тонов замкнул прострел с фланга, и хозяева повели 1:0. В перерыве полностью оголилась двадцатая трибуна, где всегда находились ультрас «Черноморца». Небеседин сообразил, что они понеслись сражаться на Греческую на стороне украинских националистов. Сразу после перерыва «Металлист» сравнял счёт. Нигериец Айила Юссуф в падении головой подсуетился после подачи штрафного. Второй тайм был еще скучнее первого. «Черноморец» играл на удержание, харьковчане не особо старались атаковать. Вениамина к тому времени футбол уже совсем не волновал. Он мысленно находился на Греческой.
- Веня, на послематчевую пресс-конференцию идешь? – с финальным свистком судьи спросил Искевич.
- Франц, мне не до этого, - ответил Небеседин и устремился вниз по лестнице.
Вениамин резво поднялся вверх по Греческой. Увиденное им у «Афины» было ужасающим. Толпа националистов окружила торговый центр и истерически визжала, требуя немедленной расправы над дружинниками. Трое антимайдановцев бегали по крыше «Афины» и стреляли по националистам из пистолетов. Прямо возле районного отдела милиции четверо тинейджеров-фашистов тягали за волосы взрослую женщину. Им не понравилось, что она ответила на русском языке. Милиционеры стояли на пороге райотдела, трусливо покуривали и боялись заступиться за женщину.
Небеседин завернул в Красный переулок и оказался на Дерибасовской. Главная городская улица была ужасающе пустынна. Все магазины и кафе закрылись. Тротуар был усыпан мусором. Вениамин прошел вверх до вице-адмирала Жукова и увидел, что открытая площадка ресторана господина Паста разнесена в щепки. Белые столешницы превратились в обгоревшие дровишки. Мягкие диваны были изорваны в клочья. Таки чуял Паст, что будет заварушка, но это не помогло ему уберечь своё заведение от разгрома.
Вениамин заметил, что по Дерибасовской шастает множество разгневанных украинских националистов и спешно ретировался, пойдя по Ришельевской в сторону железнодорожного вокзала. По параллельной Пушкинской улице под надзором милицейского спецподразделения на вокзал шла колонна мирных харьковских болельщиков. Небеседин присоединился к ним и увидел, что на Пушкинской разбиты бигборды с портретами кандидатов в президенты, не поддерживавших евромайдан. На проезжей части было полно стекольных осколков.
Едва очутившись на Привокзальной площади, Вениамин посмотрел в сторону Куликова поля, откуда высоко поднимались клубья черного дыма. Небеседин сообразил, что это пожар и скорее всего, горит палаточный городок, где он единожды побывал тремя днями ранее. В палаточном городке обитали русские патриоты, готовившиеся защищать Одессу от нашествия бандеровцев. В городке была армейская дисциплина и строгий распорядок дня. Постели отбивались по кантику как в казармах. Каждое утро построение. Питание трехразовое четко по расписанию. В лагере преимущественно находились простые восемнадцатилетние парни, не обладавшие выдающимися антропометрическими данными и опытом ведения боевых действий, но зато у них был несгибаемый характер и сила воли.
- Заявится сюда хоть один хорошо обученный отряд «Правого сектора», так от Куликова поля ничего не останется. Мало у нас народа и оружия, - сказал тогда Небеседину руководитель палаточного городка, выводя его с огороженной территории лагеря.
Приблизившись к Куликову полю, Вениамин увидел, как к палаточному городку устремились сотни обезумевших бандеровцев с ножами, палками и стальными прутьями. Он сделал несколько шагов в сторону подземного перехода, ведущего к вокзалу, и тут же из него вышла Алёна Хорошевская, чей фотопортрет он одобрил в инстаграме несколькими часами ранее. На лице Хорошевской был страх за свою жизнь. От недавней улыбки не осталось и следа. Она понимала, что с её характерной еврейской внешностью здесь опасно находиться. Любой кровожадный фашист может пырнуть её ножиком просто так. Алёна поначалу хотела запрыгнуть в мусорный контейнер и спрятаться там, но муж взял её за руку и увел прочь с Привокзальной площади.
Небеседин осторожно перешел дорогу и направился к палаточному городку на Куликовом поле. Он шел медленно и его постоянно обгоняли бежавшие стремглав нацисты, желавшие уничтожить палаточный городок.
- В сторону все! Здесь небезопасно! Работает снайпер! – прокричал на русском парень с украинским флагом на спине и стал пытаться направить толпу с тротуара в кусты.
Вениамин послушался его совета и начал по зарослям пробираться к площади. Он нашел хорошую точку для обзора, откуда увидел, что на втором этаже дома профсоюзов уже полыхает огонь. Люди в окнах кричали о помощи. Задыхающаяся женщина выбросилась с третьего этажа и вскоре замертво плюхнулась на землю. Огонь разгорался, а бандеровцы продолжали методично забрасывать здание коктейлями Молотова. Боевики стреляли по зданию автоматными очередями.
- Веня здаров, - услышал Небеседин за спиной.
- Шурик привет, давно не виделись, - ответил Вениамин старому институтскому другу.
- Давай позырим, что здесь будет, - невозмутимо произнес рыжий толстяк Шурик.
- Мне кажется это плохая идея. Пора уходить. Оглянись вокруг – полный хаос, - сказал Небеседин и пошел обратно кустами в сторону железнодорожного вокзала.
- Восемь убитых! Уже восемь убитых! – орала женщина с растрепанными длинными волосами у подземного перехода.
Вениамин очутился у вокзала и заметил, что сотрудники станции закрыли на замок ворота и никого не пускают на платформы к поездам. Разъяренные бандеровцы пытались вырвать ворота, но у них ничего не получалось. Небеседин тихонечко прошмыгнул мимо них и пошел прочь. Он видел, как фашистское шакалье смывалось подальше от дома профсоюзов. Приезжие изверги понимали, что натворили делов. Вениамин глянул на дом профсоюзов. Боевики из «Правого сектора» стреляли по дружинникам, находившимся на крыше здания, красный петух охватывал все большее пространство и стремительно несся вверх. А больше сотни милиционеров в пятидесяти метрах от горящего здания спокойно наблюдали за происходящим и ничего не предпринимали для спасения заблокированных в доме профсоюзов людей. Небеседин ужаснулся преступному бездействию ментов и поспешил домой. Уже заходя в свой двор, он обернулся и увидел, что черный дым захватил всё небо над окрестностями железнодорожного вокзала. Мать на кухне смотрела прямую трансляцию с места событий.
- Черти что творится, - сказала она.
- Обыкновенный фашизм, - ответил ей Вениамин.
Небеседин разделся, сел рядом с матерью на кухне и стал смотреть онлайн с Куликова поля. Он не переваривал бездарные местечковые телеканалы, но решил сделать исключение по печальному поводу и посмотреть, что происходит там, где он ходил полчаса назад. По телевизору показывали в прямом эфире, как бандеровцы на асфальте добивали несчастных мучеников, выбрасывавшихся из окон в надежде спастись от пожара. В кустах лежало три трупа, чьи тела были уже накрыты тканью. Окровавленных дружинников стаскивали в кучу и кричали на них со всех сторон. Приехала скорая помощь и врачи пытались всеми силами спасти тех, кто наглотался дыма в здании. Вениамин не смог смотреть трансляцию с Куликова поля больше пяти минут, зашел в ванную, принял душ, прилег на свою кровать и отрубился на несколько часов.
Проснувшись, Небеседин включил ноутбук. Все социальные сети уже были переполнены информацией о пожаре в доме профсоюзов. Новостные сайты пугали статистикой количества погибших и пострадавших на Куликовом поле. Первым делом он решил написать Астафьевой чтобы она не переживала за него.
- Ариш, у нас гранаты, стрельба, камнеметание и лужи из крови, - написал Вениамин личным сообщением возлюбленной.
- Жесть какая! Украина любимая сошла с ума! – ответила ему Астафьева.
- И пока не видно конца безумию.
- Держитесь!
- 38 погибших сегодня в Одессе. И это еще не предел, - продолжал диалог Небеседин.
- ??? Как так? Что у вас там? Боже! – писала Арина.
- Сгорели заживо в доме профсоюзов. Есть и смерти от огнестрельных ранений.
- Как так? – интересовалась Астафьева.
- Наши решили обороняться в здании, а фашисты его подожгли, я в шоке от происходящего вокруг… - ответил ей Вениамин.
После Арины Небеседин написал Ковальскому.
- Ваня, с тобой все в порядке?
- Как тебе сказать… Да цел, здоров. Блин, я даже не соображаю, как выбрался оттуда.
- Дома уже?
- Да.
- Вот и хорошо.
- Спасибо, что волновался, - написал Ковальский.
Остыв, Вениамин начал соображать и вспомнил, кто обычно собирался на Куликовом поле в шесть часов вечера. В это время на место, где раньше стоял памятник Ленину, приходили старики, не имевшие возможности смотреть российское телевидение в интернете. Украина бесцеремонно отключила российские каналы и людям негде было получать информацию, отличную от контента киевских пропагандистов евромайдана. Посереди Куликова поля стояла сцена, на которой был размещен большой экран. Каждый вечер по нему показывали российские новости, и пенсионеры с георгиевскими лентами на куртках сразу же обсуждали между собой последние известия. Куликово поле было клубом русских патриотов, не боявшихся публично высказывать свое мнение. Небеседин часто приходил вечером к месту сбора патриотической публики и слушал разговоры седоватых мудрецов. Орденоносные старцы хотели воссоединения с Россией и признания русского языка вторым государственным в Украине. Они не собирались мириться с тем, что их внуки станут пешками в мире глобализации. Деды приносили андреевские флаги и делились историями из своей боевой молодости.
А в это время киевские сайты уже полнились ложью про то, что в Одессе сгорели российские террористы, приднестровские диверсанты и чеченские наёмники. Вениамин понимал, что это циничное вранье и медийная война в самом разгаре. Он закрыл ноутбук и долго еще не мог заснуть. Вениамин думал о том, что ему суждено было появиться на свет в великой и могучей державе под названием Советский Союз. При рождении ему вручили памятную медаль «Строить коммунизм тебе!». А второго мая он мог получить шальную пулю на Греческой или чего хуже задохнуться в доме профсоюз