Девятый круг — страница 38 из 39

– Плохо плакали. Лучше надо было плакать. Давайте руку, поднимайтесь. Сами сможете спуститься? Только, чур, не бросаться вниз головой, как Галина Сергеевна, договорились? Это ведь тоже не ваше?


Спать не хотелось. Успешно завершенное дело – лучшее тонизирующее. Ошибки в расследовании, погибшие люди – неизбежные сопутствующие факторы. А если и нет… победителей не судят.

– Гражданин Болдырев Валентин Сергеевич, 59 лет, – отчитывался Вадик Москвин, уже оправившийся от испытания своего скелета на прочность. – До выхода на пенсию по выслуге лет служил во вневедомственной охране. В институте – четыре года. Невозмутимый добросовестный сотрудник, мы сами это видели. Причины предательства пока не выясняли, успеем. Дальний родственник Погодиной – двоюродный дядя по отцовской линии. Проживает за стенкой от Золотарева. Телефона в квартире нет, а как пособнику шпиона без телефона? Много лет на очереди, но так и не дождался. Проявил творческий подход, договорился с алкашом из соседнего подъезда. Сделка взаимовыгодная, тому вообще по барабану. Протянул незаметно провод под плинтусами, а за софой, где спал Золотарев, просверлил отверстие, через него и протянули связь. Фактически только Болдырев этим номером и пользовался – по своим темным шпионским делам. Если алкаш у себя из любопытства снимет трубку, раздастся щелчок – станет ясно, что подслушивают. Обматеришь – смутится, положит трубку. Не любопытный был Золотарев, плевать он хотел, кто звонит на его номер.

Штейнберг подбрасывал деньжат Болдыреву, а тот – Золотареву. И все довольны. Так и жили, пока на горизонте не замаячил Комитет. Штейнберг из будки звонил – ну, тогда, перед вашей битвой в заброшенном доме… Болдырев вас по голове отоварил – за инструкциями пришел к тайнику (не все же можно по телефону). Тут Штейнберг и просек: следили за ним, видели, как он из будки звонил. Выяснить спецслужбам, на какой номер – плевое дело. Понятно, станут копать, неизвестно, чем кончится – в общем, приняли решение. Провод убрали, Болдырев в сквере презентовал Золотареву бутылку с метилом – из лучших дружеских побуждений. Тот, понятно, не дурак – выпил. Дальше мы знаем… Кстати, о смешном, – Москвин хихикнул. – Как выяснилось, очередь все-таки подходит: Болдыреву через неделю должны установить городской телефон. Жена будет пользоваться, а он – нет. Нехорошо, в общем, вышло, товарищ майор, – рядом была разгадка, а не догадались. Вернее, вы догадались, но дело уже к финалу шло…

Ирина Погодина сидела на табурете, съежившись, прятала глаза. Ей позволили помыться, причесаться, дали щетку для одежды. Но чудесной метаморфозы не случилось – в комнате для допросов сидело жалкое подавленное существо, утратившее последние жизненные силы.

– Поправьте меня, если ошибусь, Ирина Владимировна. Вы делали снимки секретных документов, например, утром, когда коллеги еще не подошли, или в обед, когда все расходятся. Кассеты передавали Болдыреву на проходной, а он их доставлял в тайник на Фабричной.

– Да, в основном, так и было… – голос ее звучал слабо, безжизненно.

– Ну что ж, неплохое поступление адреналина в кровь. И сколько лет вы этим занимались?

– Больше двух лет…

– Вы представляете, какой урон вы нанесли государству?

Арестантка молчала, только ниже опустила голову.

– Вы неплохо себя чувствуете за рулем, Ирина Владимировна. У вас же нет машины?

– Это машина соседа. Иногда он оставляет ключи, а я довожу его до дачи. Сам уже не может, зрение село. Однажды договорился до того, что собрался переписать машину на меня… Я обучалась в школе ДОСААФ четыре года назад, считала, что в жизни может пригодиться: когда-нибудь приобрету собственную машину…

– И куда вы, интересно, бежали с гражданином Болдыревым? Это же не секрет?

– Поселок городского типа Марьинск на Омской трассе… Есть адрес, Отто Штейнберг дал его еще год назад. Безопасное место, где можно отсидеться в случае опасности. По трассе всего два часа езды… Он говорил, что от провалов никто не застрахован, надо лишь вовремя все предвидеть и принять упреждающие меры…

– У вас же мама, сын, которого вы любите? Готовы были их бросить?

– Нет… – Арестантка утерла слезу указательным пальцем. – Штейнберг обещал, что при таком раскладе надежные люди вывезут из Н-ска моих родных, и мы все равно воссоединимся. Обещал новые документы и отъезд за границу через Казахстан и Армению – в Турцию…

– И вы такая наивная, что поверили?

– Почему я не должна была верить? – Погодина стрельнула глазами.

– Потому что вранье. Вы неглупая женщина, а настроили себе иллюзий. Не буду спорить, Ирина Владимировна, в Турцию так в Турцию. Кстати, аплодисменты: блестяще отвели от себя подозрения тогда, в кинотеатре. Топорно, без подготовки, с проклятым русским «авось». Но результата достигли. Все решили, что западная разведка неумело подставляет невиновного человека, чтобы вывести из-под удара настоящего агента. И даже я поверил. Вы вели себя естественно и непосредственно. Вы отличная актриса. Кто на выходе из «Победы» притворился Штейнбергом? Ваш сообщник Болдырев?

– Нет, не думаю… Риск отчаянный – его ведь могли задержать. Даже не знаю, правда, это не мое дело. Спросите у Штейнберга, вы же его задержали?

Кольцов поморщился. На подхвате у шпионов работали не только Болдырев и покойный Романчук. Были и другие согласные заработать и не задавать вопросов. Ничего, когда-нибудь выявят всех участников.

– Зачем убили Запольского?

– Я не убивала… – Погодина вздрогнула.

– Я не говорю, что вы убивали. Вы по другой части – не менее преступной. Штейнберг приказал некоему Романчуку, и тот избавился от человека, после чего Штейнберг лично устранил Романчука. Зачем понадобилось ликвидировать Запольского? Только для того, чтобы опять отвести от вас подозрения?

– Мне об этом не докладывали, честное слово… Может, и так. На позапрошлой неделе произошел неприятный инцидент. Я успела отснять некоторые материалы, убрала в сумочку камеру, но собрать документы не успела, заглянул Запольский… Он ничего не сказал, но он не мог не видеть эти бумаги. Потом очень странно на меня смотрел…

– И вы сообщили об этом Болдыреву, а Болдырев – Штейнбергу. Решили убить двух зайцев одним выстрелом… Ну что ж, разумно. Это вы сообщили Болдыреву, что Запольский в субботу собирается на рыбалку со своим родственником Гурским. И все сходит с рук. Болдырев химичит с машиной Гурского, благодаря чему тот задерживается, Романчук в это время убивает Запольского…

– Поверьте, я не знала, что эти люди собираются кого-то убить…

– Охотно верю, Ирина Владимировна, но что это меняет? Так, с Мышковец Галиной Сергеевной все понятно, и вы опять же к этому принудительному самоубийству непричастны. Признайтесь, хулиганы, что на нас напали, – работа Болдырева? Не убьют, так покалечат?

– Да… – женщина с усилием выдавливала слова, – но тогда я об этом не знала. Он признался только сегодня, когда мы находились в машине… Скажите, Михаил Андреевич, что со мной будет?

– Это расстрельная статья, Ирина Владимировна. Мне жаль.

Женщина закрыла лицо руками. Слезы просочились сквозь пальцы.

– Вашего сына отдадут на воспитание бабушке. Если она не сможет выполнять эти обязанности или выяснится, что ваша мать тоже причастна к преступной деятельности, – отдадут в детдом. Не волнуйтесь, там из него вырастят нормального члена общества. Детская память податлива – со временем он забудет, что у него была мать-предательница.

– Моя мама ничего не знала…

– Тем лучше. Сколько же денег вы заработали за эти два года? Тратить не пытались?

– Раз в два месяца мне выдавали по шестьсот рублей, независимо от выполненной работы… Деньги лежат на сберегательном счете в Госбанке… Кроме этого, копятся средства в одном из банков Франкфурта-на-Майне. Там лежит примерно сто двадцать тысяч долларов. Я тратила деньги в рублях, но немного, чтобы не вызвать подозрений…

– Не предел, но недурно, Ирина Владимировна. На безбедную жизнь после завершения шпионской деятельности могло хватить.

– Послушайте! – Она подняла голову. – Я готова сотрудничать с вашей организацией, готова выполнять любую работу, чтобы добиться снисхождения и не оставить моего сына без матери…

– Например? – удивился Михаил.

– Ну, не знаю… – Она облизнула пересохшие губы. – Отправлять недостоверную информацию, обманывать западные спецслужбы…

– Как вы это себе представляете? – Михаил не удержался от снисходительной усмешки. – Это в войну, Ирина Владимировна, органы контрразведки проводили радиоигры с противником, передавали ложные сведения и тому подобное. Сейчас такое не востребовано, времена Смерша канули в Лету.

– Я не знаю, что такое Смерш…

– Вам и не нужно. Чего вам не хватало, Ирина Владимировна? Зачем вы на это пошли? Ваши родственники не репрессировались, вы живете не в последнем городе, имеете неплохую работу, свою квартиру в центре, здорового ребенка. Вы умны, образованны, привлекательны, еще молоды – вся жизнь впереди. Нашли бы свое счастье и жили припеваючи.

– Как вы можете такое говорить… – Ирина подняла голову, слезы катились из ее закрытых глаз. – Посмотрите, как мы живем. На что мы обрекаем своих детей? Вы же умный человек, живете в той же стране, все понимаете… Это колосс на глиняных ногах, которым управляют выжившие из ума люди. Не страна, а полное недоразумение… Диктат одной партии, выродившейся в какого-то дряхлого монстра… Чиновники творят что хотят, все покупается и продается… Лживые лозунги, напрочь оторванные от реальности, страшная духота во всем, одни и те же призывы из года в год, в магазинах шаром покати, запрещено абсолютно все – и ваше ведомство строго за этим следит… Людей довели до какого-то скотского состояния… Иностранное кино – единственный глоток свободы, форточка в нормальный мир – пусть там все залитовано, обрезано, но все же… Я не хочу, чтобы мой сын жил в этом мире, сама не хочу тут жить… Признайтесь хотя бы сами себе! В чем я неправа? Мы вторглись в чужую страну, куда нас никто не звал, оттуда тысячами идут гробы, но это утаивают, чтобы не вызвать народный гнев…