Да-ху начал работать, не разгибая спины. Он уже проработал несколько месяцев, вдруг к нему подошел Живодер Чжао и велел большой кувшин вставить в маленький, а в другой раз приказал просушить на солнце полы (в китайском деревне в прошлом даже в помещичьих домах полы были земляные). Эти поручения Да-ху не мог выполнить, и Живодер высчитал у него из жалования двадцать лянов серебра.
В конце года Да-ху пришел к помещику за расчетом. Живодер Чжао спросил его:
– Скажи, сколько весит моя голова?
Да-ху не мог ответить. Тогда Живодер Чжао удержал последние десять лянов.
За целый год тяжелого труда Да-ху не получил ни одного гроша.
Злой вернулся бедняк домой, и все рассказал брату.
– Не горюй, – спокойно сказал Эр-ху. – На будущий год я пойду к нему работать, уж я отыграюсь на Живодере за твои деньги.
Под Новый год помещик снова наклеил на ворота красную бумагу.
Эр-ху, перекинув через плечо свои пожитки, отправился наниматься.
Не успел он открыть ворота помещичьей усадьбы, как навстречу вышел Живодер Чжао.
– Ты пришел работать?
– Да, – ответил Эр-ху.
Помещик начал говорить ему о своих условиях. Эр-ху закивал головой в знак согласия.
– За каждое невыполненное поручение я буду удерживать из твоего жалования десять лянов, – предупредил помещик.
– Я смогу, все смогу, – перебил его Эр-ху.
Во время весенних полевых работ Эр-ху был занят по горло.
Наступило время цветения персиков. Живодер Чжао захотел пообедать среди цветов. Эр-ху он позвал с собой. На заднем дворе помещик велел Эр-ху большой кувшин вставить в маленький. Батрак подбежал к большому кувшину, схватил его.
Но кто же мог подумать, что он бросит кувшин на каменные плиты?
Раздался сильный треск – и кувшин разлетелся вдребезги.
– Ты рехнулся? – исступленно закричал Живодер Чжао. – Сейчас же заплати мне за кувшин!
– А как по-твоему нужно делать? – спросил Эр-ху. – Разве не так? Покажи мне тогда, как большой кувшин вставить в маленький. – А сам тем временем складывал черепки от большого кувшина в маленький кувшин.
Живодер Чжао молчал. Ему нечего было ответить находчивому батраку.
Настали пасмурные дни, пошли дожди, и в комнатах стало сыро. Эр-ху вернулся с поля, где он пропалывал посевы. Когда показалось солнце, Живодер Чжао дал батраку новое поручение.
– Просуши полы на солнце.
Эр-ху взял лестницу, приставил к дому, поднялся с киркой на крышу и стал ее разбирать. Разбитая черепица с грохотом посыпалась вниз.
– Что ты делаешь? Ты совсем взбесился! – закричал и затопал ногами Живодер Чжао. – Заплати мне за порчу крыши.
– Хозяин, не разобрав крышу, нельзя просушить земляные полы. Покажи, как можно это сделать иначе? – спросил Эр-ху.
– Прекращай работу! Ты прав, прав! – кричал помещик.
Минул год. Эр-ху пришел за деньгами. Живодер Чжао решил и тут сыграть злую шутку.
– Скажи, Эр-ху, сколько весит моя голова? Если не угадаешь, я не дам тебе заработанных денег.
– Три цзиня и шесть лянов, – не задумываясь, ответил Эр-ху.
– А вот и нет. Ровно четыре цзиня,- сказал Живодер Чжао.
Эр-ху быстро повернулся, побежал на кухню и принес нож и весы.
– Ты не веришь, давай тогда взвесим, – предложил он Живодеру Чжао.
– Не смей, не смей, – закричал испуганный помещик. – Положи сию минуту нож. Я отдам тебе твои тридцать лянов серебра.
Живодер Чжао открыл шкаф, трясущимися руками отсчитал тридцать лянов серебра и подал Эр-ху.
– Смотри, больше никого не обманывай, – сказал Эр-ху, – не делай из честных людей дураков, – и, не торопясь, вышел.
Живодер Чжао от злости и досады упал, потеряв сознание.
РЫТЬЕ МОГИЛЫ
Жил когда-то помещик, который только и думал о том, что его батрак Чан Чун работает мало, а ест много.
Он часто говорил батраку:
– Если кто-то не делает своей работы, пойди и сделай.
Если кто-нибудь не ест приготовленной ему пищи – иди и съешь.
Говорил это помещик для того, чтобы заставить батрака работать больше, а есть меньше.
Приближался праздник осени. Чан Чун, как всегда, работал целый день, а когда подошел вечер, хозяин велел батраку принести воды и постирать белье.
В праздник все пили вино и ели мясо, а Чан Чун – одни кукурузные лепешки. Вдруг он вспомнил, что говорил ему помещик, встал, взял лепешки, что были принесены в дар богу, съел, потом пошел в контору и стал вытирать счетные доски, исписанные мелом. Увидел это помещик и закричал:
– Кто велел тебе стирать с доски?!
– Разве не ты, хозяин, говорил: если кто-то не делает своей работы, – пойди и сделай. Я вижу: никто не вытирает доску – пришел и вытер.
– А кто съел лепешки? – сердито спросил помещик.
– Я, – ответил Чан. – Разве не ты говорил мне: если пищу никто не ест – иди и съешь.
Помещик вытолкал Чан Чуна из конторы.
– Ты дурак! Иди поработай в поле.
– В поле сейчас нечего делать, – ответил Чан Чун.
– Иди, иди, – показал помещик на ворота. – Увидишь, что люди делают, то и ты делай.
Пришел Чан Чун на поле и увидел – у подножия горы люди рыли могилу. Он тоже начал копать могилу на поле помещика.
Вечером, когда взошла луна, помещик вместе со всей семьей отправился гулять. У края своего поля он увидел Чан Чуна, копавшего землю; с лица батрака катился градом пот.
– Что ты делаешь? – спросил помещик.
Чан Чун перестал копать и ответил:
– Я увидел, что люди роют могилу, и тоже стал это делать. Могила для всей твоей почтенной семьи готова.
Помещик позеленел от злости, не мог сказать ни слова.
ЖИВОЙ ДЬЯВОЛ
Жил один помещик по прозвищу Хо Янь-ван – Живой дьявол.
Был он очень скупым и жадным. Никто не хотел наниматься к нему в батраки.
Однажды пришел к помещику юноша Лю Лоу-у и сказал:
– Я буду у тебя работать, если ты согласишься на мои четыре условия: первое – я не должен носить легкие гибкие вещи; второе – ты, хозяин, не будешь пользоваться моими вещами; третье – я, слуга, всегда буду ходить сзади тебя – своего хозяина; четвертое – я никогда не должен ходить на женскую половину.
– И это все? – удивился Хо Янь-ван.
– Да, это все, – ответил Лю Лоу-у. – Подпишись под этими условиями, хозяин, и тогда я стану тебе служить.
Хо Янь-ван рассмеялся. «Лучшего и не придумаешь. Гибких и легких вещей у меня нет и в помине, – думал он. – А для чего мне нужны вещи работника? Не нужны. Я хозяин, и кому не ясно, что слуга должен всегда ходить сзади меня. А то, что работник не будет заходить на женскую половину, так от этого мне только будет спокойнее».
Хозяин подписал договор.
В этот же день после обеда Хо Янь-ван велел Лю Лоу-у приготовить тележку, чтоб отвезти его в театр, но Лоу-у отказался.
– Везти тележку, – сказал слуга, – это же тащить на себе легкую, мягкую лямку. Я не буду. Ты разве забыл первое условие нашего договора?
Янь-ван ничего не мог сказать. Он велел слуге взять фонарь и сопровождать его.
Когда кончилось представление, Лю Лоу-у зажег фонарь и последовал за хозяином.
Не видя дороги, Хо Янь-ван приказал слуге идти вперед и светить ему.
– Разве мы не договорились с тобой, что слуга будет всегда ходить сзади хозяина?
Хо Янь-ван затрясся от злости и на ощупь стал продвигаться в темноте.
А тут еще изменилась погода, пошел сильный дождь.
– Ты видишь, что я без зонта, – сказал Хо Янь-ван. – Дай мне твою шляпу. С тобой ничего не случится, если даже промокнешь.
– Хозяин, ты не должен носить вещи работника. Разве забыл второе наше условие?
Хо Янь-вану ничего не оставалось делать, как продолжать путь под проливным дождем. В темноте он много раз падал и ругался. Вывозился в грязи, промок насквозь, но работник не обращал на него никакого внимания.
Вернувшись домой, хозяин стал думать, как бы отомстить слуге. Он приказал вынести лохань с помоями из женской половины.
Лоу-у отказался.
– Мы же с тобой договорились, что я не буду заходить на женскую половину.
Помещик совсем взбесился от злости.
– Сейчас же вынеси лохань! – закричал он что было силы.
Лю Лоу-у ему не ответил. Повернулся и отправился домой.
После этого никто не приходил наниматься к Живому дьяволу, а сам он работать не умел. Проел помещик все свое богатство и пошел по миру.
КТО БОГАЧЕ?
Давным-давно жил богач по прозвищу Тесуаньпань – Железные счеты. Он дрожал за каждую копейку. Было у него четыре дочери и ни одного сына, Дочери-бездельницы любили только сладко поесть да получше принарядиться.
«Четыре мои дочери скоро выйдут замуж, – думал Тесуаньпань, – и останусь я один на белом свете. Каждой дочери надо дать приданое. Ох, много же придется истратить денег!» От этих дум тяжело становилось у него на сердце.
Долго думал Тесуаньпань, как сохранить свое богатство, и решил, что надо зятьев принять в свой дом.
«А за кого же выдать дочерей? Сыновья богатых родителей не пойдут в дом тестя. Лучше выбрать мужей из бедняков, которые умеют хорошо работать. Это гораздо выгоднее, чем держать батраков. И дочерям приданого не надо давать».
Тесуаньпань присмотрел четырех сыновей из семьи Чжао Лао-да. Они выросли здоровыми, один сильнее другого, статные и широкие в плечах. Каждый легко мог поднять больше двухсот цзиней. В поле они работали, как тигры. Посевы у них самые лучшие во всей деревне.
Братья обрабатывали землю, арендованную у Тесуаньпаня, сучили веревки, рубили хворост и продавали на рынке.
Односельчане завидовали Чжао Лао-да и говорили, что такие сыновья лучше золота.
«Хорошие мужья будут у моих дочерей», – думал Тесуаньпань. И вот однажды он послал слуг за стариком Чжао Лао-да.
Выслушав помещика, Чжао Лао-да покачал головой и сказал:
– Этого никогда не будет. Жены должны уметь работать, а ваши барышни умеют только наряжаться, даже пищу и ту нужно подносить им к самому рту. Они похожи на людей, склеенных из бумаги. Нет, мы не можем породниться с вами.