– Садитесь! – крикнул Некрасов. – Знаете, куда ехать? Проглядел я его, Михаил Андреевич, не засек, куда он за площадью подался. Да еще водитель такой лихой…
– На Орджоникидзе. – Кольцов забрался на переднее сиденье. Кряхтящий Москвин пристроился сзади слева. Стонал Вишневский, забираясь внутрь.
– А ты куда лезешь? – разозлился Кольцов. – Кровь с головы течет, дуй в управление, обратись к врачу…
– Не дойду, товарищ майор, далеко тут, – простонал Григорий, – через весь центр с дырявой башкой, уж лучше я с вами…
Подбежал Алексей Швец, утрамбовал товарища вглубь салона, втиснулся сам. Закрывать дверь пришлось на ходу. «Волга» сорвалась с места, пронеслась через перекресток на зеленый свет. А дальше горел красный. Капитан врубил сирену, стал прорываться сквозь ползущий с проспекта транспорт.
– Ничего себе скрытное задержание… – простонал Вишневский.
– Держите, мужики. – Капитан извлек из бардачка перетянутый резинкой пакет с аптечкой. – Там бинты, йод, перевяжите этого страдальца. Время есть, долго будем колесить.
Прорезался эфир. «Молчанов, поднимай ГАИ! Всем постам – задержать такси ГАЗ-24, цвет желтый, номер, предположительно, начинается с 6 или 8, оканчивается на 02!» – кричал в рацию Некрасов. – Пассажир – мужчина сорока лет, телосложение спортивное, усы, серый плащ, спортивная сумка… Преступник вооружен, может оказать сопротивление. Брать живым!»
Машина зацепила краем площадь Ленина, вынеслась на сравнительно узкую улицу. Справа проплывал величавый Оперный театр. Сирену выключили: глупо с ней ехать, когда не знаешь, куда. Эфир трещал, переговаривались работники оперативных служб.
Дорога раздваивалась. Куда ехать? Чертыхнувшись, Некрасов свернул налево, на Мичурина, прижался к обочине.
– И что, Виктор Алексеевич, приехали? – язвительно спросил Кольцов.
– А куда прикажете? – рассердился капитан. – Штейнберг будет выбираться из города, у него не осталось другого выхода. Сам виноват: нападение на сотрудников госбезопасности при исполнении ими служебных обязанностей. Статья с гарантией, и дипломатическая неприкосновенность – не в помощь. Но здесь этих выездов – несколько штук, куда он подастся? Да еще покрутится по городу, машину, не дай бог, сменит. Предлагаю не пороть горячку, товарищ майор. Думаю, он рванет через барахолку на Кузбасс, почти уверен; туда и будем потихоньку выбираться…
Закряхтел на заднем сиденье Москвин, опасливо ощупывая отбитые ребра. Швец бинтовал голову Вишневскому, бормоча, что теперь тот похож на героического красного командира. За окном проплыл Центральный парк, где ГИП Лазаренко встречался со своей пассией; стадион «Спартак», Центральный рынок, оккупированный лицами приезжих национальностей.
Дождались! Сообщала государственная автоинспекция: автомобиль такси с государственным номером 38–02 НВО замечен на улице Кошурникова! На требование инспектора машина не остановилась, проследовала дальше. Погоню наладить не успели, но сигнал разлетелся.
Некрасов переключил передачу, стал набирать скорость. Улица Гоголя была загружена едва на треть, препятствовали только светофоры с красными огоньками.
Снова сообщение: искомая машина ушла в район «Лады», где сделала остановку, там автомобиль покинул один человек. Но не Штейнберг. Взволнованный водитель побежал к ближайшему автомату, сообщил об угоне.
– Я же говорил! – ликовал Некрасов, утапливая педаль. – К барахолке он идет, на кузнецкую трассу!
Преступник двигался по улице Гусинобродской в направлении городского вещевого рынка. Мелькнула мысль: не хочет ли раствориться в толпе? Но вроде не сворачивал. Дистанция сокращалась: Некрасов ловко объезжал попутный транспорт, наращивал обороты. Врубил сирену, чтобы игнорировать светофоры.
– Теперь прокатимся с ветерком, – капитан хищно оскалился.
– Без фанатизма, Виктор Алексеевич, – предупредил Кольцов. – Живых людей все же везешь.
Поступил новый сигнал – теперь с истеричным надрывом. Напротив рынка машину пытались остановить вооруженные инспекторы. Водитель вроде бы смирился, начал притормаживать, смещаться к обочине. А когда гаишники направились к машине, вдруг резко рванул – инспектор лишь чудом успел отскочить. Опять провозились, бросились в погоню с опозданием.
Чертыхаясь, Некрасов повел машину по какой-то убогой, но совершенно пустой улочке, несколько раз сворачивал. Мелькали гаражи, небольшие промышленные предприятия. Капитан отлично знал город. «Волга» выскочила на шоссе в тот момент, когда Штейнберг уже проехал, а гаишники еще не подтянулись. Вновь взревела сирена. Шарахнулся, как от чумы, вяло ползущий «Запорожец».
– Считай, зажали его, – торжествующе объявил Некрасов, включая повышенную передачу. – Впереди стационарный пост, через него упыря не пустят. Товарищ майор, я, кажется, вижу его… – Капитан подался к стеклу, вытянул шею.
Показалось такси. Возможно, то самое. Между ними – всего лишь несколько грузовиков и легковушек. При звуках сирены водители послушно прижимались к обочине. «Волга» летела как на крыльях. Дистанция стремительно сокращалась. Возможно, Штейнберг и был неплохим водителем, но вряд ли освоил строптивую советскую технику. Ведомственную «Волгу» догоняли гаишные «Жигули», водитель включил сирену и мигалку – чтобы веселее было. Под сенью дружеских штыков стало спокойнее.
Впереди показался стационарный пост. И вдруг такси ушло вправо, скатилось с шоссе!
– Куда это он? – всполошился Кольцов.
– Вот дьявол… – заскрипел зубами Некрасов. – На кладбище уходит, об этом я как-то не подумал… Ничего, товарищ майор, догоним, по могилкам он не разгонится…
Происходящее все больше напоминало безумное кино. Удивляться нечему: преступник понимал, что на посту ему крышка. Использовал любую возможность.
Он влетел в кладбищенские ворота в тот момент, когда чекистская «Волга» съезжала с трассы. В задний капот уперлась машина автоинспекции.
На кладбище были люди. Май – традиционная пора посещения усопших родственников. Да и хоронят без выходных и праздников…
Народ кинулся врассыпную – Штейнберг пролетел по центральной аллее, ушел в сторону. Началась игра в кошки-мышки. Машина ГАИ вырвалась вперед, ушла в отрыв.
– А мы сюда, – пробормотал Некрасов, сворачивая направо.
Мелькали оградки, могилы со звездами и крестами. Чем дальше, тем менее ухоженные, заросшие травой, с покосившимися оградами. Люди озирались, провожали глазами спешащую «Волгу». Сирену выключили: только здесь ее не хватало.
– За это он тоже ответит, – мстительно бормотал Вишневский. – Ишь чего удумал – покой наших мертвых тревожить…
Автоинспекцию Штейнберг, кажется, сбросил с «хвоста», заставил плутать. До выезда на широкую аллею оставалось метров тридцать, когда по ней промчалась знакомая машина с шашечками.
Заголосили радостно и дружно. Некрасов утопил педаль. «Волга» вылетела из проезда, вписалась в поворот. Гаишники точно отстали. А вот теперь взревела сирена. Кладбище обрывалось – его территория впечатляла, но в бесконечность пока еще не устремлялась.
Кончились последние могилки, Штейнберг съехал с пригорка. Щебеночное покрытие сменилось грунтовым. Дорога тянулась вдоль леса. С такси происходили какие-то странности: из капота заструился дымок, а потом вдруг повалил густой черный дым. Двигатель перетрудился. Машина шла рывками. Это роли не играло: по проселочной дороге он все равно бы далеко не ушел.
Штейнберг вывалился из машины, кинулся в лес. Когда подъехали чекисты, его уже и след простыл. Злость душила. Кольцов первым покинул машину, бросился к лесу. Зачем обувь драил? Ноги проваливались в рыхлое месиво между кочками, грязь липла к дорогим ботинкам.
Из леса стали стрелять – это уже полное безобразие! Две пули прошли над головой, Михаил присел, спустил флажок предохранителя и тоже открыл беглый огонь. За спиной стреляли товарищи.
Штейнберг ни в кого не попал, да и вряд ли имел возможность прицелиться.
– Прекратить огонь! – прокричал Кольцов.
Где-то далеко трещали сучья под ногами убегающего человека. С дороги съехали гаишники, машина спешила к лесу, играя огнями, как новогодняя елка. Кольцов замахал руками: давайте в объезд! Сообразили, стали выруливать на дорогу, идущую вдоль опушки…
Все эти движения не имели особого смысла.
Группа вошла в лес, но далеко не продвинулась. Бывший спецназовец германской армии уже ушел. Этот черт был уникален! Ветки цеплялись за одежду, стебли обвивались вокруг лодыжек. Швец подвернул ногу, стал смачно выражаться. Преступник ушел невредимым.
Капитан Некрасов побежал обратно в машину, схватился за рацию. Подкрепление уже выдвигалось. Отряд милиции особого назначения высаживался из автобуса с обратной стороны лесного массива…
После обеда стало окончательно понятно: поиски успехом не увенчались. Специально обученные люди несколько часов прочесывали окрестности, пугая грибников, влюбленных и прочий бродячий люд. Мелькали свидетели: кто-то все-таки видел незнакомца, но ничего определенного. Штейнберг мог сменить одежду, обзавестись транспортом, на худой конец, поймать попутку. Деньги у него были.
Михаил уже успокоился, курил в машине, откинув голову. В салон забрался Швец, тоскливо уставился в окно.
– Ничего, товарищ майор, никуда он не денется. Куда он сбежит? Аэропорты и вокзалы перекрыты, на попутке далеко не уедет. Рано или поздно попадется, вот увидите. В розыск уже объявили, у каждого постового будет фотография. Но изворотливый черт, нам бы такую подготовку…
– Он может отсидеться, – отозвался Кольцов, – в какой-нибудь деревне или поселке. День, два, неделю. Потом начнет выдвигаться. В Москву ему надо, в посольство – американское, германское – в любое. Только там он почувствует себя в безопасности. И что-то мне подсказывает, что у этого вурдалака есть все шансы…
Глава двенадцатая
Концерт «В рабочий полдень» лихо начал Александр Градский со своим «Яростным стройотрядом». Песня была напористая, мелодичная, голосистый певец брал любые ноты. Возникло острое желание бросить работу к чертовой матери, уехать подальше в тайгу – к романтике, болотам, комарам.