шквал критики. Многие другие клиники убеждали, что они бы никогда не ошиблись и сразу бы выявили здоровых людей. Они потребовали направить к ним любое количество таких псевдопациентов. – Я не знал продолжения истории. – Через несколько месяцев представители клиник сообщили, что выявили больше сорока здоровых “засланных казачков”. Но этот доктор… как ты сказал его фамилия? – Розенхан. – Розенхан… Доктор Розенхан заявил, что вообще никого не направлял в их клинику. Был скандал… Скандал… Макар видел как взволнованно хватала воздух Катя губами и растирала худенькие кисти рук. – Откуда я знаю эту историю? – Может прочла где-нибудь. – Я не помню… Когда ты начал рассказывать, у меня пошла дрожь по телу, я ее вспомнила. Словно она всегда была в моей голове. – А может ты врач? Могла ли ты быть психиатром? – В деревне? – она посмотрела на него с укоризной. – Не смеши меня. Ты бы видел дом, в котором я жила. – Был фильм один. Там известный хирург потерял память и стал бродягой, он тоже жил в каком-то деревенском доме. А потом в аварию попала девушка и он смог ее прооперировать, хотя по-прежнему не мог назвать своего имени. Попробуй представить себя врачом. Клиника, белый халат… – Я не знаю… – Что за водитель! Разве можно так подрезать?! Идиот! – Макар выругался, но почти сразу извинился перед Катей: – Прости, водитель буса из себя вывел. Кто только доверил такому машину скорой помощи? – Водитель… скорой помощи… Была какая-то история. Смешная. – Расскажи. Катя нахмурилась. Потерла виски. И вдруг рассмеялась: – Вот! Я знаю почему ее вспомнила. Забавная история. Мне кто-то ее рассказывал. Кто-то из участников этого действия. Кто же мне ее рассказывал? – Катя напряженно кусала нижнюю губу, стараясь восстановить забытые фрагменты истории. – А ты не пытайся вспомнить. Просто расскажи мне так, как услышала ее когда-то. От первого лица, как будто повторяешь рассказ того, от кого услышала. – Я тогда была совсем молодая. – Катя замерла и посмотрела вопросительно на Макара. Стоит ли продолжать, если сразу становится очевидно, что это не могло быть ее историей.
– Продолжай!
– Меня отправили на практику в больницу скорой помощи. Волновалась ужасно. И вот самый первый вызов. Мы едем на квартиру, а там помешательство явное у человека. Скручиваем и везем в психиатрию. Врачи его забирают и ведут оформлять, а я стою на крыльце. Там широкие ступеньки были. Выходит пожилой мужчина в халате. Хмурый такой, резкий, руки все в наколках, по крайней мере там, где видно. На шее тоже татуировки. Я совсем молодая, робею, а он спрашивает:
– Что новенькая?
Киваю головой и не знаю что сказать. Он строго осматривает меня и делает замечание какое-то. Я его боюсь, потому что сразу сообразила, что это и есть их Никодимович. Он когда-то на Соловках сидел, много всего прошел. На руках несколько пальцев не хватало, но обладал такой силищей и моментом умел скрутить и связать даже самых буйных. Поэтому его в больнице и держали, прощали его вспыльчивый характер, но его даже врачи побаивались. Мне так рассказал молодой врач, когда мы еще только ехали туда. Никодимыч замечает, что за углом курят интерны и устраивает им взбучку. Говорит негромко, но смотрит так, что обоих в ту же минуту как ветром сдувает. И вдруг водитель нашей скорой выходит из машины, подходит к крыльцу и ни слова ни говоря демонстративно справляет нужду на ступени прямо на глазах у Никодимыча. Я думаю, все! Сейчас кровавая резня будет.
– И что?
– И ничего. Никодимыч опускает глаза и ничего не говорит, разворачивается и уходит в больницу. А водитель застегивает штаны и спокойно возвращается в машину. Я теряю дар речи, а врач, который с нами приехал и вышел в этот момент из клиники шепчет: Рот закрой и быстро в машину, потом расскажу что это было.
Катя подняла на Макара глаза:
– Откуда я знаю эту историю?
– Так а что дальше? Что это было?
– Я быстро в машину и этот молодой врач…
– Как его звали?
– Не знаю.
– Ладно, продолжай.
– И он рассказал, что у них пару месяцев назад был вызов. Тоже клиент психиатрии, но только тихий. И вот они его привозят в эту клинику, идут оформлять и сажают прямо в фойе у входа за колонну. Мужчина спокойный, они уверены, что никуда не денется. Дальше – узкий коридор с туалетами и потом второе фойе с регистратурой. Но там скамеек нет. Поэтому они оставляют пациента в первом фойе и сами идут в регистратуру. А там никого нет. И оформить не могут, ждут минут двадцать, пытаются вызвонить эту даму. А она никуда не торопится. Через какое-то время женщина возвращается и все наконец оформляют. Она вызывает санитара. Вот как раз этого Никодимыча. У него не смотри, что пальцев нет. Таких узлов как Никодимыч, никто у них вязать не умеет. И силища огромная, молодые рядом не стояли. Тут наша врач встречает знакомого, с которым училась и мы все дружно заваливаем к нему в кабинет на чай. Наше дело – сделано, а десять минут на чай мы найдем, тем более новых вызовов не было. Пьем чай и выходим. Машина наша открыта у входа. А водителя нет. Думаем, мало ли куда вышел. Садимся и ждем. Проходит еще минут десять. Никого. Начинаем нервничать, идем в фойе и у вахтера спрашиваем, мол не видел ли водителя. Вахтер отвечает, что тот заходил, спрашивал где туалет.
Возвращаемся в машину и снова ждем. Мало ли проблемы у человека с животом. Еще минут десять проходит, а его все нет. Начинаем злиться. Идем второй раз к вахтеру и тут из-за колонны тихий голос: “А мне еще долго здесь сидеть?” Понимаем, что нашего больного до сих пор не забрали и возвращаемся в регистратуру, мол что за бардак. Почему полчаса прошло, а пациент наш все еще один у входа сидит. Дама в регистратуре смотрит на нас как на полоумных и говорит, что больной наш давно в отделении. Только он ни разу не тихий, а очень даже буйный. Таких драк тут давно никто не устраивал. Но Никодимыч с ним в два счета справился. Пациент отбивался, кричал, что тут все идиоты и сами ненормальные. Орал, что он здоровый и это мы – психи. Никодимычу пришлось снова свои фирменные узлы продемонстрировать. Руки ему связали, а он все равно вопил, ругался и кричал, что водитель. А Никодимыч говорит, ты не волнуйся так, у нас там в отделени и водители, и трактористы, и балерины и генаралиссимусы. Всяк на своем месте и тебя пристроим. И тут мы все поняли. Оказалось, что водитель наш в туалет пошел, а в это время санитар идет в фойе и никого не находит, пациент тихонько за колонной сидел, он снова в регистратуру, а тут открывается дверь туалета и оттуда выходит мужик. Ну Никодимыч и решил, что это его клиент. Сразу его под руки. Водитель не понял, что происходит, начал отбиваться, а Никодимыч свою работу хорошо знал. Короче, пока разобрались водителя нашего успели отвезти в отделение, переодеть, определить в палату и даже вколоть успокоительное. С тех пор он в эту клинику больше ни ногой и тем более в фойе и туалет не заходил. Теперь, если сильно припрет, демонстративно у крыльца справляет нужду, а Никодимыч скрипит зубами и со стыдом опускает глаза. Неудобно ему, что такой конфуз вышел. Вся больница его подкалывала.
– Никогда не слышал чего-то подобного, – рассмеялся Макар. – А что за клиника?
– Не знаю, возможно, я и не знала ее названия. Это же не может быть моей историей. Я не могла бы говорить: “Когда я была молодая и проходила практику…”. Очевидно же, что я бы так не сказала. Но у меня сейчас возникли такие отчетливые воспоминания! Словно мне кто-то рассказывает и мне хорошо и хочется смеяться. У меня сразу настроение стало меняться. Это вообще первое, что я вспомнила за все время.
– А до этого?
– Ничего, ни знакомых запахов, ни фраз, вообще ничего.
– Первые воспоминания, получается. Хороший знак. Попала в другую среду, плюс стресс, конечно, и этот фрагмент из прошлого стал на место. Значит и остальные встанут. Просто не торопись и спокойно живи.
– Только вот где? И как? И к тому же вдруг я это просто где-то прочла?
– Где ты могла это прочесть? У тебя в доме Максима был телефон, телевизор, компьютер с интернетом?
– Нет. Был его ноутбук, но он всегда его прятал.
– Вспомнишь все, не быстро, но память вернется. Это просто первая ласточка.
– А вдруг Максим прав и я не совсем в себе. Может я действительно в детстве была в лечебнице, как он уверял? И там эту историю услышала? Кто же я?
– А может наоборот у тебя подруга в психиатрии практику проходила? Вариантов много может быть. Не переживай, высажу тебя сейчас у отделения и там найдут кто ты такая. Тогда либо сможешь подтвердить, что Максим твой брат, хотя к такому родственнику не рекомендую возвращаться, либо опровергнуть, но тебе точно помогут установить твою личность. Вдруг тебя кто-то ищет?
– Мои первые воспоминания в доме, когда за окном снег шел. А теперь не знаю что за месяц, но явно лето.
– Весна. Май сейчас, 25 мая.
– За столько месяцев меня бы уже могли найти, если бы искали.
– В этом тоже зерно правды есть.
Они немного помолчали. Навигатор скомандовал повернуть направо и сообщил, что до пункта назначения, которым и был полицейский участок, осталось восемьсот метров. Близился момент, когда он высадит ее у скамейки и отправится на свое задание. В этот момент у Макара зазвонил телефон. Он осторожно поднял трубку, немного помолчал, но потом, узнав голос, выпрямил спину и строго ответил:
– Да, Сергей Борисович, я уже в пути.
Напряженно выслушал то, что ему сообщили по телефону, резко затормозил у участка и выругался:
– Твою ж дивизию? И что теперь делать…
Глава 4. Операция на грани срыва или Из любой ситуации есть выход
Макар включил левый поворотник и прижался колесами машины к бордюру чуть не доезжая до полицейского участка. Не отрываясь от мобильника, он показал девушке на здание и дал понять, что звонок слишком важный и он не сможет сейчас оторваться от разговора. Катя неуверенно пожала плечами, шепнула “Спасибо” и тихонько выскользнула из машины. Как только за ней захлопнулась дверь, Макар включил громкую связь и салон заполнил волевой низкий мужской голос: