— Я люблю тебя — прошептал Андрей.
— Я тоже тебя очень люблю, родной. — Лена потянулась к губам Андрея, как раздался мерзкий звук будильника на телефоне.
Андрей попытался нащупать звонящий телефон на прикроватной тумбе, но безуспешно, потому пришлось привстать и дотянуться до телефонного аппарата, чтобы прекратить эти ужасающие звуки. На экране гаджета высветилось 31 декабря, 8:05, Варшава, Польша. На соседней кровати небольшого номера сопел Миша, и Андрей решил воспользоваться ситуацией и проскочить в душ первым.
Горячие капли бодрили и приводили в себя, а сон Андрея улетучивался туда же куда и ночь. В голове было много мыслей, о том, что сегодня канун Нового года, что нужно обязательно позвонить родителям, ребятам, и может быть Лене. Не зря же она ему приснилась сегодня. А может это просто шутки подсознания. Когда Андрей вышел, Миша уже сидел на кровати и смотрел на телефон.
— Доброе утро! Как самочувствие? — улыбнулся Андрей
— Привет, лучше, чем вчера — однозначно. Смотрю как лучше ехать. Пять часов примерно.
— Отлично, тогда предлагаю взять кофе, а поесть где-нибудь по дороге.
— Мне кажется я знаю место. — Миша показал Андрею экран телефона, где путь поездки был выбран через Франкфурт.
Новый год шёл по всему миру, а где-то в центре Варшавы два слегка помятых новоиспечённых друга грузили серый крузак к отъезду в сторону заветной цели. Миша занял своё законное место водителя, и они поехали в Новый год.
Дорога до Берлина в большинстве своём шла по автобану. Ограничение скорости от 130 до 150, ни светофоров, ни пешеходов, только редкие заправки и съезды в близлежащие города. Но и на скучном автобане была изюминка, которая восхитила мужчин. Мосты для диких животных. Андрей даже подумать не мог, что здесь, в Польше настолько заботятся о дикой природе, и какой это прекрасный пример для его страны. Так называемые зелёные мосты — это переходы над трассой, сконструированные таким образом, чтобы не разрушать единство леса. Большие заборы не позволяли животным упасть на дорогу, а маленькие кусты делали всю эту картину просто приятной для просмотра. Андрей решил обязательно рассказать об этом Диме с Виталиком, а заодно и написать, что он жив и в порядке.
— А знаешь, — прервал звук трассы Миша, — я вот смотрю на Аньку. Себя в детстве вспоминаю. Верили же в чудо. Новогоднее чудо. Что если загадать желание в Новогоднюю ночь, то оно обязательно сбудется. А с годами это всё как-то проходит что ли.
— Понимаю. — поддержал Андрей. — Хотя знаешь, говорят, что чудеса не случаются с людьми, которые в них не верят.
— Я не могу сказать, что я не верю. Я просто наверно их не жду. Отвык как-то.
— А что бы ты хотел? В новогоднюю ночь. Чтобы ты хотел, чтобы с тобой произошло?
— Серьезно?
— А что?
— Сложно сказать.
На самом деле Мише сказать было очень просто. Он очень долгое время был один, и если бы не дочь и работа, он бы спился. Тупо спился. Он так мечтал встретить её. Именно ту самую, с которой не надо ничего решать, доказывать, спорить, объяснять по двести раз, а просто влюбиться без памяти и быть счастливым.
— Одиноко мне. — угрюмо произнес Миша.
— Даже сейчас? — Андрей чуть сдерживал смех.
— Ну ты понимаешь. Ясное дело, что не совсем прям одиноко. У меня работа, дочурка. Мне одиноко в сердце.
— Я думал тебе сердце согрела любительница Довлатова из Ясенево. — Андрей вдруг понял, что Миша хочет сказать что-то, что очень давно никому не говорил. — Ладно, прости пожалуйста.
— Да не, шутка хорошая. Просто, ну вот согрела она меня, а потом что? У меня постоянного партнёра не было уже боюсь сосчитать сколько. А ведь хочется приходить не в пустую квартиру, а кому-нибудь. И так как-то больно от того, что найти никого не могу. Я ж пытался. Даже на быстрые свидания ходил. Ну когда у тебя минута, и у неё минута, плюсики ставите, и если совпадает — телефонами меняетесь.
— А ты знаешь, ученые доказали, что эмоциональная боль человека длиться ровно 12 минут, все остальное — это самовнушение. И мы ведь очень часто жалеем себя. Но при этом жалеть себя — это целое искусство. Мы не можем жить без женщин, но порой с ними ещё хуже. Мы живем и дышим ради них, совершая при этом такие глупости, на которые, спустя время смотрим, и говорим: Ну и мудаком же я был. И вспоминаем себя во всём в этом, а потом смеемся над собой же. И это может быть брак, или серьезные отношения, суть не меняется. Если нас бросают — мы тупеем на глазах.
— Ну, родной мой, каждый имеет право на ошибку.
— Да, только вот вся проблема состоит в том, что эти ошибки люди обычно совершают очень не во время. Вот с одной стороны мы все прекрасно понимаем, что никогда бы не повторяли своих ошибок, но когда дело касается противоположного пола — мы стабильно наступаем на одни и те же грабли. Почему? Зачем? Мы боимся. Нами движет банальный страх. Как раз таки страх одиночества.
— Ну а кому охота в конце жизни быть никому не нужным?
— Кому-то охота. Но я понял! — воскликнул Андрей. — Людям нравится эмоционально страдать. Им это порой необходимо. Я могу понять женщин, условно, что им хочется побыть слабыми, и они поступают так. Но мужики? Ты можешь мне сказать, что я не прав, что чувственность ещё никому не вредила, а романтика — это прекрасно. Я тебе сразу отвечу: я через всё это проходил. Блоги, цитаты, творчество под влиянием страданий. А теперь, как ты думаешь, девушек больше тронет подобные записи или же если ей лично, глядя прямо в глаза, скажут о своих чувствах? Та же романтика, та же чувственность, но открытая и искренняя, когда есть она и есть он. И пусть он задрот и играет целыми сутками в WoW, но он сделал этот шаг ради неё. Ради неё и никого другого. Он сказал ей то, что чувствует, потому что он хочет ей это сказать. Он не знает, как она отреагирует, но он это делает. Вопрос…
— Да, я с тобой согласен, — закурил Миша. — Сейчас многие жалуются, что настрочили целые поэмы, а об их существовании та самая и не подозревает. А потом плачутся об одиночестве. Случай у меня года четыре назад был. Как-то я возвращался откуда-то. Стоял на дороге и голосовал, чтоб доехать домой. Около меня остановилась старая пятерка. «О! Мой клиент» — подумал я. За рулём сидел, как я понял таджик, хотя может и путаю. Называю адрес, цену. Он — «Садись». Где-то полдороги мы ехали в тишине, только тачки едут и всё. Закурить мне разрешил. Как ни с того, ни с сего он задает вопрос:
«Вот объясни мне такую вещь… Мы летим в космос, мы создаём ядерное оружие, нас боятся многие страны, а весь российский автопром — говно. Почему?»
Я сначала даже как-то растерялся. Потом мы обсудили это дело. И… Он вдруг начинает рассказывать:
«Я недавно ездил в горы… У меня там дом. И вот сосед у меня там… Ну знаешь… Мастер. Он мастер! Он из двух четвёрок наших сделал лимузин… Как? Не знаю.. Честно. А ещё он оружие мне в подарок сделал… Оно кабана двухсоткилограммового валило тока так! Как-то я его попросил телевизор посмотреть… Ну че-то не работал он. Так он, я не знаю как, сделал так, что у меня там на сто каналов стало показывать больше… Хотя ни антенн у меня на доме, ничего такого нет… Вот хуй его знает как это… А вот он как-то сделал… Жалко его… хороший человек был.. Повесился. Записку оставил… „Никто ни в чём не виноват. Устал от жизни просто. Надоело“, ну или что-то в этом духе, как бы сейчас это грубо не звучало.»
— То есть причина неизвестна? — спросил я.
Водитель ничего не ответил, а просто кивнул головой. Затем, повернувшись, сказал:
«Он один жил… У него ни жены, ни детей не было… Может поэтому.»
Я притормозить попросил, расплатился и вышел. Вот не знаю почему, но мне стало жалко человека, которого я не знаю, никогда не знал и теперь уже никогда не узнаю. Мастера этого. Однако как-то мне стало немного не по себе. Одиночество — страшное чувство. Оно убивает изнутри. И не дай Бог никому жить в одиночестве. Так что всё это нытьё… там человек повесился, из-за того что был никому не нужен. Это не тоже самое.
— Воооот. — протянул Андрей. — Все относительно, как говорили великие. Людям свойственно прибедняться. Как в отношениях, так и в борьбе за них. Только вот смысл этого? Чтобы твои друзья обратили внимание? Или родители? Так они и так обращают. Тебе просто это не нужно до тех пор, пока внимание не обратит она. Вот так и крутимся в этом, сами не понимая, что зарываем себя в себе. Позвони, да скажи: «Привет! Как дела?». И все сразу встанет на свои места. А если нет — значит, звонишь не вовремя.
Оба рассмеялись и сами не заметили, как въехали во Франкфурт. Андрей достал из кармана телефон. Он думал, написать Лене или нет. И если написать, то что? Сомнения его обуздали, а в итоге он написал Диме и Виталику.
«Братья, я в Франкфурте-на-Одере. Заехал пожрать! Скучаю по вам! Своим привет!»
Этот Франкфурт разочаровал Андрея с Мишей. Небольшие постройки и жилые дома создавали впечатления не Германии, а Советского Союза. Немного поездив по серому городку мужчины решили, что самый оптимальный вариант — заехать чуть ли не в единственный торговый центр в городе и перекусить во фудкорте.
— Я не думал, что скажу это в Германии — сказал Андрей, — пошли в МакДак.
Миша молча поддержал идею, и они направились за самыми знаменитыми бургерами из фастфуда. На этаже, где располагались куча ресторанчиков народу практически не было. Видимо в преддверье Нового года, многие решили свалить из города, и их можно было понять. Только двое русских в Германии за обе щёки поедали еду Американской сети быстрого питания.
— Слушай, а ты с парнями-то давно знаком? — спросил Миша, откусывая чикенбургер.
— Какими парнями?
— Ну которые тебя спасали в Москве от меня.
— А-а-а-а. Димка с Виталиком. Давно. Очень давно. Мы ещё в школьные времена во дворе в футбол гоняли. У меня родных братьев и сестёр нет. А они есть. Семья.
— Это здорово. Славные парни.
— А у тебя есть друзья, как семья? — спросил Андрей.