Но тем не менее, так как завтра вечером я планировал вытащить из Башни этого, говорят, очень талантливого молодого человека, мне нужно как-то подготовить его отца и, возможно, заручиться его поддержкой. Поэтому я через Антонио отправил графу приглашение на приватную беседу и очень рассчитывал на её успех. Хотя, по настоятельному совету того же Тони, тонкую кольчугу всё же надел.
В дверь негромко постучали, и я, абсолютно уверенный, что это Антонио, встал с дивана, распахнул дверь и удивлённо приподнял брови. Женщина, стоявшая на пороге, была совершенно мне не знакома. Я никогда с ней не встречался, так как такую броскую, вызывающе яркую красоту не смог бы не запомнить.
Она улыбнулась мне, спокойно прошла в кабинет и остановилась у окна, выбрав такое положение, при котором льющийся с улицы свет максимально выгодно подчёркивал золото её волос и изящные очертания фигуры.
– Ваше величество, – проговорила она с мягким упрёком в голосе, – я ждала вас вчера вечером, но, видимо, вас что-то задержало? Или кто-то?
– Вечером? – я в полной растерянности смотрел на красавицу и пытался сообразить, кто она такая, хотя вывод напрашивался сам собой: не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – это моя последняя фаворитка, некая леди Флоренс. И, судя по всему, я попал. Обмануть министра – это одно, а провести женщину, с которой ты близок – это другое.
Как-то я совершенно упустил из виду этот момент – обрадовался, что она в отъезде и думать забыл, а надо было хотя бы узнать, в каких я с ней отношениях. Ну, кроме постельных. Демоны, как же я так промахнулся-то?
– Да, – мурлыкнула леди Флоренс, – надеюсь, пока меня не было, ваше сердце не покорила какая-нибудь вертихвостка?
Тут в голоске леди едва заметно проскользнула стальная нотка, а глаза блеснули холодной угрозой. Наверное, не всматривайся я так пристально, ни за что не заметил бы. При этом улыбка женщины была совершенно обворожительной и нежной. Нет, как-то мне не хочется не то что близких, а вот вообще никаких отношений с этой дамочкой – знаю я таких. Мило хлопает ресничками, и с такой же ласковой улыбкой вцепится в горло, если что пойдёт не по её плану. И что мне делать? Дать ей отставку без объяснения причин? Отомстит, причём отомстит безжалостно и изобретательно. Сослаться на нездоровье? Тоже не вариант – у меня слишком много дел, да и сплетни мне ни к чему.
– Что вы, – я попытался улыбнуться как можно более любезно, чем, судя по всему, слегка озадачил гостью, – разве кто-нибудь в состоянии затмить вашу красоту?
– Благодарю, – и снова в ответ отрепетированная и безликая улыбка. А у меня перед глазами вдруг возник совершенно иной образ: светло-серые глаза, сверкающие, как звёздочки, тёплая, очень настоящая улыбка, согревающая, словно солнечный лучик. Не нужны мне эти сколопендры с безупречными, подкорректированными магией чертами лица…мне нужна совершенно другая девушка. Та, которая никогда не будет моей: будь я хоть император, хоть сам Странник – это не поможет. Я дал обещание не вставать на пути у чувств единственного друга, и от своего слова не отступлюсь. Хотя мерзкий внутренний голос нашёптывает…соблазняет…манит…
– Эдуард, вы меня не слушаете? – ворвался в мои мысли голос леди Флоренс, а сама она с недоумением смотрела на меня. – Я спросила, с кем вы будете танцевать на сегодняшнем балу первый танец? Надеюсь, я могу рассчитывать? Кстати, к вам не подходил баронет Мориш?
– Зачем? – искренне удивился я, так как с этим типом в своём мире старался не встречаться. Не думаю, что здесь он сильно изменился: мокрица всегда остаётся мокрицей, в любом мире.
– Я хочу стать Звездой сезона, а Мориш – председатель комитета, – леди Флоренс улыбнулась мне уж совсем сахарно, – вы же больше не будете противиться исполнению моего маленького каприза? Я ведь выполнила свою часть соглашения.
– Какую? – я нахмурился, а леди Флоренс странно взглянула на меня, и в её глазах мелькнуло непонятное выражение. – Простите, дорогая, я так загружен в последнее время…ещё этот Отбор…голова кругом…
– Конечно, я понимаю, – задумчиво проговорила леди Флоренс, странно глядя на меня, а потом подошла и негромко произнесла, – не знаю, что вы задумали, ваше величество, но помните: мы с вами в одной лодке. Утону я – утонете и вы, даже если не уйдёте на дно, то…сами знаете.
От необходимости как-то реагировать на это неоднозначное заявление меня спас лакей, возвестивший о приходе барона Рангера. Одновременно с ним в открывшуюся дверь влетел Карлос и уже привычно устроился у меня на плече, с восторгом уставившись на леди Флоренс.
– О Странник всемогущий, кто это, Эдуард? – воскликнула леди, с удивлением глядя на сине-красно-зелёную птицу непонятного происхождения.
– Это мой фамильяр, Карлос, – сказал я и увидал, как от изумления расширились красивые голубые глаза, – он очень умный. Иногда.
– Но как же, – растерялась моя гостья, – фамильяр? Вы же, ваше величество, не маг…Или что-то изменилось? – в меня буквально иголкой впился острый подозрительный взгляд.
– Крррасивая, – сообщил Карлос, оценив леди Флоренс, и та, на мгновение забыв о своих подозрениях, польщённо улыбнулась, – но стерррва, – добавила честная птица.
– Эдуард! – возмущённо воскликнула леди. – Откуда вы взяли это чудовище?!
– Я орррёл, – поправил её дотошный Карлос, – я говорррю пррравду, врррать не пррриучен.
– Мне кажется, будет лучше, если я вас покину, – леди Флоренс ещё раз окинула меня странным взглядом, сердито взглянула на Карлоса и, скомканно попрощавшись, вышла.
– Граф Рангер к его императорскому величеству! – гаркнул лакей, и я поморщился. Терпеть не могу этот никому абсолютно не нужный пафос. Толку от него ноль, а шуму много. Лорд Джонатан, с которым я решил поделиться этой мыслью, скептически покачал головой и сказал, что это соответствует веками выверенному протоколу. Но если протокол мешает нормально существовать, его же можно скорректировать. Император я или кто?
– Проходите, граф, присаживайтесь, – я приветливо улыбнулся ещё нестарому подтянутому мужчине, который остановился, едва переступив порог кабинета. Он с недоверием взглянул на меня и подозрительно прищурился, – нам с вами нужно серьёзно поговорить.
Лицо графа закаменело, но он, явно преодолев немалое внутреннее сопротивление, сделал несколько шагов и опустился в предложенное ему кресло. Смотреть он старался куда угодно, только не на меня, что было вполне объяснимо: ему так и не удалось научиться скрывать ненависть, которую он лично ко мне испытывал.
Насколько я его помнил ещё по прошлой жизни, граф Рангер был главой имперской службы безопасности, человеком кристальной честности и принципиальности, единственной слабостью которого всегда была его семья: жена и двое сыновей. Старший, Гектор, учился сейчас в Академии, выбрав путь боевого мага, и, как сообщил мне как-то всё тот же лорд Джонатан, делал успехи. А вот младшенький, Уильям, никак не мог определиться со своим будущим, потому что отец его увлечения музыкой и стихами не разделял. Так было в общем-то и в этом мире, и единственное различие состояло в том, что там стихи Рангера-младшего слушать было совершенно невозможно, а здесь все в один голос говорили о незаурядном таланте юноши. Ну и в Башню у себя там я его не отправлял хотя бы по причине отсутствия собственно Башни.
– Лорд Леонард, – обратился я к графу, сидевшему с напряжённой спиной и стиснутыми в кулаки руками, – я хотел бы поговорить с вами и посоветоваться по одному достаточно деликатному вопросу.
Граф метнул на меня подозрительный взгляд и снова уставился куда-то в стену.
– Я рад быть полезным вашему императорскому величеству, – проскрипел он, упорно избегая моего взгляда.
– Граф, скажите, вы – глава моей службы безопасности, мой щит и опора, не так ли? – я внимательно наблюдал за малейшими изменениями в поведении лорда Леонарда. – Скажите, вы не замечаете никаких изменений в моём поведении в последние дни?
Видимо, я угадал с началом разговора, так как граф наконец-то посмотрел прямо на меня и помимо глухой ненависти я смог рассмотреть в его взгляде сомнение. Оно было минимальным, практически в зародышевом состоянии, но оно было. Значит, будем работать дальше – медленно и аккуратно.
– Не мне анализировать поведение вашего величества, – произнёс граф, снова отводя взгляд, – будут какие-то распоряжения по поводу бала, ваше величество?
– Нет, лорд Леонард, с балом, насколько я знаю, всё хорошо, вы, как всегда, работаете безупречно, – я мягко улыбнулся, стараясь нехарактерным для Эдварда поведением пробить хотя бы маленькую брешь в ледяном панцире ненависти и, кажется, мне начало это удаваться, – вы всегда были мне верным другом, не так ли?
– Был, – граф наконец-то посмотрел мне прямо в глаза, – я был другом и вашему отцу, и вам, ваше величество. И никогда не мог даже предположить, что доживу до такого чёрного предательства с вашей стороны. Но справедливость восторжествует.
С этими словами граф внезапно скользящим движением поднялся с кресла и, резко метнувшись в мою сторону, вонзил кинжал мне в сердце. Точнее, попытался вонзить: клинок просто скользнул по кольчуге, а я уже завернул руку графа за спину приёмом, которому в своё время научил меня Тони.
Лорд Леонард несколько раз попытался вырваться, но затем склонил голову, признавая поражение.
– Нда, неожиданно, – проговорил я, рассматривая великолепный клинок и длинную и узкую дыру на камзоле, – ну что же вы так, граф, нужно же было как-то продуманнее, что ли.
– Не получилось у меня, получится у других, – хрипло произнёс лорд Леонард, отстёгивая шпагу и кидая её на ковёр к моим ногам, – я проиграл, и готов понести любое наказание.
– Вам шпага не нравится, лорд Леонард? – поинтересовался я, поднимая с ковра легендарное оружие. – Что это вы такими знаменитыми клинками разбрасываетесь? Хорошо – никто не видит.
– Я пррромолчу, – вдруг подал голос Карлос, всё это время сидевший на спинке кресла, и граф, видимо, принимавший его за элемент декора, вздрогнул.