– Ваша фамилия?
Стиснув зубы, я проглотила все грубости, уже готовые сорваться с моего языка. В то время, как одна лишь мысль, что Астахов даже не помнит меня, ощутимо царапала сердце.
– Власова.
Он лениво пробежался глазами по списку, потом взял со стола ручку и сделал пометку напротив моей фамилии.
Мне оставалось только надеяться, что «С» – это староста, а не сука.
– Что ж, студентка Власова, присаживайтесь, – его глаза не отрывались от списка группы, когда он равнодушно бросил: – и постарайтесь больше не опаздывать.
– Меня задержали в деканате, – напомнила я, и Астахов тут же наградил меня тяжелым взглядом.
– Займите свое место, Власова.
Мне совершенно не хотелось, чтобы он видел, как сильно меня задевало происходящее, поэтому я фальшиво улыбнулась ему и развернулась лицом к своим одногруппникам, которые внимательно наблюдали за нами. Расправив плечи, неторопливо прошла к первому ряду и заняла свободное место. Наградой мне послужил пристальный взгляд Астахова, который следил за каждым моим движением. Слегка встряхнув головой, он вернулся к списку группы и начал перекличку.
Вы меня помните, Тимур Андреевич. И мы оба это знаем.
Эта мысль не принесла мне никакого облегчения. Несмотря на то, что внешне мне удалось сохранить спокойствие, внутри всю буквально разрывало от эмоций. Одно я знала точно – мне нужно было что-то придумать, чтобы держаться от Астахова как можно дальше. Регулярно видеть этого человека было бы выше моих сил.
За тот год, что мы не виделись, Тимур Андреевич почти не изменился. Широкую грудь обтягивала белоснежная рубашка, заправленная в идеально выглаженные брюки глубокого синего цвета. На нем не было галстука, а несколько расстегнутых верхних пуговиц будоражили девичьи фантазии. Цвет его густых уложенных волос, как и год назад, навевал мысли о молочном шоколаде, а гладко выбритое лицо все еще казалось мне совершенным. Черты лица были довольно резкими, во многом поэтому красота Астахова не казалась приторной, наоборот, идеально подчеркивала твердость его характера и строгость.
Одного взгляда на этого придурка хватило, чтобы я вспомнила, почему когда-то в него влюбилась.
Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.
Меня накрыло сильнейшее чувство дежавю, когда он обвел взглядом собравшихся. Прямо как в тот самый первый день…
– Итак, – Астахов уселся за свой стол. – Как вы уже поняли, помимо преподавания «Институциональной экономики», я так же буду куратором вашей группы. Но это еще не все.
Он щелкнул ручкой, перехватил ее поудобнее и снова положил перед собой список группы.
– Поднимите руку и назовите свою фамилию все, у кого в этом году научный руководитель Анна Юрьевна Тарасова, – сказал он, всматриваясь в лица студентов.
Всех, за исключением меня.
Я забыла, как дышать, и желала только скорее проснуться, чтобы все это оказалось жутким ночным кошмаром. Потому что было понятно, к чему задан вопрос, и к такой реальности я была не готова.
Когда Миша Фетисов назвал себя и последним опустил руку, на секунду мне показалось, что Астахов облегченно выдохнул. Мне бы и самой очень хотелось, чтобы Миша правда был последним, но увы.
Сделав глубокий вдох, я поняла руку.
– Власова, – пришлось собрать всю силу воли, чтобы выдержать пристальный взгляд преподавателя, от которого мне стало совсем дурно.
Занесенная над листком на миг дольше необходимого ручка и еще одна быстрая пометка в списке, очевидно, возле моей фамилии.
Астахов поднялся на ноги и вернулся на то же место перед столом. Когда аудиторию снова заполнил его низкий, бархатистый голос, я была уже на грани обморока из-за острой нехватки кислорода.
– К сожалению, состояние здоровья не позволяет Анне Юрьевне уделять достаточное внимание своим студентам, поэтому она передала свою группу мне, как и все вопросы, связанные с вашими курсовыми работами.
– Тимур Андреевич, – лилейным голосом обратилась Захарова, игриво накручивая на палец волосы. – А индивидуальные консультации будут проводиться?
Не знаю, чему Астахов удивился больше: что его перебили, самой постановке вопроса или томным ноткам в голосе Инны.
Лично я ставила на комбо.
– Дистанционно, – сухо бросил он и мельком взглянул на меня, прежде чем продолжить свою речь. – До конца месяца каждый из вас должен прислать мне на почту тему курсовой работы и примерный план. Из вашего письма мне должно быть понятно, в каком направлении вы планируете двигаться и как видите свою работу. Можете свое письмо сопроводить вопросами, если таковые возникнут.
Вряд ли кто-то планировал начинать работу над курсовой так скоро, поэтому все закивали дружно, но весьма уныло.
Какой же он все-таки придурок.
Только я подумала, что теперь Астахов перейдет к лекции, как меня оглушил звук собственного имени:
– Власова, – сказал этот напыщенный индюк. – Задержитесь после пары, чтобы получить дополнительную информацию и донести ее до группы.
– Скажите сейчас, я все запишу, – вырвалось у меня прежде, чем успела бы прикусить свой язык. Но сказанного не вернешь, отступать было уже поздно, и мне оставалось только стоически держаться под тяжелым взглядом.
– Сейчас мы переходим к лекции, Власова.
Да чего он прицепился к моей фамилии? Запомнить пытается?
Не дожидаясь ответа, Астахов действительно начал читать лекцию, из которой не запомнилось ни слова, ведь в моей голове мартышка звонко била в тарелки, пока я пыталась понять, как пережить даже несколько минут наедине со своим личным кошмаром.
Когда звонок оповестил об окончании пары, мое сердце заколотилось словно заведенное, а с трудом восстановленное дыхание опять сбилось.
Пожалуйста, я не хочу этого. Не хочу!
Не придумав ничего лучше, решила улизнуть вместе с остальными, чтобы хоть немного отсрочить беседу с Астаховым, но не успела.
– Власова, – рявкнул он, когда я уже почти вышла в коридор. – Кажется, вы забыли о моей просьбе задержаться.
Сдержавшись, я не стала советовать, куда и насколько глубоко ему следовало бы засунуть свои просьбы. Впившись ногтями в собственные ладони, все же смогла улыбнуться одногруппникам, давая понять, что меня ждать не нужно.
Вскоре мы остались вдвоем в пустой аудитории, но я никак не могла заставить себя повернуться к Астахову лицом.
И это была фатальная ошибка.
В следующий миг раздались шаги, и я вся покрылась мурашками, когда совсем рядом со мной раздался тихий, вкрадчивый голос:
– Здравствуй, Мира.
Глава 3. Ты опоздал
Когда соглашался вернуться в университет, я знал, что наша встреча неизбежна. Не просто знал… по правда говоря, ждал ее.
Но черт возьми, и предположить не мог, что Мирослава окажется в той единственной группе, которую передали мне буквально этим утром.
Все-таки верно говорят, что судьба с ее своеобразным чувством юмора – та еще сука.
Аудиторию заполнили студенты, которых я смутно помнил со времен, когда преподавал у них на первом курсе. Даже сам для себя я не смог понять, что ощутил, не увидев среди них Мирославу: разочарование или все же облегчение.
Никто не спешил предоставлять мне список группы, поэтому я дождался, когда стихнет смех после довольно сомнительной шутки одного студента, и спросил, кто у них староста. Ровно в ту же секунду скрипнула дверь, а на пороге появилась она.
Узкая юбка, подчеркивающая идеальные бедра и тонкую талию, смелый вырез блузки и такие знакомые голубые глаза мгновенно выбили весь воздух из легких.
Твою мать, она еще прекраснее, чем я помнил.
Мира смотрела на меня широко распахнутыми глазами и, казалось, не дышала до того момента, когда заговорил все тот же шутник:
– А вот и наша староста! Уже хотели искать тебя. С факелами, собаками, все как положено.
Сам не понял, с чего вдруг устроил весь этот цирк с потерей памяти, это словесное дерьмо просто сорвалось с моего языка. И чуть не врезал сам себе, когда увидел, насколько обидел Миру.
Пришлось очень постараться, чтобы на протяжении всей пары сохранять трезвость рассудка и не пялиться на свою студентку, которая всячески способствовала обратному. Чего стоила одна лишь ее походка, когда она гордо продефилировала на своих шпильках до свободного места.
Не сдержавшись, вынудил ее задержаться после пары. Власова, конечно, попыталась сбежать. Едва ли она осознавала, что с первой секунды появления в аудитории я следил за каждым ее шагом.
И вот мы остались одни.
Она стояла ко мне спиной и сжимала свои кулачки, а я сокращал расстояние между нами, пока не подошел почти вплотную. Так, что нос наполнился сладковатым ароматом ее духов. Я одернул руку, которая уже тянулась к длинным темным волосам, мягкость которых помнил до сих пор.
– Здравствуй, Мира.
Она тяжело и часто дышала и будто не планировала оборачиваться вовсе, но все же взяла себя в руки. Уже через несколько секунд Мира одарила меня равнодушным взглядом.
– Я слушаю вас, Тимур Андреевич, – сказала она холодно. – Какую информацию донести до одногруппников?
Мирослава хотела пройти мимо меня к партам, но я мягко перехватил ее запястье. От этого невинного прикосновения мою кожу словно обожгло.
– Прости. Сам не знаю, почему сделал вид, что не помню тебя.
– Вы вовсе не обязаны помнить всех студентов, – она одернула свою руку и сделала шаг назад. – Нас много, а вы один. К тому же, прошло много времени с тех пор, как вы у нас преподавали.
– Мира, ты ведь знаешь, что…
– Тимур Андреевич, скоро начнется следующая пара. Мне бы не хотелось на нее опоздать, – отрезала она, продолжая уничтожать меня своим равнодушием. – Скажите, что нужно передать ребятам, и я уйду.
А чего ты ждал, Астахов? Что она кинется тебе на шею?
Нет, ведь это стало бы таким разочарованием…
– В этом все дело, Мира, – только глухой бы не услышал в моем голосе нотки обреченности. – Я не хочу, чтобы ты уходила.