Что правда, то правда: Диана «плавала» по математике и естественным дисциплинам. Несколько лучше обстояли дела в области гуманитарных наук. Она с увлечением занималась историей и литературой. Ей нравились произведения классиков, но что греха таить: Диана зачитывалась сентиментальными романами Барбары Картланд, не подозревая, конечно, что дочь этой писательницы вскоре станет ее мачехой. Школьные сочинения Диана писала легко, без напряжения, покрывая страницу за страницей четким, ровным почерком. «Это получалось само собой: слово за словом ложилось на бумагу из-под моего пера», — вспоминает Диана. Увы, оказавшись лицом к лицу с экзаменаторами, она словно лишалась дара речи. На экзаменах по английскому языку и литературе, истории, географии, истории искусства Диана получила неудовлетворительные оценки.
Диана могла бы пасть духом, но судьба предоставила ей возможность проявить себя на ином поприще и вновь поверить в свои силы. Педагоги школы Вест-Хет придавали большое значение воспитанию «гражданского духа», что на практике выражалось в оказании помощи больным и престарелым. Диана с одной из одноклассниц каждую неделю навещала порученную их заботам старушку, жившую по соседству. Девочки ходили в магазин за покупками, прибирали в доме, просто помогали старой леди скоротать время за чашкой чая. Кроме того, Диана принимала активное участие в деятельности местного отделения добровольческого медицинского союза, в частности, вместе с десятками других добровольцев регулярно ездила в больницу для душевнобольных в окрестностях Дартфорда.
Подростки-добровольцы опекали своих сверстников, умственно и физически неполноценных детей. Им приходилось сталкиваться с такими тяжелыми больными, что вызвать улыбку на лице пациента почиталось редкой удачей. «Диане приходилось ползать на четвереньках по полу, поскольку многие больные не могли ходить, — рассказывает одна из активисток союза Мюриел Стивене. — Тем не менее она ухитрялась как-то общаться с ними». Многие новички испытывали страх перед больными, не знали, как подступиться к несчастным. Диана же, напротив, безо всякого усилия взялась за эту работу. Благодаря природному чутью ей удалось наладить контакт со многими из своих бессловесных подопечных, и достигнутый успех давал ей ощущение, что она действительно чего-то стоит. Работа в больнице вернула Диане веру в себя.
В эти годы Диана добилась заметных успехов в разных видах спорта. Она неоднократно выигрывала состязания по плаванию и прыжкам в воду. Ее коронный прыжок — такой точный, что на воде оставалась лишь легкая рябь, неизменно вызывал восхищение зрителей. Диана была капитаном команды по нетболу и прекрасно играла в теннис. Однако в этой области трудно было превзойти сестер — отличных спортсменок, да и былые достижения матери затмевали спортивные успехи Дианы (Франсис в свое время должна была играть на Уимблдонском турнире, но, к несчастью, слегла из-за приступа аппендицита).
Зато в танцах у Дианы не было соперников. Она обожала балет и кроме того занималась чечеткой. Мечтала стать балериной, однако вынуждена была отказаться от этой идеи из-за высокого роста — 5 футов 10,5 дюймов (178,65 см). Школа регулярно организовывала посещения лондонских театров Колизей и Сэдлерз-Уэллз, так что Диана по меньше мере четыре раза посмотрела свой любимый балет «Лебединое озеро». Танцуя, Диана забывала обо всех неприятностях. Иной раз она выскальзывала среди ночи из постели и тайком пробиралась в школьный зал, чтобы поупражняться у станка. Она могла часами отрабатывать сложные па под аккомпанемент музыки, записанной на магнитофон. «Это всегда помогало мне избавиться от тяжелых мыслей», — говорит Диана. Усиленные тренировки не прошли даром, весной 1976 года Диана завоевала первый приз на школьном танцевальном конкурсе. Стоит ли удивляться, что в период подготовки к церемонии бракосочетания Диана брала уроки танца, специально пригласив для этой цели в Букингемский дворец знакомых еще по школе Уэнди Митчел и аккомпаниатора Лили Снип. Балет давал разрядку и снимал напряжение, вызванное резкой переменой в ее жизни.
После переезда в Олторпский замок в 1975 году круг почитателей ее таланта расширился. Летом в погожие дни она танцевала прямо на каменной террасе перед входом или в просторном фойе, отделанном черным и белым мрамором. Порой ее единственными зрителями были именитые предки, взиравшие на танцовщицу с фамильных портретов. Диана не знала, что младший брат и прислуга частенько подглядывали в щелку, как она выделывает головокружительные па в своем черном трико. «Это было впечатляющее зрелище», — признается Чарльз.
Семья переехала в Олторпскую усадьбу после смерти дедушки (он скончался 9 июня 1975 года). В свои 83 года 7-й граф Спенсер держался очень бодро, и потому его смерть от воспаления легких была полной неожиданностью для родных и близких. Это событие означало крутой поворот в жизни семьи. Девочки отныне именовались «леди», одиннадцатилетний Чарльз стал виконтом, а их отец унаследовал Олторпскую усадьбу вместе с титулом 8-го графа Спенсера. Полученное в наследство имение включало 13000 акров (5200 га), 100 коттеджей для наемных рабочих, к тому же в доме хранилась замечательная коллекция старинной живописи, в том числе несколько полотен Рейнолдса, старинная мебель, столовое серебро и фарфор XVII века, немало раритетных изданий.
Новому графу Спенсеру пришлось уплатить 2,25 миллиона фунтов стерлингов в счет налога на наследство, а содержание имения обходилось в 80 000 фунтов стерлингов в год. Это не помешало ему оборудовать плавательный бассейн к вящему удовольствию детей, собиравшихся в доме во время каникул. Диана могла плавать вволю, гулять по окрестностям, заниматься балетом. Говорят, прислуга души не чаяла в этой непритязательной и простой в общении девочке, питавшей некоторую слабость ко всему сладкому: от шоколадных конфет до романов Барбары Картланд.
Диана всегда с нетерпением ждала приезда Сары, которая имела обыкновение привозить из Лондона целую свиту блестящих светских друзей. Умная и острая на язычок, Сара, по общему признанию, стала королевой сезона, особенно после того, как отец устроил великолепное празднество по случаю ее совершеннолетия в 1973 году. Бал состоялся в старинном замке Касл-Райзинг в Норфолке, и гости подъезжали в старинных каретах к парадному входу, залитому светом пылающих факелов. Многие до сих пор помнят этот экзотический праздник. Свита была под стать своей королеве. У Сары было немало поклонников, и ее брак с Джералдом Гросвенором, герцогом Вестминстерским считался делом почти решенным. Никто не сомневался, что Сара сделает самую блестящую партию.
Диана довольствовалась отблеском ореола, окружавшего старшую сестру. Как-то во время игры в крикет ее представили Люсинде Крэйг-Харви, которая жила вместе с Сарой в лондонской квартире и несколько лет спустя наняла Диану в качестве приходящей домработницы за 1 фунт в час. Отзыв этой леди никак нельзя назвать лестным для Дианы. Люсинда запомнила ее как «долговязую девушку-подростка в нелепом мешковатом платье». И еще: «Она была страшно застенчива, то и дело заливалась краской и явно тушевалась рядом со старшей сестрой. Никакого светского лоска, совершенная простушка». Между тем, сама Диана охотно принимала участие в светских забавах, ездила на пикники, играла в крикет. Эти веселые крикетные состязания между домочадцами и приглашенными соседями прекратились с появлением на сцене нового действующего лица, которому суждено было сыграть самую роковую роль в жизни семьи.
Загадочная запись в домашней книге для посетителей гласит: «Рейн — конец игре». Рейн Спенсер — феноменальная фигура. Всегда тщательно уложенная пышная прическа, изысканный наряд, всепобеждающее обаяние и ослепительная улыбка — аристократизм, доведенный до абсурда, до карикатурности. В книге «Кто есть кто» этой даме было посвящено по крайней мере полстраницы к тому моменту, когда она познакомилась с Джонни Спенсером. Дочь известной писательницы Барбары Картланд, затем леди Люсхэм, а с 1962 года супруга графа Дартмута, она активно занималась политикой, являясь членом Совета Большого Лондона (муниципального совета). В политических кругах Рейн была известна экстравагантностью суждений, и ее имя часто мелькало на страницах газет в рубрике скандалов и сплетен.
Воинствующий консерватизм сделал ее одиозной фигурой на политической сцене 60-х годов. Примером бессмысленного максимализма служит ее заявление на встрече со студентами Лондонской школы экономики: «Я всегда сумею отличить дом, где живут сторонники консервативной партии, потому что прежде чем выставить бутылки из-под молока на крыльцо, они их моют». Не удивительно, что студенты освистали эту леди, которая отстаивала консервативный стиль во всем: от методов политического руководства до прически.
Рейн могла позволить себе самые смелые суждения: необычайная целеустремленность в сочетании с обезоруживающим обаянием и даром слова придавали ей уверенность в себе. Ее сближению с семейством Спенсеров способствовала книга «Наше наследие — что это такое?», над которой она работала совместно со старым графом по поручению Совета Большого Лондона. Сорокашестилетняя Рейн к тому времени уже 28 лет состояла в браке с графом Дартмутом. У них было четверо детей: Уильям, Руперт, Шарлотта и Генри. Интересно, что Джонни Спенсер и граф Дартмут окончили Итон — одну из самых престижных частных школ, и в юности были добрыми друзьями.
Рейн буквально околдовала Джонни, да и старый граф не устоял перед ее чарами. Ей удалось даже в некоторой степени примирить отца с сыном в последние годы жизни старика. Тот был убежден, что они с Рейн родственные души, тем более что в день рождения и на Рождество они неизменно преподносили ему новую трость — в пополнение коллекции.
Иначе складывались ее взаимоотношения с детьми. Она победоносно вошла в их жизнь в начале 70-х годов. Присутствие Рейн на празднике по случаю восемнадцатилетия Сары в Касл-Райзинг дало повод для сплетен в светских гостиных. Что касается Чарльза и Дианы, то они впервые получили возможность поближе познакомиться с подругой отца во время торжественного обеда в Кингз-Линне. Формальным поводом для торжества послужила разработка нового финансового плана, призванного укрепить семейный бюджет. На самом же деле будущая мачеха надеялась приручить младших детей своего избранника. «Мы оба сразу же невзлюбили эту даму», — признается Чарльз. Дети заявили отцу, что никогда не смирятся с его женитьбой на Рейн. В 1976 году двенадцатилетний Чарльз отправил ей «грозное» послание, а Диана поделилась со школьной подругой замыслом подбросить будущей мачехе письмо, написанное отравленными чернилами. Поводом для такой реакции послужило случайно обнаруженное письмо, в котором Рейн без стеснения высказывала их отцу некоторые замечания в адрес старого графа — тот как раз находился на смертном одре, и дети были возмущены тем, что на людях она говорит деду совсем не то, что думает.