— Вы кого-то узнали? Кто-то из ваших коллег, частных детективов? Или почему-то полиция?
— Боюсь, что дело обстоит гораздо хуже и гораздо серьезнее, сеньор Линарес. По всем повадкам, это мафия.
— Мафия? Из чего это следует?
— Чутье, опыт, знание их почерка.
— Это слишком общие слова, сеньор Кастро!
— А у меня пока и нет досье, сеньор Линарес! Но я сам видел из-за шторы, поднявшись в вашу квартиру, как на секунду сверкнули линзы хорошего полевого бинокля в доме напротив.
— Возможно, юнец подсматривает за тем, как. женщина раздевается.
— Возможно. Но мне не понравился, фургон неподалеку от вашего дома и показалось знакомым лицо молодого забулдыги в баре поблизости, откуда хорошо просматривается обычный пеший маршрут вашей супруги.
— Все забулдыги чем-то похожи друг на друга.
— Этого я явно видел когда-то в одном полицейском досье.
— Ну и что? Вполне понятно.
— Но он взглянул на меня, когда я вошел в бар, совершенно трезвым и глазами, хотя в бутылке за его столом половины содержимого уже не было!
— Значит, умеет пить и не пьянеет…
— Сеньор Линарес, я не понимаю вас. Вы ведь сами мне позвонили и…
— Да, сеньор Кастро, я сделал это, чтобы успокоить свою беременную жену, и надеюсь, вы мне в этом поможете.
— Как я могу ее успокоить, когда сам уже всерьез беспокоюсь?
— Ну проверьте все еще раз. Привлекайте людей, сколько нужно. Я готов оплатить все расходы, только чтобы успокоить Эрлинду.
— Я вас понял, сеньор. Но разрешите задать два вопроса вам и сеньору Рикардо.
— Задавайте.
— Допустим только на минуту, что моя интуиция права и за вашей женой, сеньор Рохелио, кто-то следит. В таком случае, на то есть серьезные причины. Все ли в порядке с вашим бизнесом, сеньоры? Нет ли у кого причин как-либо посчитаться с вами как с конкурентами?
— Исключено.
— Все ли в порядке в вашей личной жизни, сеньоры, заранее прошу прощения за неделикатный вопрос?
— Все в полном порядке, — без запинки ответил Рикардо.
— Да, — немного помедлил с ответом Рохелио, и слегка покраснел.
— В таком случае до свиданья. — Детектив Кастро поднялся с кресла. — Вечером я позвоню вам или даже зайду, сеньор Рохелио. Всего доброго, сеньор Рикардо! Если появятся какие-то мысли или соображения, обязательно позвоните.
Кастро стремительно вышел, а Рохелио принужденно рассмеялся:
— Пугать — его профессия, так он больше заработает. Уверен, что он просто использует кажущиеся опасения Линды, развивает сценарий, как говорят специалисты.
— Хорошо, если так, — сухо сказал Рикардо. — Но наша семья с ним уже имела дело, и он проявил себя семь лет назад наилучшим образом. Он и агент Роча. Ты лучше скажи брату: твоя личная жизнь и в самом деле, в полном порядке?
— Ну… — смутился Рохелио, — ты же — знаешь: ждем второго ребенка и…
— И поэтому ты афишируешь на всех углах свою связь с Марианой Гульен де Ледон!
— Откуда ты знаешь, Рикардо? Кто тебе сказал?
— Какая разница, если, об этом знает весь «культурный» Мехико!.. Ну, допустим, мне Роза, сказала, в артистической среде ведь не утаишь: кто, с кем и когда.
— Значит, и Эрлинда уже знает, — упавшим голосом сказал Рохелио. — Ведь она часто говорит по телефону с Розой, они давние подруги.
— Ручаюсь, что Эрлинде Роза как раз ничего не говорила и не скажет, особенно теперь, когда твоя жена ждет ребенка. Но вот, тебе Роза при встрече обещала расцарапать физиономию, так что берегись, она может.
— Да уж знаю, — облегченно вздохнул Рохелио, — буду стараться держаться от нее на безопасном расстоянии.
— Да уж постарайся, — засмеялся Рикардо, — ведь сейчас ты ее увидишь.
— Как сейчас?
— Но ведь поедешь же ты навестить заболевшую сестру, тем более ты не видел Кандиду уже месяца два. А Роза там тоже уже должна быть.
— Да-да, конечно, я уж и позабыл за всеми этими делами, что ты говорил по телефону о болезни Кандиды. Поехали, только мы так и не обсудили предложение американца.
— Обсудим у меня в машине. Здесь есть над чем подумать.
Глава пятая
Роза наслаждалась своим разговором с лучшим продюсером Мексики Антонио Маусом. Она его сразу раскусила. Пятидесятилетний, полный сил, вальяжный мужчина, записной дамский угодник умел, что называется, пустить пыль в глаза, рассыпаться в самых замысловатых комплиментах. Маус хорошо подготовился к этой встрече и знал о Розе практически все, даже о нищенском ее прошлом в Вилья-Руин.
— Сеньора Роза, — говорил он, — другой бы вас понял хуже, но я-то вышел из простых крестьян, а начинал грузчиком в порту Веракруса. Я знаю, какие песни нужны народу. Ваши! Но у народа мало денег, деньги у буржуа, а буржуа плохо понимают национальную музыку, они отравлены ритмами нашего северного соседа. Но сейчас, я чувствую носом, наметился переход, самое начало моды на национальное. И можно, и нужно спасти эти драгоценные ростки, ну и заработать на этом, конечно. Но потребуются значительные расходы на рекламу. Начало вы сами положили прекрасным вчерашним скандалом, показанным по «Телевисе». Я предлагаю вам сразу три грандиозных концерта в лучшем зале Мехико и не сомневаюсь, что они пройдут с огромным успехом. После третьего концерта, я суеверен на число три, мы подписываем контракт на два года. Подробности этого контракта сейчас вырабатываются, но уверяю, что он будет чрезвычайно заманчив и выгоден для вас — еще никому, пожалуй, я не предлагал такого контракта. Гастроли по Европе, Канаде и Соединенным Штатам Америки, Японии, возможно, России. Домой вы вернетесь звездой первой величины и будете нарасхват. Наверняка последуют хорошие предложения от кинематографистов и телевизионщиков. Пожелаете, получите отличный дополнительный заработок от участия в рекламе.
— Не пожелаю, — засмеялась Роза.
— Этого вы сейчас знать не можете, — улыбнулся Антонио Маус. — Доллары, как водяная воронка, засасывают. Чем больше их зарабатываешь, тем больше хочется, так что не гнушаешься ничем, разумеется, в рамках закона, хотя он ой как мешает иногда… Так вы согласны — пока на три концерта?
— Согласна, сеньор Маус.
— Для вас, милая звезда, просто Антонио. К вашим услугам в любое время дня и ночи.
— Лучше дня.
— Что лучше, этого вы пока знать не можете, — засмеялся продюсер. — Подойдите к моему секретарю, подробности насчет этих концертов у него. Репетиции начинаете завтра. А сегодня, может быть, согласитесь пообедать со мной где-нибудь в хорошем ресторанчике, часа так через два, сейчас у меня, увы, еще есть некоторые дела, будь они все прокляты, если отвлекают от такой привлекательной девушки.
— У меня муж и двое детей, сеньор Маус.
— Антонио, меня зовут Антонио. Муж и, дети, милая звезда, не помеха чувствам. Во всяком случае, пообедать они не помешают.
— Согласна, но как-нибудь в другой день. Сегодня я должна быть дома.
— Жаль, но пока, вы понимаете, пока, не смею вас задерживать. До встречи на первом концерте. Вашу ручку.
Роза протянула Антонио Маусу руку, он галантно поцеловал ее и задержал в своих пальцах несколько дольше, чем полагалось.
Роза села в автомобиль и посмотрела на часы: освободилась она гораздо раньше, чем предполагала. Дети еще на прогулке, Рикардо в офисе, Кандида спит… Не заехать ли ей к Сорайде, выпить чашечку кофе, в это время в «Твоем реванше» почти нет посетителей…
Сорайда бросилась ей на шею, зацеловала, провела к лучшему столику, махнула рукой официантке, и та тут же принесла сыр, зелень, бутылку белого вина, полный кофейник и вазу с булочками и пирожными.
— Сорайда, — с лукавой укоризной сказала Роза, — ты позабыла, что я спиртного и на дух не выношу.
— До сих пор? — нарочито удивилась Сорайда. — И как это тебя, почти монахиню, в твоем шоу-бизнесе терпят? Ну и ладно, зато я выпью за твои успехи. Хотя бы за то, что ты своих недоброжелателей, я видела по «Телевисе», поставила на место. Ха! За тебя, дорогая Роза, за то, чтобы ты не забывала Сорайду и «Твой реванш»!
Роза рассмеялась и стала рассказывать подруге про свою утреннюю встречу с продюсером Антонио Маусом.
— Сам сеньор Маус! Ну надо же, как тебе повезло, девочка. Теперь ты далеко взлетишь и позабудешь всех нас. О, да за это надо пить не сухое вино, а шампанское! Хочешь шампанского, Роза? Ах, да… ты ведь у нас., ха-ха-ха… Ой, извини, меня к телефону. Это важно, это мой мясной поставщик…
Сорайда отошла, а Роза наконец принялась за кофе с ореховым пирожным и тут ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Она обернулась и увидела в дальнем углу знакомое лицо. Эрнесто Рохас! Ее давний знакомый и особенно настойчивый ухажер. Надо же, как он верен «Твоему реваншу», не потому ли, что они с ним здесь и познакомились? Эрнесто — хороший друг и многому научил ту дикую девчонку-простолюдинку, которой она тогда была, но уж очень сильно он на нее рассердился, когда Роза решительно отказалась выходить за него замуж:
Она кивнула Рохасу, напряжение на его лице спало, он улыбнулся ей, взял свою чашку и решительным шагом направился к столику Розы.
— Ты меня еще не совсем позабыла?
— Как видишь, нет.
— Может, и простила? Ведь я был просто безобразен, когда окончательно понял, что теряю тебя, что ты принадлежишь этому аристократу Рикардо, которого я, даже не видя, терпеть не мог.
— Ты не мог понять, что он был моим мужем уже тогда, когда мы с тобой впервые встретились, Эрнесто. Я была его женой и сохранила ему верность, хоть мы и были в размолвке.
— Да… Только потом я все понял и во всем разобрался. Прости, Роза.
— Прощаю. Ты лучше расскажи о себе, где живешь, с кем, кто твоя жена, чем занимаешься, что-то давно я не встречала статей за твоей подписью, может, ты работаешь уже на другие газеты и журналы, мне неизвестные?
— Как много вопросов, Роза, неужели это тебя правда интересует, или же это просто вежливость?
— А ты все такой же — обидчивый. Что здесь такого, если человека интересует жизнь его друзей?