Девушки со странностями — страница 4 из 34

Ирэн — более страстная, даже непримиримая. Её цинизм подчас не знает предела, её шуточки и намёки заставляют меня краснеть. Иногда она кажется просто невоспитанной! Неужели она действительно такая или просто поддерживает сложившийся имидж?

Они с Жаклин выглядят как влюблённая парочка. Я чувствовала себя не очень уютно в их обществе. Тем более что Ирэн иногда очень странно на меня смотрела. Оценивающе, раздевающе… Я и не знала, что девушки могут так смотреть! Лучше б на меня так Серж смотрел…

Жаклин очень миролюбива, её невозможно вывести из себя, она умеет сдерживаться. Ирэн — нет, это огонь! Во всём! Возможно, это и привлекло Сержа. Я — не она. Я не так откровенно красива и не так злободневно умна. Её следует бояться.

Вся группа выглядит неплохо и играет… тоже. Хотя я абсолютно ничего в этом не смыслю. У Жаклин хороший сильный голос, не спорю. Возможно, даже сексуальный. Правда, я вообще не могу думать о девушке как о сексуальном объекте.

Что до музыки, весь концерт у меня было дикое желание заткнуть уши! Ну не моё это совсем… Да ещё эта невыносимая толкучка, вопли, крики, духота… Патлатые башки трясутся, как метёлки у болельщиц. Я едва не свалилась в обморок. Может быть, это и вусмерть гениально, только слишком уж громко! Я «отдыхала» на нескольких спокойных балладах и пыталась заговорить с Сержем. Ирэн была слишком перевозбуждена. Через несколько минут после начала концерта она просто перестала нас замечать — оно и к лучшему. Ког да час моих пыток истёк, она исчезла за кулисами.

А Серж не успел. Я осмелела и попросила его проводить меня до дома. Что ему оставалось делать?

Мы шли, разговаривали. Начался мелкий дождь. Я в своём шерстяном жакете стала замерзать, и Серж отдал мне свою куртку… Я до сих пор ощущаю сладкий запах её потёртой кожи, такой волнующе-приятный…

Сейчас, вспоминая всё это, я чувствую, как у меня дрожат пальцы и ноет сердце… Я так мучительно люблю его… Я не хотела, чтобы этот вечер вообще заканчивался. Душа ликовала — но потом, дома, под тёплым одеялом. А тогда я ужасно боялась… Трусиха!

Поначалу Серж был ко мне безразличен, но потом его взгляд потеплел. Мы говорили об учёбе, о «Студенческой весне поэтов» … Давно мне не было так хорошо. Мне казалось, что, если он захочет меня поцеловать, я не смогу устоять и позволю ему это. Но он почти не прикоснулся ко мне. Только два раза, чтобы одеть и снять с меня свою куртку.

Он неравнодушен к Ирэн, за что я её почти ненавижу…

Дневник Сержа

24 марта

Ирэн меня оставила, мы почти не говорили, она меня избегает. Зато меня едва ли не преследует Матильда… Западня… Матильда… Что Матильда? Ничего определённого о ней не скажу. Я нехотя проводил её до дома. Она милая девочка, и всё. Слишком милая. Не моего полёта птичка. Мне её даже жаль. А жалость никогда не способствует эрекции.

Дневник Ирэн

Au meine kleine Hexe!!! note 16

Утром, лёжа в постели, рассказала Жаклин про Матильду. А потом сказала ей главное — я хочу Матильду! Я теперь это совершено ясно осознала.

Жаклин сонно засмеялась и пробормотала:

— Ну так бери, если хочешь.

— Я не могу. Ты ж её видела — она невиннее Орлеанской девы!

— Ну надо же с чего-то начинать.

— Пусть она лучше с Сержа начнёт.

— Что у неё есть такое, чего нет у меня? — потянувшись, промурлыкала Жаклин и положила голову мне на колени.

— Она — запретный плод. Недоступна, и оттого завоевать её ещё интереснее… Я знаю, что, когда добьюсь её, она, возможно, станет мне не нужна, но пока она представляет для меня интерес…

— Прелесть, ты рассуждаешь как мужчина. Причём развратный и неразборчивый.

Я уставилась на неё в недоумении.

— Правда?

— Ещё как. Но этим ты мне и нравишься.

— Но я не хочу быть такой! Я не хочу её использовать.

— Брось! В использовании людей нет ничего преступного — только полезное… — Она обвила рукой мою шею и привлекла к себе. — Господи… Ты сейчас похожа на обиженного ребёнка.

— Слушай, определись всё-таки, на кого я похожа…

— Иди сюда… — Она приблизила свои губы к моим.

И тут я услышала звонкий щелчок фотоаппарата! В лицо ударила яркая вспышка.

— Отличный кадр, девочки! Пожалуйста, не останавливайтесь! У меня ещё целая плёнка…

Мы сразу же оторвались друг от друга — ну прямо две перепуганные школьницы, застуканные в туалете за раскуриванием марихуаны! Особенно перепуганной наверняка была я.

В дверях стоял Марк, беспутный плут. На нём были только джинсы, державшиеся на одном… честном слове. В руках — мой фотоаппарат, на лице — блаженная улыбка, состояние — курящее.

— Эротико-он… — протянул Марк (он всё мало-мальски занятное называет эротиконом).

— Твою мать… Что ты здесь делаешь вообще?

— Я здесь живу, милочка.

— Тогда проваливай! И оставь в покое мою технику!

— Между прочим, ты валяешься на моей кровати.

— Что? Почему ты мне не сказала? — накинулась я на Жаклин — та лишь рассеяно пожала плечами. — Марк, извини, я не знала, что эту квартиру снимаешь ты …

— Ничего, я привык. Подумать только, что вы тут вытворяли!

— Подумаешь об этом сегодня ночью… — усмехнулась Жаклин.

Тут в комнате возник не более изысканно одетый Рено — в трусах, но в шляпе и с тлеющей сигаретой в зубах. Он окинул нас любопытным, но понимающим взором и прищёлкнул языком. Я в очередной раз поразилась, какой он тощий. И на чём там гитара держится?..

Жаклин швырнула в них подушку.

— Проваливайте! У нас важный разговор.

Марк снова принялся нас щёлкать.

— Я уже вижу подпись! — восклицал он, один за другим делая компрометирующие кадры. — «Спецкор „Wild“ берёт эксклюзивное интервью у вокалистки группы StrangeGirls Жаклин Люмьер». Жаклин, улыбочку! «Одно непонятно — почему они в постели и не одеты?». Две красавицы в одной постели! Разве что-то может быть прекраснее?

— Может, — уверенно сказал Рено и прыгнул на нашу окосевшую кровать. Матрас подлетел вверх, и мы с Жаклин — с матрасом вместе. — Я в этой постели с ними!

— Скотина!

— Марк, не завидуй — снимай быстрее!

— Так нечестно! Это же МОЯ постель…

— Зато я первый догадался! СНИМАЙ!

Мы с Жаклин спихнули Рено на пол и вытолкали их за дверь, его и упорно сопротивлявшегося Марка. А потом, смеясь, залезли на кровать, ставшую уже оплотом разврата, и… продолжили наш важный разговор.

Дневник Матильды

25 марта ’03

Мой кот всё ещё пребывает в гомосексуальном загуле.

Адель похвасталась, что Серж с ней заигрывает и называет Газелью. Я тактично промолчала и не стала говорить, что Ирэн придумала для неё более подходящее прозвище — Гнидель! Хотя мне страшно хотелось это сделать. Всё больше презираю Адель. Даже эту носатую лахудру Серж одарил своим вниманием — кого угодно, только не меня!

К нам приехала моя богемная бабушка — разбирать наш семейный конфликт. Когда-то она была ведущей популярной в своё время телепередачи, где выполняла музыкальные заявки зрителей и отвечала на их письма, давала советы, порой весьма смелые, делилась житейской мудростью… И до сих пор она считает своим моральным долгом вмешиваться в личные дела всех своих друзей, приятелей и родственников. Узнав о том, что я уходила из дома (пусть всего на два дня и оставив на тумбочке все координаты Адель), бабушка немедленно примчалась спасать наш домашний очаг.

Возраст свой она тщательно скрывает — его даже я не знаю. А папа, тот вообще не помнит. Знает только, что, когда он родился, она была уже не очень молода, но чертовски знаменита. Так что о летах моей бабули остаётся только догадываться.

Например, когда сегодня утром мы сидели в кафе-мороженом, к ней подошёл седовласый господин лет шестидесяти и, улыбаясь, заговорил:

— Дорогая мадам Баласко! А я вас узнал. Вы прекрасно выглядите! — Как всегда, слыша в свой адрес комплименты, бабушка начала расцветать. — Знаете, моя покойная мамаша запрещала мне смотреть вашу передачу, а я считал, что во всей республике нет женщины обворожительнее вас. Вы же, можно сказать, кумир моего детства!

На этих словах бабуля скривила губы и больше не улыбалась.

Дневник Ирэн

25 марта 2003 г.

После завтрака я попросила ребят одеться. Прилично! И мы приступили к нашей «фотосессии». Первую плёнку, где красовались я и Жаклин, Марк, падла, у меня отобрал, но у меня осталась ещё одна. Давно пора купить цифровой и не мучиться…

— Фабрис, сделай лицо попроще, ты не у проктолога. Рено, не свали Марка. Марк, не сгибайся под Рено, а то ты всё время выпадаешь из кадра. Жаклин, не надо так выставлять… гм… Ладно, делай что хочешь.

— А мне что делать? — услышала я обиженный голос клавишника.

Мой бедный мальчик!

— Винни, тебе ничего не надо делать, ты — совершенство само по себе.

Совершенство растянулось в улыбке.

После съёмок я начала интервью с Жаклин и Рено. Кое-какие пошлые вставочки делал и Марк.

— Знаешь, — сказал он, скосив в мою сторону хитрый прищур, — я бы чувствовал себя звездой, если бы не знал тебя так хорошо.

— То, что ты видел меня нагишом, ещё не значит, что ты хорошо меня знаешь!