Олег прекрасно помнил армян бывшего Совдепа, застойных и перестроечных времен — нормальных, общительных и веселых мужиков. «Что же с ними, блин, произошло? Может, здесь собрались одни малохольные? Смотри, что творят! Придется, видимо, заняться ими по-другому!» — закипая, думал уже не Олег — тот, прежний Айс брал верх над его личностью, заставляя заниматься «разборками».
Сказано — сделано! Через пару дней он отловил за туалетом армянина, который спер со склада три сухпая. Он застал его в тот момент, когда «экспроприатор» впопыхах запихивал консервы в сетку, а вощеную бумагу заталкивал в кусты. Состоялась воспитательная беседа.
— Ах ты говнюк! Я разным дерьмом перебиваюсь, хотя и работаю здесь, а ты хочешь, чтоб тебе все готовеньким с неба падало?! — и по челюсти, и в лоб!
— За что, джан? — расплакался несчастный, — У меня дома дети вторую неделю голодают, а работы нет. Зато сосед Аро, который тоже здесь работает, жиреет день ото дня. Цены на продукты у него — не подступишься!
«Снова что-то не так сделал! — мгновенно остыл Олег. — Этот нищий, тот — вор! Поневоле свихнешься. Да чтобы этот дурдом понять, самому нужно головой о рельсу постучать, чтобы мозги по-другому варить начали!»
— Вали-ка ты отсюда, брат, пока тебя еще кто-нибудь не застукал. И консервы эти забирай! — отправил со склада Грунский неудачливого вора, не выдержав слезной исповеди сорокалетнего грешника.
Да, много нужно потопать по этой стране, покуда не начнешь понимать происходящее вокруг тебя! С Аро бы «разобраться по-братски» — отъел гад харю на гуманитарной помощи, да нельзя — сам с голодухи загнешься или по мусоркам лазить начнешь в поисках хлебной корочки! С тех пор, как у Олега закончились «лишние» вещи, интерес к нему офицеров-танкистов заметно упал. Отказали и в приеме на кухне соседней части. Зато кладовщик расщедрился: для них со Светловым было у него всегда припасено что-нибудь вкусненькое. А требовалось за это всего ничего: закрывать глаза на подъезжавшие иногда грузовики без товарно-транспортных накладных да помогать грузить на них коробки, мешки и ящики. Мало-помалу Грунский со Светловым попали в полную зависимость от Аро, и это больше всего злило Олега, не терпевшего посягательств на свою самостоятельность.
— Чтоб ты сдох, онанист жирный! — слишком уж часто за последнее время желал он ему.
Раздражало и отсутствие Нины — словно сквозь землю провалилась со времени их единственного «свидания»… Тешили лишь воспоминания о внезапной встрече с ней, порой настолько яркие, что Олег однажды огромным усилием воли сдержался, чтобы не заняться «рукоприкладством» наподобие кладовщика.
Спасали стихи, в их строчки он выливал накипевшие в душе чувства и помыслы. Писать он их начал с шестого класса, влюбившись тогда в красавицу-восьмиклассницу Элку — королеву красоты всех выпускных классов их школы-восьмилетки. Взаимности он, естественно, не добился, и любовь к Элке со временем прошла. А вот любовь к стихосложению — осталась… Вечером седьмого марта он один сидел в дежурке, подтапливая железную «незабудку», и от нечего делать подбирал рифмы. Постепенно на бумаге начало что-то вырисовываться:
Кто мог предвидеть, что в безбрежье
Судьба исполнит вдруг мечты,
И где-то в ближнем зарубежье
Найдем друг друга я и ты?
Найдем и тут же потеряем
В потоке жизненном. Почти
Вдруг уподобившись трамваям
На разветвлении пути…
Любовь была? Да нет, любовью
Случайной связи не назвать!
Слиянье губ — до слез, до крови,
И умереть, и не дышать…
Шептать слова — не зная смысла,
Лаская тело, губы, грудь,
Быть для тебя вином искристым,
А после — на груди уснуть.
Проснуться рядом лишь с тобою,
И век прожить, и жизнь пройти.
А то, что связано судьбою,
Не разрубить, не расплести!
И видеть тень ресниц густую,
Глаза, улыбку — вновь и вновь…
Пусть кто-то чтит любовь другую,
А разве это не любовь?
Внезапно на его плечо опустилась теплая маленькая ладошка, и он услышал:
— Это… для меня?
— Нинка! — заорал, вскакивая, Олег.
Табурет полетел в сторону, а он схватил Нину, приподнял и закружил вокруг себя, напевая что-то бессвязное.
— Пусти, сумасшедший! — брыкалась она с деланным возмущением. — Запри лучше дверь сначала!
Он с удовольствием выполнил это требование, не забыв по пути выключить свет…
Потом, удобно устроившись на его плече, Нина спросила:
— Ты не забыл о нашем разговоре?
— Что нужно делать? — Олег сейчас был готов на любой сумасбродный поступок.
— Да делов-то всего — открыть ночью ворота склада и помочь загрузить кое-какую мелочевку, — пламя горящей «буржуйки» высветило ее беспечную улыбку.
Олег, рывком приподнявшись, оперся на локоть и заглянул в лицо Нины. Затем усмехнулся сам.
— Ты это серьезно? Что здесь брать, кроме угля, дров да провонявшей мышами перловки?
— Глупый ты! Неужели, думаешь, за эту вшивую перловку ваш кладовщик смог отгрохать два дворца с мраморной отделкой и приобрести, кроме официально зарегистрированного «Москвича», три мощные иномарки? Да через ваш склад проходят такие вещи, которые не каждому «комку» снились!
— А где ж он их берет? — спросил совершенно сбитый с толку Олег.
— Львиная доля гуманитарной помощи — раз, награбленное из товарных вагонов — два, ну и остальное — «трофеи» этой дурацкой войны, тоже, кстати, не подаренные завоевателям! — на полном уже серьезе перечислила Нина пути доставки «товара». — А наша группа собирается основательно потрясти этих «экспроприаторов». Договор на оптовую поставку, причем о-о-очень крупную, мы уже заключили с одной из российских фирм, платят они наличными, не требуя никаких документов. Берут, конечно, по дешевке, но на четырех складах, которые мы собираемся основательно потрусить, этого добра столько — хватило бы машин! Значит, количеством компенсируем качество, только и всего! Денег хватит не на один год безбедного существования.
— И ты думаешь, Аро так вот все запросто и отдаст? — перебил ее Олег.
— А кто будет спрашивать этого жирного извращенца! — презрительно скривилась Нина. — Операция пройдет завтра — в женский праздник, все поупиваются да, вдобавок, обкурятся «планчиком», уж мы постараемся, чтобы в каждую часть его закачали в достаточном количестве. А вашему Аро мы такую «телку» подсунем, что его утром лишь подъемным краном можно будет поднять с постели!
— Надеюсь, ты не себя собираешься подставлять? — встревожился Олег. Это уже прозвучало как согласие, и Нина развеселилась.
— Не беспокойся! — она ласково погладила его там, где надо, и он вновь припал к соскам ее великолепных грудей. — У нас есть спецдевочки для… о-о-о, что ты делаешь со мной, Олег, Оле-е…
На прощание Нина сунула ему свернутый листочек.
— Это мой домашний адрес и телефон в Пензе. На всякий случай!..
Этот случай должен был наступить завтра ночью — либо пан, либо пропал!
Глава 5Восьмое марта — женский день!
Назавтра Аро дал им со Светловым отгул. И сам смотался куда-то. Ну, у него-то дел было по горло — вечно в поисках своих должников, а вот чем заняться Грунскому со Светловым — надо было подумать. Вовчик все же исчез вскоре на полчаса, а вернулся нагруженный пакетами с едой и выпивкой — принес «привет» от Нины и Янки.
— Они нас в девять часов вечера на концерт приглашают! — торжественно сообщил он, — Ну, а мы им после свою «самодеятельность» покажем! — подмигнул Вовчик Олегу и пригласил его «отобедать», позвякивая стеклом бутылок.
Тот отказался, предупрежденный Ниной, потому что он знал уже, какой «концерт» будет дан ее группой в девять вечера. Вовчик нисколько не обиделся: он умел «посидеть» и сам — в обществе магнитофона и зеркала. По магнитофону он прокручивал кассеты с записью выступлений Петросяна, Арлазорова и Хазанова — вот вам и собеседники, а с зеркалом чокался во время очередного тоста! «Будь здоров, Владимир Светлов!». Поэтому с радостью и сейчас направил стопы в казарму, заглянув по пути в исписанные Олегом страницы.
— Письмо кому пишешь?
— Сказку сочиняю! — объяснил ему Олег. — О нынешнем положении дел в России!
— В стихах? — недоверчиво прищурился Вовчик.
— В стихах! — подтвердил Олег.
— Слушай, прочти, а?! — попросил Светлов, — Я в своей жизни только заборных поэтов встречал — тех, которые туалеты еще расписывают, а с толковым мужиком так и не пришлось пообщаться!
— Заходи через часик-полтора, должно быть готово, — пообещал ему Грунский.
— Это меня устраивает, пойду пока червячка заморю! — Вовчик удалился, оставив Олегу для «подкрепления» большой кусок копченой баранины, пару лавашей и четверть головки свежайшего сыра — королевский обед.
Видимо, эти продукты и вдохновили его на подвиг, ибо явившемуся через пару часов в некотором подпитии Светлову был предложен уже готовый шедевр под названием «Как мужик царя кормил» (старая сказка на новый лад):
В тридевятом где-то царстве занедужил вроде царь,
И, хлебнув сутра «лекарства», шваркнул о паркет стопарь:
— Надоело до икотки заседать да выпивать,
Да закусывать икоркой, да балык с пивком жевать!
А подать сюда министров, отпирай замки ворот,
Наливай вина канистру, мы пойдем гулять в народ!..
Вмиг из залов заседанья мудрецы — персон до ста:
— Что ты, батюшка, а званье — царь ведь люду не чета?!
Можа, гриб не той закваски сунул ты на завтрак в рот,
Голова должна быть ясной, у тебя ж — наоборот!
Ведь и дел с утра — палата: надо нам Указ издать,
А доклады, а дебаты — заседать да заседать!
— Цыц, едри вашу налево, хватит пудрить мне мозги!
Раз сказал, что надоело, значит, спорить не моги!
Заседаем год от года, на столах бумаг — горой…
Вот потретесь средь народа, растрясете геморрой!