– Конечно! – быстро согласилась Катя. – Обязательно!
– Договорились! – расплылся в улыбке Лёнька и быстрым шагом вышел из мастерской.
Глава 7. Лирическая
Вернувшись домой с работы, Михаил Борисович Ершов первым делом заглянул в комнату дочери. Катя сидела за столом и листала тетради.
– Папочка! – обрадовалась она. – Заходи.
– Как дела, Катюша? – спросил Михаил Борисович. – Что в школе?
– Ты знаешь, папочка, они необыкновенные, замечательные, такие искренние, трогательные. Вот, посмотри… – Катя стала открывать тетради. – Сегодня мы пробовали нарисовать сочинение.
– Нарисовать сочинение? – Михаил Борисович удивился.
– Да, именно, – кивнула Катя. – Тема была очень сложная – «Признание в любви».
– Ух ты! Действительно трудно. Кому же дети признавались в любви?
– Маме, папе, братьям, сёстрам. Некоторые ребята – своим собачкам, птичкам. Вот, – сказала она, – это работа Насти, она объяснялась в любви своему годовалому брату.
Михаил Борисович взглянул на рисунок. На ветке дерева, на зелёном листочке были изображены два человека – Настя и её братик, девочка держала малыша на ладони. Солнце освещало детей тёплыми яркими лучами.
– Потрясающе, да? – сказала Катя.
– До слёз, – ответил Михаил Борисович.
– А знаешь, папочка… только не смейся… я вдруг представила себе, что мои дети закончили школу и у нас проходит последний звонок. Все с цветами. В воздухе плавает настроение прощания, грусти, но и гордости, счастья и чего-то ещё невероятно щемящего. Звонок переливчато поёт, сначала тихо, потом всё громче и неожиданно заполняет звуком всё пространство. Я вижу, как через девять лет по коридору, слушая свой последний школьный звонок, пойдут красавица Настя, мужественный Макар, ироничный Лёва, Лиза, Марта, Яся, Наташа и все мои такие взрослые, такие гордые, такие умные, такие отчаянно-счастливые дети.
– Девочка моя! – воскликнул Михаил Борисович.
– Помнишь, что сказал Роберт Браунинг? – В Катиных глазах сверкнули слёзы. – Я о том стихотворении, которое ты мне читал недавно. «Ты хочешь, чтобы твои песни не умерли? Пой о сердце человека». Так вот, я хочу сказать, – голос Кати сорвался, – я хочу сказать, – повторила она, – что я пою об их сердцах, они такие хрупкие, и я боюсь за них, я плачу и смеюсь вместе с ними. Я чувствую, как сердца моих детей бьются у меня на ладони, и знаю, что я не должна сжимать её, чтобы им не было больно. Никогда…
– Катюша… – Михаил Борисович обнял дочь. – Ну что ты? Всё же хорошо. Вот, растрогала старика.
– Папа, сегодня на уроке математики мы занимались устным счётом, – продолжала Катя. – Мои ребята, они молодцы, отлично справляются со сложными числами, легко в уме складывают и вычитают. В одном примере у нас получился ответ две тысячи девяносто три. «Екатерина Михайловна! – сказала мне Танечка. – Какое число интересное! Как год! Две тысячи девяносто третий год! Сколько же нам лет будет в том году?» – «Много, Танюха! Под девяносто», – с видом знатока ответил Дима. «А вам, Екатерина Михайловна? Сколько вам будет в две тысячи девяносто третьем году?» – с интересом спросили меня дети и начали считать. Неожиданно они замолчали, и в тишине очень звонкий голос мрачно произнёс: «В две тысячи девяносто третьем году Екатерины Михайловны, наверное, уже не будет». – «А где она будет? – ужаснулся Дима. – Где?» – «Ей будет больше ста лет, человеческая жизнь короче», – снова сказал чей-то голос. «А как же я без неё?» – спросил Дима и вдруг заплакал. «Дим! Ты что? – пытались успокоить мальчика одноклассники. – Тебе самому будет почти девяносто лет. Ты что, и в девяносто лет будешь у Екатерины Михайловны спрашивать, что тебе делать?» – «Да, – прошептал Дима и подбежал ко мне: – Только не умирайте, Екатерина Михайловна!» – «Ну что ты, Дима! – утешала я мальчугана, отчаянно пытаясь справиться с неожиданно вставшим поперёк горла комом. – Я и не собираюсь!» – «Ну ладно тогда! – сказал Дима. – А то совсем меня расстроили! Давайте считать дальше».
Михаил Борисович внимательно посмотрел на дочь.
– Это жизнь, Катенька, – заметил он. – Жизнь, понимаешь? Тяжело тебе, конечно, будет с твоей чувствительностью. Но, знаешь, я бы не хотел, чтобы ты стала другой.
– Я так люблю тебя, папочка! – воскликнула Катя.
– Предлагаю отставить слёзы и поужинать. – Михаил Борисович подошёл к двери. – Жду тебя на кухне, Катюша. И кстати, тебе уже несколько раз звонил Игорь.
– Я сейчас перезвоню ему, папочка, спасибо.
Оставшись одна, Катя взяла телефон.
– Игорёчек, – произнесла девушка в трубку, – приходи, поужинаем вместе, чаю попьём, поговорим. Сколько мы уже не виделись?
– Дня два, – сообщил Игорь. – Конечно, приду, буду минут через пятнадцать, – уточнил он.
– Вот и хорошо, – обрадовалась Катя. – Сегодня мама испекла пирог яблочный, твой любимый. Жду!
– Уже бегу, – засмеялся Игорь. – Без меня не начинайте.
Катя положила телефон на стол и задумалась.
«Всё будет хорошо, – сказала она себе. – Иначе и быть не может».
Глава 8. Пожарная тревога и правила русского языка
В начале декабря в учебных заведениях проходили проверки пожарной безопасности. Не миновала этой участи и школа, в которой работала Катя Ершова.
– Екатерина Михайловна, зайдите, пожалуйста, в учительскую, там проводят инструктаж, что нужно делать и как себя вести при пожарной тревоге, – предупредила Катю Изольда Васильевна.
Катя поспешила на второй этаж. Войдя в учительскую, она увидела, что все классные руководители уже в сборе, а инструктаж проводит завуч начальной школы Эвелина Александровна.
– …нужно организованно вывести детей на улицу, идти спокойно, по лестницам не бегать, по перилам не съезжать, – услышала Катя обрывок фразы. – После выстроиться на школьном стадионе, при этом постараться никого из детей не потерять по дороге.
– Ребята! – сказала она, вернувшись в класс. – Сегодня мы поиграем в игру «Пожарная тревога». Попробуем, забрав только самое необходимое, быстро выйти из школы на улицу.
– Игра? Вот здорово! – воскликнул Дима, размахивая над головой тетрадкой по математике. – Необходимое взять с собой? А необходимое – это что? Учебники?
– Нет, Дима, нужно успеть взять одежду из раздевалки, на улице холодно, не май месяц, – изрекла Яся.
– А как же учебники? – удивился Дима. – Пусть сгорят?
– Я заберу только сменку, – сообщил Лёнька. – Мама меня ругает, что я каждую неделю кеды теряю.
– Пожар? – Лиза вскочила. – Боюсь, боюсь, Екатерина Михайловна, мы погибнем?
– Ну что ты, Лизочка! Конечно, нет. Это учебная тревога, игра такая, на самом деле никакого пожара не будет, – успокоила девочку Катя.
– Я так не играю, – сказала Наташа. – Не по-настоящему? По-игрушечному? Ну-у.
– Сейчас мы начнём урок чтения, но будьте готовы к тому, что через несколько минут нас попросят выйти из школы, – предупредила ребят Катя и взяла в руки книгу.
Спустя десять минут все уже забыли о том, что готовится что-то необычное… И в этот момент… Когда уже никто ничего не ждал… раздался сигнал! Сначала запищало, потом заскрежетало радио на стене, и взволнованный голос произнёс:
– Внимание! В одном из школьных помещений произошло задымление!
Дети подпрыгнули на стульях, в глазах появился страх и одновременно любопытство.
– Екатерина Михайловна! – восторженно прошептала Наташа. – Это не учебная тревога, а самый настоящий пожар, – и она стала судорожно запихивать в рюкзак всё, что попадалось под руку.
Дети быстро построились друг за другом и начали спускаться вниз по лестнице. На школьном стадионе уже собрались учащиеся других классов. Встревоженные учителя пытались угомонить возбуждённых ситуацией детей, но это было нелегко. В конце концов проверка закончилась, и все вернулись в здание школы.
– Вот это да, Екатерина Михайловна! – кричал Дима. – Вот это да! Вот это было круто! Вы испугались? Я – нет!
– А я да, – призналась Лиза. – Голос как рявкнет! Кто это говорил? Учитель физкультуры? Он точно мог.
– Екатерина Михайловна, а почему вы ничего не взяли с собой? – поинтересовалась Лена. – Вдруг всё сгорело бы? И сумка ваша красивая, и шарфик…
– Ладно, ладно, не переживайте, Екатерина Михайловна, – ответил вместо учительницы Даня. – Я поделился бы с вами. У меня в рюкзаке остался кусочек сыра от вчерашнего завтрака, банан и горбушка чёрного хлеба.
– Спасибо, Данечка! – Катя засмеялась.
– А я чашку с собой прихватил, – сообщил Лёнька. – С ложкой. В эвакуации всё пригодится. Правда, Екатерина Михайловна?
Немного успокоив детей, Катя Ершова начала урок русского языка:
– Темой нашего сегодняшнего занятия будет правописание жи – ши, ча – ща, чу – щу.
– Екатерина Михайловна, эта тема для детского сада, – засмеялся Лёнька. – Все знают, что жи – ши нужно писать с буквой и, ча – ща с буквой а, чу – щу – с у. А вот вы никогда не задумывались, как писать чо – що? – неожиданно спросил Старостин. – С гласной о или ё?
– Чо – що? – Катя растерялась. – Приведи пример.
– Пример? Пожалуйста!
Лёнька хитро посмотрел на учительницу.
– Пример на чо! – важно произнёс мальчик. – Вы чо, Екатерина Михайловна, не видите, что я здесь стою?
– А на що? – Катя еле сдерживалась от смеха.
– Пример на що! – объявил Лёнька. – Зловещий щопот раздался в углу класса – там стоял Даня!
– Нет такого правила на чо – що! – воскликнула Яся. – Всё ты придумал, грамотей! И вообще, по-русски нужно говорить правильно, да, Екатерина Михайловна? Русский язык очень сложный.
– Да, ребята, – улыбнулась Катя. – Будем учить родной язык! Лёня, – обратилась она к мальчику, – а ты молодец! Какая фантазия и находчивость!
– Может быть, я стану автором учебников по русскому языку? – спросил Лёнька. – Как вы думаете, Екатерина Михайловна?