с тремя дырочками. Эллиот говорит, что такие камешки приносят удачу.
– Это – куриный бог. Ну, счастливый камень, – объясняю я.
– С чего ты взяла? – Меган с усмешкой смотрит на фото.
– Потому что он с дырочкой. Рыбаки всегда брали с собой такие камни-амулеты, на счастье.
Меган снисходительно улыбается.
– Ты такая… необычная, Пенни.
Чаще всего «необычная» – своего рода комплимент. Но из уст Меган это слово звучит как оскорбление. Мне даже хочется ее толкнуть за такое. Сжав покрепче подушку, я вздыхаю. Если это будет длиться всю ночь, я до утра не доживу. Надо спасать положение.
– Может, маски сделаем? – с надеждой спрашиваю я. – У меня еще остались те пилинги с клубничным запахом, помнишь?
– Нет, не стоит. – Меган качает головой.
Я смотрю на стену и думаю, что там, в паре метрах от меня, сидит на кровати Эллиот. Он так близко, а я даже не могу с ним поболтать из-за этой адски неудачной пижамной вечеринки.