Я презрительно фыркнула и спрятала дрожащие руки под стол.
– Естественно.
– Правда, что ли?
– То, что у меня нет идеального инстаграм-профиля[5] с философскими заметками и вдохновляющими фразами, еще не означает, что я живу где-то за Луной. Я уже путешествовала.
Это была чистой воды ложь, но я бы ни за что ему не призналась, пусть даже моя лучшая подруга вскинула брови, потому что не верила ни одному моему слову. Да и не должна была, потому что знала правду. Я всегда следовала привычному маршруту и не искала воспоминаний, которые были утрачены моими далекими предками.
– Уверена, что сейчас мы не мечтаем? – спросил Лиам.
Я резко выдохнула. Казалось, что от его слов мое сердце покрылось ледяной коркой.
Пульс замедлился, и я вновь почувствовала непреодолимое желание уйти. Если что-то было для меня чересчур, я всегда старалась избежать этой ситуации. Я ненавидела конфликты, даже если иногда не могла промолчать.
– Ну что? – Лиам насмешливо вскинул брови, а уголки его губ разочарованно опустились, словно он считал меня более достойной соперницей. – Ну и где твой острый сарказм? Твой чрезмерный цинизм? Где же «Ты придурок, Торесен»?
– Ты придурок, Торесен, – прошипела я, прищурившись.
– Не понимаю, почему вы оба не можете вести себя как взрослые и просто потерпеть друг друга, – пробормотала Ада, и я повернулась к ней, не веря своим ушам. Я точно не буду вспоминать при Лиаме, как часто мы с Адой, следуя всем клише, опустошали ведра мороженого и смотрели душещипательные фильмы, просто чтобы его имя растворилось в нашей памяти, как капля воды на солнце.
– Потому что Нора готова плеваться огнем, но на самом деле у нее не больше огневой мощи, чем у Мушу. В ее арсенале лишь огромное количество горячего воздуха.
– Ты действительно сравнил меня с драконом из «Мулан»?
Лиам склонил голову, и что-то в острых чертах его лица изменилось.
– Да. Ты слишком самоуверенная, знаешь об этом? У тебя нет никакого права, абсолютно никакого права вмешиваться в мои с Адой отношения. Она тоже взрослая и может принимать осознанные решения. А вместо того, чтобы задаться вопросом, почему я не могу ее отпустить, ты сразу думаешь о самом худшем. – Он сделал многозначительную паузу, избегая смотреть в глаза моей лучшей подруге. После некоторых колебаний Лиам продолжил: – Тебе не приходило в голову, что я мешаю сам себе?
Сидящая рядом со мной Ада резко вдохнула. Возможно, потому, что Лиам нечасто рассказывал о своих чувствах. Кто знает, может быть, он говорил правду, а может, это была очередная уловка, чтобы обвести ее вокруг пальца.
Я наблюдала, как он протянул руку к Аде и с бесконечной нежностью посмотрел ей в лицо. Никогда раньше я не видела у него такого выражения – полного теплоты и симпатии. Словно одного единственного взгляда на Аду было достаточно, чтобы разрушить все защитные стены и обнажить его ранимую сторону.
Я сглотнула, а сердце сжалось в груди.
Лиам снова повернулся ко мне.
– Возможно, мне стоит поблагодарить тебя, ведь без твоей помощи я бы никогда этого не произнес. Но знаешь что? Я говорю серьезно. И считаю, что ты просто завидуешь, Нора. Наверняка это связано с твоей одинокой жизнью в деревне, из-за которой ты становишься такой озлобленной и старой в душе.
Его слова медленно просочились в мое сознание. Неужели я на самом деле настолько слепа, что все время вижу только плохое, и никогда не пыталась понять его мотивы? Неужели я стала таким ужасным и мелочным человеком, что держусь за мнение, которое сформировалось у меня много лет назад.
Мне стало нехорошо.
Но Лиам еще не закончил и нанес последний болезненный удар.
– Однако я могу понять, почему ты так негативно настроена, ведь Ада тоже собирается переехать в Осло.
У меня закружилась голова, а Ада повернулась ко мне. Ее глаза расширились от испуга и стали размером с блюдца. Лиам тут же оценил ситуацию и провел рукой по лицу.
– Черт! Я думал, ты уже обо всем ей рассказала.
– Ты переезжаешь в Осло? – спросила я с легкой тревогой в голосе.
– В конце лета, да, – ответила Ада едва слышно, заправляя за уши выбившиеся из конского хвостика темно-рыжие пряди, отчего ее пирсинг стал еще заметнее. – Я все-таки решилась поступать в университет. Ну, ты знаешь, искусствоведение.
– У тебя… уже есть квартира? Или ты будешь жить в общежитии?
– Если честно… – Ада и Лиам обменялись взглядами, и я все поняла. – Мы собирались жить вместе. Квартира с четырьмя комнатами… Кое-кто сдает квартиру для совместного проживания, и брат Лиама предложил ее нам.
Словно мне в спину воткнули нож. Мышцы напряглись, сознание помутилось, и я не могла собраться с мыслями.
Ада уедет. Вот так просто. И это нормально. Это ее жизнь, ее решение. Но меня не покидало чувство, что она меня предала. Бросила в беде.
И теперь, наконец, мой инстинкт, который велел мне бежать, победил.
– Все в порядке. Это… рада за тебя. Правда. И… Мне жаль, если я кажусь вам озлобленной и старой в душе, – произнесла я, закашлявшись и избегая их взгляда. – Желаю вам счастья. – Удивительно, но мой голос звучал гораздо увереннее, чем я себя чувствовала. Он был вполне нормальным, словно мы обсуждали погоду.
– Нора, – начала было Ада, на которую было жалко смотреть. Но я не хотела быть той подругой, которая встанет на пути ее счастья, если это счастье. Мне не хотелось испытывать разочарование или становиться циничной и терять веру в счастливый конец, хотя все обстоятельства говорили именно об этом.
Поэтому я подняла руку, прощаясь, и прошла мимо Лиама, с которым была примерно на уровне глаз. Его темно-карие глаза сверкнули, но мне показалось, что в них мелькнуло что-то еще. Отблеск раскаяния?
– Я тебя люблю, – произнесла Ада и быстро сжала мою руку.
Я пробормотала что-то невнятное в ответ, напряженно кивнула и покинула JAJA.
В ярком солнечном свете я сделала глубокий вдох и направилась на автобусную остановку, потому что обещала Аде, что сама доберусь домой. К сожалению, автобусы здесь ходили согласно собственному расписанию, что меня особенно раздражало. Ожидание казалось вечностью, и я не могла перестать думать о ситуации, анализировать ее со всех сторон и критиковать себя.
Мой взгляд зацепился за профессионально оформленный рекламный плакат, и сердце ушло в пятки, когда я прочитала название «Охотники на троллей» – так назывались наши самые крупные региональные конкуренты. В этот момент мой язык словно превратился в инородный объект, пытавшийся найти убежище в моем пересохшем рту.
Не хватало еще и этого.
Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох и, держась двумя пальцами за ноздри, постаралась успокоиться. Не нужно волноваться…
Вот она, причина, по которой наши заказы в последние несколько недель резко упали.
«Путешествие к Сердцу Троллей» – этот слоган заставил мой пульс участиться. Я осознала, что мы приближаемся к краю пропасти, и, вероятно, мне уже не под силу сохранить дело всей жизни моих бабушки и дедушки. И сказать им об этом – все равно что разбить их сердце.
3Сандер
Я надел на плечи рюкзак и последовал за Тео в прихожую семейного особняка, такую же просторную и впечатляющую, как и в моих воспоминаниях. Что не в последнюю очередь было связано со световым двориком, который дарил всему тепло и простор, и многие теряли дар речи, оказавшись внутри. Словно ты смотришь в небо и впускаешь его в сердце.
Только оказавшись в столовой и оставив позади наполненную светом прихожую с ее роскошной лестницей, я наконец выдохнул. На самом деле мне нравился мой дом. Стеклянные стены, за которыми открывался вид на фьорд с его маленькими волнами, вечно колышущимися под порывами ветра, высокие крыши и деревенский интерьер – все это, как мне было известно, стоило целое состояние. Впрочем, как и все в этом доме, хотя его внешний вид мог вводить в заблуждение. Дом казался уютным, со множеством теплых элементов, зазывающих посидеть уголков и книжных полок, служивших естественными разделителями пространства. Одним из самых очаровательных уголков в нашем доме была скамья возле окна. Под ней в два ряда были сложены книги: от классики, такой как произведения Толстого, до исторических любовных романов. Моя мама не терпела пренебрежительного отношения к любому литературному жанру, и поэтому каждая книга, попавшая сюда, была по-настоящему достойна этого места.
– Вы уже вернулись? – мама появилась в дубовых дверях столовой, и когда я увидел ее обеспокоенное лицо, все в грудной клетке сжалось. Русые волосы были идеально подстрижены и ниспадали легкими локонами на плечи, а красивые черты лица могли бы стать украшением рекламы помады 90-х годов. Несмотря на все прошедшие годы, она не утратила внешней красоты, хотя истинная красота была сокрыта в сердце. В этом море акул, полном зависти и неприязни, она никогда не встречала нас с лживой маской на лице.
Я поставил рюкзак на пол и подошел к ней, чтобы поздороваться.
– Понятия не имею, с каких пор Тео водит так, что можно свернуть шею, но мы просто пролетели по motorvei[6].
Ее легкий смех показался мне сдавленным, когда я наклонился и поцеловал ее в щеку. И только сейчас увидел то, что сначала ускользнуло от моих глаз. Внезапно ком в горле стал еще больше, потому что я понял, что означает ее поведение.
– А где глава нашей семьи?
– В офисе фирмы. Сегодня он не сможет прийти. – С тех пор как умерла моя бабушка, мама раз в неделю устраивала семейные ужины, на которые приглашала также и дедушку, и обычно он не пропускал этих встреч.