– Иду по приборам, – пошутил Кольцов, – все штатно. Выполняйте поставленную задачу.
Стихия буйствовала несколько минут. Потом все внезапно стихло, словно и не было ничего, разбежались тучи, и миллионный город озарило яркое солнце. Народ оживился, выбираясь из убежищ.
Лазаренко быстрым шагом двинулся к светофору. Нетерпеливо подождал, пока загорится зеленый, перешел на противоположную сторону. Но, перейдя дорогу, вдруг повернул почему-то налево, хотя трамвайная остановка была прямо. Он пробежал мимо здания, где размещалось торговое представительство ФРГ, даже ухом не повел, свернул перед огромным гастрономом в «Доме под строкой». Целью оказался таксофон, расположенный на торце здания.
Будка была занята – разговаривала словоохотливая дама. Лазаренко изнывал, метался, как волк в клетке. В итоге встал, фактически прилип к стеклу, угрюмо уставился на говорливую особу. Та никак не реагировала.
В открытом окне издевалась Пугачева: «И переждать не сможешь ты трех человек у автомата!» Алла Борисовна на данном историческом этапе была везде – на радио, на телевидении, даже в кино (кинофильм «Женщина, которая поет»).
Наконец, телефон освободился, и Лазаренко влетел в будку.
Михаил терпеливо ждал на углу. Игорь Дмитриевич явно не собирался домой. Разговор продолжался несколько минут. Лазаренко вышел из будки немного обескураженный и уже никуда не спешащий. Видимо, встреча откладывалась. Он покрутился на месте, отправился вглубь дворов. Минут пятнадцать кружил по району, застроенному историческими зданиями, встал в очередь в киоск «Союзпечать». Время тянулось искалеченной черепахой.
Майор пристроился на лавочке за кустами, тоже ждал. В соседнем переулке страждущие граждане с банками и бидонами осаждали пивной ларек. Очередь за разбавленным «Жигулевским» выстроилась огромная. Доносились недовольные крики. В очереди работали «душманы» – предприимчивые, авторитетные на районе люди. Те, кто не хотел провести вечер в очереди, давали знаки парням характерного вида. Те забирали емкости, лезли в толпу и через минуту оказывались у окошка. Сопротивляться «душманам» было не принято, это могло закончиться неприятностью. Еще через пару минут вам доставляли ваши емкости – уже с пивом. Брали за услугу по-божески – примерно треть от суммы. «Институт душманства» был развит по всей стране и пока не представлял угрозы национальной безопасности. Ландшафт советских городов эти очереди, конечно, не украшали.
Сработала рация. На связи был Славин.
– Товарищ майор?
– Давай, только быстро.
– Довел Урсуловича до дома. Он снова стоял на перекрестке – весь потерянный, прямо жалко человека. Хоть бы в цирк сходил, что ли. Сейчас он дома, я убедился.
– Хорошо. Давай до связи.
– Подождите. – Кольцов скрипнул зубами. Женщина на соседней скамье смотрела с подозрением: с кем разговаривает этот прилично одетый гражданин? – Еще не все, товарищ майор. Людей не хватает. Виктор Алексеевич подключил к наблюдению нового сотрудника. Тот только что доложил: Богомолов вел себя необычно, домой не пошел, сидел какое-то время в соседнем дворе. Подошла машина, водитель окликнул Глеба Илларионовича. Тот быстро сел рядом с шофером, и машина ушла. Сотрудник молодой, опыта нет, собственное транспортное средство оставил за углом. Но запомнил номер и марку машины – старая «Волга» ГАЗ-21 серебристого цвета. Богомолов сильно нервничал.
– Понял, отбой.
Что-то все сегодня нервничали…
Лазаренко купил газету «Комсомольская правда», подался к автомату с газированной водой. Жары не было, но человек нервничал. Он жадно выпил стакан за три копейки, перешел аллею, сел на скамейку, развернул газету, углубился в чтение. Теперь он находился в профиль. Инженер уже не казался таким взвинченным, как десять минут назад. Поднялась женщина, сидевшая на соседней лавочке, стала удаляться, бросив на Кольцова озадаченный взгляд.
Снова включилась радиостанция.
– Вишневский на связи, – донеслось сквозь треск помех. – Вел Голубеву. Смех и грех, Михаил Андреевич. После работы с мужем побежали в ЦУМ. Там была очередь, но они, похоже, шли по предварительной записи. Прибежал сын с дачной тележкой… Купили что-то объемистое, хрупкое, повезли домой со всеми мерами предосторожности. Я спросил в очереди, что это было. Японский столовый сервиз «Фудзияма», плюс наборы хрустальных рюмок и фужеров. Видимо, очередь подошла. Вы бы видели, как они были рады, кроме сына, которому все по барабану. Помог родителям поднять покупку на четвертый этаж и куда-то убежал – видать, к девчонке. Вам не кажется, что это подозрительно? Такой товар… недешевый, в общем.
– Она из кассы взаимопомощи деньги взяла. Знаешь, Григорий, я бы тоже купил… Нормально все, отбой.
Паломничество продолжалось. В эфире появился Вадим Москвин, стал сетовать, что ему опять досталась Мышковец. У этой дамы точно не все дома! Отправилась на такси в дремучую даль: на край города, в Калининский район. Там новые жилые массивы «Родники» и «Снегири» – люди уже живут, но территория еще не облагорожена. Повсюду грязь, все недоделано. Попросила таксиста подождать, сама растворилась в чреве 12-этажного дома. Лифт умчался, а прыгать с такой скоростью Москвин не умеет, поэтому не знает, в какую квартиру она приехала. На выбор – несколько верхних этажей, порядка тридцати квартир. Таксисту заплатила, он ждал в машине возле дома. Пришлось разбудить человека, показать корочки. Водитель полностью проникся. Но по существу ничего не сказал. Вроде к колдуну пассажирка приехала. Молчала всю дорогу, тоскливо смотрела в окно, а когда въехала в район, пробормотала задумчиво: «Ни за что бы не подумала, что здесь живет приличный колдун…»
– Какой колдун, Вадим, проснись, – скрипнул зубами Кольцов. – Колдунов не существует, тем более в нашей стране.
– Он так услышал, – объяснил сотрудник. – Мужчина положительный, в годах. Все понял, обещал на обратном пути разговорить пассажирку. Мышковец отсутствовала недолго, вернулась еще мрачнее. Вышла на Восходе, пошла домой. Таксист дождался меня – я следом катил. Так и не смог разговорить пассажирку. Пытал, что за колдун, но Мышковец замкнулась, попросила не донимать ее расспросами. Снова пустышка, товарищ майор.
– Ладно, подежурь еще часок у ее дома, потом уходи.
В дело вступали мистические силы – только их не хватало для полного комплекта.
Лазаренко убрал газету в кожаный «дипломат» и отправился в путь. Видно, настало время.
Михаил выждал полминуты и пристроился ему в хвост. Лазаренко перебежал трамвайную линию, направился к автобусной остановке. Подошел старенький «ЛиАЗ». Кольцов ускорился, он видел, что инженер вошел в переднюю дверь, и припустил к задней. На носу уже сидели очки с нулевыми диоптриями – не лучшая маскировка, но все же.
Инженер Лазаренко все дальше отдалялся от дома, и это интриговало. Автобус не был забит под завязку, шел по короткому маршруту, но пассажиров хватало. Сзади поднажали, майора вдавили вглубь салона. Он схватился за поручень, скосил глаза. Лазаренко находился на передней площадке, тоже держался за поручень, смотрел в окно. Водитель не спешил, автобус медленно катил по маршруту, подскакивая на неровностях асфальта. Слева остались задворки Оперного театра, чахлый сквер со скрюченными тополями.
– Прокомпостируйте, пожалуйста. – Стоящая рядом девушка в модном шарфике сунула ему билет.
Михаил потянулся к компостеру, проштамповал пронумерованный клочок бумаги. Наличный расчет в общественном транспорте отсутствовал (очевидно, для удобства пассажиров). Билеты продавали в будках на остановках – по шесть копеек за штуку (троллейбусные – по пять). В непробитом виде они считались недействительными. Человек, не успевший купить билет, автоматически становился «зайцем». Теоретически билеты продавал водитель, но дождаться их в набитом салоне было нереально. Граждане, садящиеся в автобус, старались держаться подальше от компостеров: замучаешься пробивать. Фраза «Передайте, пожалуйста» становилась в общественном транспорте самой популярной.
– Спасибо. – Девушка забрала билет и отвернулась.
Проехали еще одну остановку. Лазаренко выходить не собирался. Под курткой завибрировала рация – самое время, конечно. Майор машинально стал нащупывать тумблер, чтобы выключить устройство.
– Ваш билетик, – прозвучало над ухом.
Поездки в общественном транспорте сопрягались с риском. Над душой нависла мясистая дама – контролер. С такой не забалуешь. Проверки в транспорте иногда случались, но почему именно сегодня? Народ выкручивался как умел. Билетик из другого автобуса не годился – каждое транспортное средство оснащалось компостером с уникальным рисунком.
– Ваш билет, говорю, гражданин? – басом повторила дама. – Вы плохо слышите? Будем платить штраф? – она повысила голос.
На них поглядывали люди, на всякий случай помалкивали. Поездка без билета считалась видом спорта – иногда с выплеском адреналина.
Вышел из задумчивости Лазаренко, закрутил головой. Михаил подвинулся – чтобы контролерша его закрыла.
– А вы плохо видите? – процедил Михаил, бегло показывая служебные корочки. Он бы с удовольствием купил билет, крохобором он не был, но – как?
– Что вы мне суете? – разозлилась дама. – А еще такой приличный с виду гражданин! И не стыдно!
Весь автобус был уже в курсе. Вытягивал шею Лазаренко, шушукались и посмеивались остальные пассажиры.
– КГБ… – прошипел на ухо даме Михаил и сунул удостоверение прямо ей в глаза. – Хотите неприятностей, уважаемая?
Работница стушевалась, прекратила нападки. Кажется, прозрела – стала покрываться нехорошими пятнами. Безбилетником Кольцов не являлся, имел право на бесплатный проезд. Какие же бестолковые эти сограждане! Контролерша попятилась, спряталась за девушку в модном шарфике, которая ничего не поняла. Михаил отвернулся.
Поездка продолжалась, на него уже не смотрели. Через минуту он рискнул повернуть голову. Как вовремя! Лазаренко протискивался к выходу в переднюю дверь.