— Это он меня спать звал, ему некому кровать греть, — выручила Ангелина и нежно погладила по свежепобритому подбородку.
А потом повисла на плече. Даже приятно было. Но пора было брать разговор в свои руки. И поскорее его завершать — потому что в это самое время в холодильнике помирали от холода двое моих друзей.
Ревизор усмехнулся.
— Ну, раз такую кралю себе отхватил — значит, не промах. Значит, деньги есть, да?
— Допустим, есть. И как, Фёдор, богатый улов? — спросил я, покосившишь на пузырёк моего вина, торчащий из его подсумка.
— Да так… — он поморщился и приземлился на стул, едва его не проломив. — Трое алкашей и около четырёх литров суммарно. Нашли в контейнере, ага, твоя баба молодец, указала. Но не густо. Сейчас ночью будем допрашивать этих… — он отвлёкся и позвонил по рации. — Второй, я на минус втором уровне во втором классе, тут шашлычная какая-то. Приходи, поедим. А завтра продолжим.
Рустам вынес чайник чая и маленькую самсу, а старик Али тем временем откланялся и сбежал на кухню — от греха подальше.
«Завтра продолжим», значит. Нет, ситуация, чтобы они оставались на борту — никуда не годилась. К тому времени из несчастных Штирцев можно будет делать строганину, да и про нас с Ангелиной к тому времени может дойти информация.
Лучшая оборона — нападение. Поэтому я решил пойти в атаку и немного его припугнуть.
— Завтра? Заночевать планируешь? — усмехнулся я и всё же перешёл на «ты». — Не страшно?
— В каком смысле? — нахмурился солдат.
— Ну, например, что придушат в тёмном коридоре. Или в туалете. Или пока ты спишь. Ты же не в экзоскелете будешь спать? В первый раз на корабле такой размерности, я угадал?
Фёдор мигом едва не побагровел, привстал, схватился за пушку.
— Александр, что вы такое говорите! — возмутился испуганный офицер корабля. — Никто, никто на корабле не желает уважаемым ревизорам зла!
Я кивнул.
— Нет, ты зря подумал, служивый, что это я вам угрожаю. Я добропорядочный гражданин, который едет искать счастья в новых землях. Чего я бы не сказал о половине пассажиров. У нас тут, знаешь, не «философский пароход» с толпой интеллигентов. Люди есть отчаянные. Или ты предложишь посадить в карцер пару тысяч человек? Или перестрелять?
Про «философский пароход» я сам не понял, что загнул, но, как минимум, собеседника озадачил.
— Мне плевать, что тут про нас думают! — оскалился вояка. — Приказ. Сухой закон, слышал про такое? Князь сказал — надо выполнять!
— Погоди, а слово Великого князя теперь выше слова Императора? У тебя чьё распоряжение вообще? Что-то я не слышал, чтобы Император говорил устраивать чистки по признаку устойчивости к алкоголю. И вообще, как понимаю, Болотниковы — это не вполне Империя, так что…
— Ты мне тут не умничай! — рявкнул Фёдор. — А если знаешь — скажи чего. Кто на нас зуб точит? Или кто, может, алкоголя много везёт? Эта твоя Ангелина сейчас указала на контейнер, и там, действительно, было пойло. Но мало! Явно где-то есть чего более интересное.
Хм, а не загнал ли я себя в ловушку, подумалось мне? Может, стоило держать язык за зубами?
Я решил сыграть ва-банк.
— Фёдор, я тебе прямо скажу — не перестарайся.
Глава 11Убийство и затаенная злоба
— Что ты имеешь в виду? — поднял бровь слуга Болотниковых.
Корабельный офицер прямо-таки сжался. Наверняка знает про подпольный клуб капитана, понял я. Но сам я никого сдавать не собирался. И тем более не собирался допустить, чтобы меня допрашивали.
Оставался только один нюанс — та немолодая пьянчужка, которую уже повязали. Она могла всё рассказать.
Что ж, я решил попросту додавить. Удивительно, но даже таких хмырей можно напугать.
— Я выгляжу, может, и молодо, но повидал всякое. Мы с моим дядей в Африке… я видел как толпа танк на части на ходу разобрала, а не какой-то шагоход. В общем, не важно. Вас всего двое, я так понял?
— Тебя не касается, — огрызнулся солдат. — Ты меня пугать вздумал, что ли?
— Хорошо, ещё на катере кто-то, да? Даже если ты останешься на ночлег в закрытом, хорошо простреливаемом помещении — не факт, что тебя не попытаются отравить…
На этой фразе Фёдор выплюнул недожёванную самсу. Я же продолжал.
— … Или устроить несчастный случай, столкнуть за борт, зацепив ногу за цепь якоря, когда вы пройдёте по палубе. Ещё я видел чудесный канализационный люк для пищевых отходов. Рустам, ты говорил, там акулы постоянно крутятся?
— Я не знаю кто, но следом плывут, ага, — поддакнул Рустам. — За пищевыми отходами. Прилипалы какие-то, может, и не акулы, я не знаю. А может, и что-то магическое. При каждом сбросе видно, что аж вода бурлит.
Фёдор снова поёжился.
— У тебя нет врагов среди начальства? Отправить на корабль, напичканный беглыми алхимиками и уголовниками всего двух человек… Тебе звезду на погоны пообещали за это, ведь так?
Фёдор побагровел. Я понял, что пообещали. Он не то рассвирепел, не то просто очень сильно расстроился. Поднялся, швырнув стул обратно под стол.
— Досмотр мы продолжим завтра, будь в этом уверен. Та тётка из конюшни нам точно всё расскажет! А ночевать мы будем на катере, так что будь за меня спокоен — никто меня там не достанет.
Я закивал.
— Да-да. Не достанут, конечно. Из людей. Но из Исполинов, управляемых кем-то грандмастеров… Ты же не думаешь, что тот парень, которого я отпугнул — сам к нам в гости с небес спустился? Именно когда ты шагал по палубе.
Страх отразился в глазах ревизора всего на секунду. Но из него я понял, что попал в точку. Боялся парень элементалей, ой как боялся. Тем более исполинских, морских и воздушных.
— А кто… Впрочем, неважно, — нахмурился он.
— Вы не бойтесь, Фёдор, — протянула Ангелина. — Вы уже набрали себе на звёздочку. Та графиня, которую вы упаковали — явно мастер алхимии, не меньше… У неё земли где-то в Атлантиде, она говорила… в этой… Новой Парме. Жаль, не доплывёт до имения своего…
Уже позже я разобрался с картами и понял, что Новая Парма — это колонии Болотниковых. Следовательно, и графиня эта была из лояльных к Болотниковым кланов. И наш вояка наверняка про это слышал. Он залпом допил чай, рявкнул в рацию:
— Второй, ты где прохлаждаешься, а⁈ Чё⁈ Сюда идёшь⁈ На базе чай попьёшь, иди второй класс досматривай, дебила кусок!
И на этой замечательной ноте покинул помещение.
В общем, они отчалили спустя два часа, найдя ещё пару бутылок, подкинутых капитаном, и выкинув обратно на палубу слегка протрезвевшую графиню. Мы к тому времени уже переупаковали в более тёплое помещение и обогрели несчастных Штирцей. Светлана потом кашляла неделю, но осложнений, кажется, не было.
А ещё я извинился перед Рустамом за «крепостного». Он, конечно, сказал, что ничего страшного, но с этим у меня было строго — унижать подчинённых, получая преимущество — последний способ, который я использовал лишь в чрезвычайных случаях.
Потом я не помнил, как лёг спать и как проспал до следующего обеда, а после меня вызвал к себе на мостик капитан. Помимо него там было только несколько офицеров — тех самых, которых я уже видел во время наших приключений. А ещё — худой клерк в пиджаке.
Явно из клана владельцев теплоходной компании.
— От лица нашей компании и экипажа корабля, Александр — огромная благодарность за спасённый рейс, грузы и человеческие жизни. Ваша помощь в разрешении инцидента с ревизором — неоценима. Мы хотим отблагодарить вас предложением должности старшего специалиста по грузоперевозкам.
— Премного благодарю, — кивнул я, обдумал и продолжил. — Я делал всё, чтобы помочь несчастным людям. Но лучше я приму благодарность деньгами, сколько посчитаете нужным. Например, возместив затраты моей поездки. Причём часть этой суммы я готов потратить на благотворительность.
Клерк кивнул, соглашаясь с моим решением.
— Весьма благородно, — покрутил усы капитан. — Сумму я передам лично, в приватной обстановке. О деталях… обговорим завтра вечером, в торжественной обстановке.
А через день вечером состоялось уже новое заседание покерного клуба, на котором капитан ещё раз прилюдно меня похвалил.
— Вот, господа, поблагодарите Александра. Это он спас наше скромное мероприятие. И некоторые сидящие здесь задницы. От лица судовой компании — вам скромный презент.
И протянул толстенную пачку. Странно, конечно, было это всё вручать при алчных до наличности господах, но я кивнул. Прикинул — там было меньше сотни тысяч.
На глаз вытащил в районе трети и положил во внутренний карман пиджака.
— Господа, с вашего позволения, треть суммы я возьму себе. Ещё треть — в фонд благородных девиц, отчаянно борющихся с пьянством в колониях, госпожи Крестовоздвиженской…
В зале раздались смешочки. Вероятно, многие уже знали, кто она такая, и поняли остроумность моего решения.
— А ещё треть — я жертвую в фонд ветеранов Третьего Австралийского конфликта! Угощаю всех!
Треть пачки я торжественно вернул крупье, то есть, администратору. Народ мне зааплодировал.
А вот Замойский не стал, сидел, скрестив руки на груди. За первым своим столом я разговорился и узнал, чей был контейнер и чьи были бутылки, который распотрошили ревизоры во время досмотра.
Наверное тогда он злобу на нас с Ангелиной и затаил.
За столом мне в этот раз откровенно везло. Я сперва спустил полторы тысячи, оставшись с жалкими пятью сотнями, но уже через полчаса собрал четыре.
— Эй, французишка, не желаешь уже начать сыграть по крупному? — хмуро предложил Замойский в перерыве, перекрикивая музыку из магнитофона — Садись за наш стол. А то у тебя должок.
— Ты, наверное, что-то путаешь. Никакого «должка» у меня перед тобой нет.
— Думаешь, я не знаю, что Ангелина твоя спасала Штирцей? — процедил он прямо мне в ухо. — Я всё понял. Уже потом. А я потерял алкоголя на полмиллиона. Я это так не оставлю. Так что садись играть.
— Давай уясним сразу, Антоша, — проговорил я. — Я сяду с тобой за стол. Но должка никакого нет, мы с Ангелиной спасли и твою, и мою задницу. Если бы они остались ещё на пару суток, то разнюхали бы, кто везёт алкоголь. И тогда простой потерей груза ты бы не ограничился.