На Тейском руднике добывали магнетит. Породу свозили на обогатительную фабрику, ломали в дробилке и пропускали через электромагнит. Магнетит извлекали, а оставшийся щебень развозили по округе, чтобы отсыпать улицы, железнодорожные насыпи и дороги.
Змеевик оказался удивительно пестрым. Он сформировался еще в палеозое в кратере древнего вулкана, где под воздействием температур и давления взаимодействовал с другими минералами, набирая от них оранжевые, красные, черные, белые оттенки. Такой разноцветный змеевик есть лишь в Тейском руднике, во всем остальном мире он просто зеленый. «Словно кто-то взял и смешал минералы, как художник краски, – рассказывает Краснолуцкий. – Конечно, я в него влюбился».
На Тейский рудник он стал ездить, как на работу, а дома без устали резал, пилил и полировал змеевик. Ладони и пальцы Краснолуцкого покрылись глубокими, до костей, шрамами от камнерезных машин и зубил. Он делал из змеевика украшения, скульптуры, кабошоны и распиловки, на которых проступали акварельные картины. «На спилах такой мир фантастический. Ведь у нас под ногами целый космос, мы ходим по нему и не замечаем. Живем в этом космосе и не видим его, не чувствуем. Вместо этого жалуемся, хнычем, ноем, все нам не так. Живем среди такой красоты и не хотим ее замечать, ублажаем себя чем-то примитивным», – говорит он.
Через серпентинит он заинтересовался древним человеком. Вначале хотел понять, как тысячи лет назад люди делали из камня скребки, наконечники копий и стрел. Стал собирать древние орудия, пытался воспроизвести древнюю технику ударов по камню. Познакомился с археологами и скоро с головой ушел в новое увлечение, стал искать стоянки, могильники и курганы. Каждый выходной с ранней весны до поздней осени бродил по округе в поисках следов древних людей. Находил так много, что археологи смеялись: Краснолуцкий научился видеть сквозь землю.
Все находки он отдавал в краеведческий музей Шарыпова. Это редкое качество для коллекционеров. Мало у кого хватает сил побороть соблазн и не превратиться в кощея, чахнущего над своей коллекцией.
Едва поля просыхали, Краснолуцкий садился на велосипед и ехал на поиски. Как одержимый ходил по полям, пока силы не кончались. Шагающего по пашням Краснолуцкого трактористы не раз принимали за сумасшедшего. Однажды он так устал в поле, что едва дошел до дороги и упал на обочину. Хорошо, мимо проезжала машина. «Очень повезло, а то замерз бы ночью», – улыбается Краснолуцкий.
Приходя домой, он не раз падал от усталости и час-другой приходил в себя, не в силах подняться на ноги. На дребезжащем велосипеде объездил всю округу в радиусе тридцати километров. Когда городской отдел культуры подарил ему хороший велосипед, радиус увеличился до пятидесяти километров. Новый велосипед можно было перетаскивать по бездорожью на плече. «Теперь то Сергей едет на велосипеде, то наоборот», – шутили журналисты.
За десять лет Краснолуцкий открыл в Шарыповском районе триста археологических памятников, в том числе две никому не известные крепости. Целыми мешками он приносил в краеведческий музей наконечники и керамику, бронзовые ножи и бляшки. Находить уникальные предметы вошло в привычку. Благодаря его поискам Шарыповский район стал самым изученным в плане археологии районом Красноярского края. А музей в конце концов взял его на работу научным сотрудником.
От археологии до палеонтологии рукой подать. Во время разъездов Краснолуцкий заглядывал в карьеры, собирал отпечатки растений, окаменелые ракушки, кости мамонтов. Попутно с археологической экспозицией сделал в музее неплохую палеонтологическую.
Краеведческий музей Шарыпова, наконец, превратился в одну большую коллекцию Краснолуцкого. В одном зале – его изделия из змеевика, в другом – найденные им археологические артефакты, в третьем – окаменелости и минералы. «Это все из любопытства, ведь хочется знать, что тебя окружает», – оправдывается он.
В 2000 году Краснолуцкий приехал в гости к свояку, художнику Юрию Михайлову в соседнюю Кемеровскую область. Неподалеку, рядом с деревней Шестаково, уже пару лет выкапывали кости динозавров.
«Как же так, Серега? Столько ты всего нашел, а динозавров у тебя нет. Надо бы найти!» – пошутил свояк.
Случайно брошенная фраза изменила жизнь Краснолуцкого: «Меня она прямо задела, и я отправился искать динозавров».
Шестаково находится в ста пятидесяти километрах от Шарыпова. «Для динозавров не расстояние, могли дойти», – думал Краснолуцкий. Он понимал, что кости динозавров должны залегать в древних слоях, ниже всех остальных. Самая низкая точка – Березовский угольный разрез. Туда он и отправился.
Краснолуцкий не знал даже возраст березовского угля, никогда не держал в руках кости динозавров. Абсурдность ситуации станет еще нагляднее, если вспомнить, что кемеровские динозавры считались уникальной находкой, были единственными для Западной Сибири. Другие крупные местонахождения находились в Якутии и Благовещенске, за две тысячи километров от Шарыпова.
К счастью, Краснолуцкий этого не знал. В выходные он бросил в рюкзак бутылку воды, рыбные консервы, привязал к велосипеду лопату, проехал пятнадцать километров от города на север, свернул у остановки «Разрез» и по грунтовой дороге доехал до карьера.
После развала СССР Березовский карьер едва сводил концы с концами. Зарплаты не платили месяцами. Тогда пришло в упадок и само Шарыпово, из города будущего оно, минуя настоящее, превратилось в город прошлого. Охрану на разрезе из экономии не держали, Краснолуцкий спокойно прошел на территорию. «Что такое Березовский разрез? Это здоровенная ямина», – говорит он, ставя ударение на второй слог: «ями́на».
Вначале он поискал кости динозавров ниже угольного пласта и ничего не нашел. Поднялся выше, к серой глине и заметил россыпь черной чешуи и небольшие плоские куски каких-то костей. Кусков было много. Вначале Краснолуцкому показалось, что десятки, но скоро он понял: их сотни, тысячи. Вся глина была завалена мелкими, с монету, обломками костей. Свежие, недавно вымытые дождями, были черными. Обломки постарше успели посинеть на воздухе и солнце. Совсем старые были белого цвета и от прикосновения развалились в труху.
Краснолуцкий решил, что все это остатки древних амфибий. Пока собирал их, заметил пять кинжаловидных зубов, в половину спички длиной. Их узнал сразу, видел такие в книгах – хищные динозавры.
«Это было настоящее чудо. Мне очень повезло: в том месте была огромная концентрация окаменелостей, потом такого не встречал. Попади в другое место, мог бы ничего не найти», – вспоминает он.
В конце лета Краснолуцкий отвез находки в Красноярск, показал сотрудникам краеведческого музея. Они согласились, что зубы похожи на динозавровые, но для верности отправили фотографии в Палеонтологический институт. Скоро пришел ответ: кости «амфибий» – это фрагменты панцирей древних черепах, зубы в самом деле от динозавров.
Открытие Краснолуцкого противоречило всему – логике, здравому смыслу. Поиски наугад в первый же день увенчались невероятным успехом. «Просто мне очень хотелось найти динозавров», – объясняет Краснолуцкий.
По остаткам спор и пыльцы геологи определили возраст костеносного слоя: середина юрского периода, батский век (168–166 миллионов лет назад). То же самое время, что и карстовые полости в Песках. От кемеровских динозавров их отделяло 40 миллионов лет, и тем удивительнее выглядело открытие.
В сентябре 2001 года в Березовском карьере высадился десант Красноярского краеведческого музея, из Москвы прилетел палеонтолог В. Р. Алифанов.
С погодой не повезло, шли проливные дожди. Породу собрали в мешки и увезли промывать в Красноярск. Результаты удивили даже знатоков. Остатки оказались обильными и разнообразными: челюсти рыб, зуб крокодилиформа, остатки нескольких динозавров (стегозавра, хищника, завропода, гетеродонтозавра) и самое примечательное – крошечная, без зубов, челюсть маммалиаформа.
Стало ясно, что местонахождение имеет исключительное значение не только для Сибири и России, но и для всего мира. К раскопкам присоединились сотрудники Томского государственного университета, затем началась международная экспедиция палеонтологов Зоологического института РАН, Санкт-Петербургского государственного университета и их немецких коллег. Основными методами стали промывка костеносной породы и кропотливый разбор костеносных горизонтов ножами.
Промывку для поиска мелких остатков поначалу делали вручную, мелкими ситами. Шеренга сидящих на берегу речки палеонтологов напоминала артель старателей. Изобилие и ценность материала заставили применить промывку методом Хенкеля. Этот несложный метод придумал немецкий профессор Зигфрид Хенкель, когда искал в угольных карьерах Гимарото в Португалии зубы маммалиаформ. Берется большая пластиковая бочка, снизу вырезается окошко размером с книгу, закрывается металлической сеткой, в бочку лопатами накидывают породу и подают помпой воду. Получается громадное сито. Глинистые частицы и мелкий песок вымываются, в бочке остается концентрат. Еще раз, уже вручную, концентрат промывают в ситах, выбирая крупные фрагменты костей, затем высушивают, а оставшееся перебирают под микроскопом в лаборатории.
Лабораторная разборка концентрата – особое искусство.
Час за часом надо перекладывать песчинки из одной кучки в другую. За день можно ничего не найти. За три дня половинку зуба или зуб. Зубы мезозойских маммалиаформ – крошечные, как крупинка сахарного песка. Их обладателей не зря прозвали «мелкопитающими», а в зарубежной научной литературе называют «микропозвоночными» (microvertebrates).
В Березовском карьере за несколько лет промыли пятнадцать тонн породы, ею можно доверху заполнить грузовой вагон. Концентрата получилось около тонны, его до сих пор разбирают, и каждый год приносит открытия.
Второй метод – разбор пласта. Если археологию называют наукой лопаты, то палеонтология – наука ножей. Костеносные пласты разбирают, отламывая породу маленькими кусочками.
Костеносных горизонтов в Березовском карьере два. Нижний непрерывной полосой тянется в трех-четырех метрах выше кровли угля, переполнен обломками панцирей и получил прозвище «черепаший суп». Остатки здесь разломанные, почти ничего целого нет. Верхний горизонт капризнее: то пропадает, то появляется снова, в нем залегают редкие крупные кости динозавров. Мощность каждого слоя примерно двадцать сантиметров, между ними четыре-пять метров немых глин.