И показал пакеты. Вторников вперил в меня свои гляделки, подуспокоился и сказал:
— Плоходи… Позже! Александл же звать? А где твоя девица? Почему без неё?
— Не думаю, что она захотела бы, учитывая, как ты с ней обращаешься. И у нас исключительно деловое мероприятие.
— У меня тоже!
— Ты хочешь, чтобы мы вышли? Мы уйдëм, но потом уже не вернëмся.
— Ладно, сядь вон туда… Надеюсь, тебе есть, чего показать. Я жду очень, очень сел-льёзных гостей.
Надо отдать ему должное, нас не выпроводили и не стали прятать. Видимо, жажда наживы оказалась сильнее даже риска перед важным покупателем. И почти синхронно с лестницы крикнули:
— Идут! Приехали!
Тут же началась полнейшая суета. Нас со Станиславом провели и предложили диван где-то в углу просторной залы с приглушённым светом. По центру стоял приличного размера стол для переговоров, вполне себе офисного стиля, на котором раскладывались закуски, крохотные рюмки, столь же крохотные пузырьки, а по стенам…
По стенам располагались полки и шкафчики с бутылками. Разными, большими, маленьким, старыми, с пожухлыми этикетками, новыми…
Серьёзный бизнес. Наверняка он приносит Вторникову куда больше, чем подержанные машины.
Пока я размышлял над этом, двери снова открылись. Сперва в зал ввалилось двое бугаев в очень, очень дорогих пиджаках — я уже наблюдал таких. Один тут же заметил и недобро зыркнул на нас, а я кивнул, мол, всё так и должно быть. Следом — вошла высокая стройная фигура в плаще с капюшоном. Следом — двое местных «механиков».
Вторников глубоко и как-то даже по-низоблюдски поклонился. Потом поймал мой взгляд и коротким жестом показал, мол, «встань».
— Ваше Сиятельство, — произнёс Вторников, а за ним повторили остальные в зале.
Высокая фигура откинула капюшон, и я понял, что встать всё-таки будет правильным.
Потому что я имел честь находиться в одном зале с княжной Югопольской Марьяной Кирилловной Белой.
— Э-э, Ваше Сиятельство, — Вторников тут же залебезил. — Простите, простите, произошла небольшая накладка, у нас сегодня целое столпотворение, слишком много людей…
Тут княжна Марьяна обратила на меня внимание.
— О, Александрэ! Вы тоже здесь. А я-то думаю — какой-то очень знакомый зверёк охраняет мотоцикл у входа.
— Ваше Сиятельство, — я поцеловал небрежно протянутую руку, Станислав следом тоже поднялся. — Как, кстати, успешно охраняет?
— О, очень успешно! Там толпа джентльменов его фотографирует. Я бы тоже, на память, но я тут инкогнито, как видите. А вы здесь как гость или как поставщик?
— И то, и другое.
Я указал на пакеты, а затем поймал настороженный и недовольный взгляд Вторникова.
— Ваше Сиятельство, прошу, вот… наш товар, — несколько настойчивее, чем нужно, сказал Вторников.
— Я сама решу, когда мне закончить общение с Александром! — вдруг чуть не взвизгнула Марьяна и повернулась ко мне. — Вы же будете на новогоднем балу?
— Непременно, — кивнул я. — Если только не вылезет снова какая-нибудь тварь из западных урочищ и не застанут дела охотничьи.
— Никаких дел! Вы обещали крутить меня в танце! — капризно заявила княжна Марьяна и словно только тут заметила Станислава. — А ваш… друг хорошо танцует?
— О, нет, нет, мне медведь на лапу наступил, — покачал головой Станислав.
Вот и дурак, подумалось мне. Упустил шанс для такого серьёзного социального лифта. Но я, всё-таки, дал ему шанс.
— Станислав — очень талантливый хирург. С опытом полевой медицины.
— Да нет, не думаю, что я сильно талантлив, так… — Станислав продолжил себя закапывать. — Документы об образовании все остались на родине…
Я наступил ему на ногу. Но Марьяну, видимо, врач тоже заинтересовал.
— Вы же живёте в Номоконовском графстве? Лаура? Кажется, в Номоконовске был нужен доктор. А про документы…
— Станислав будет очень благодарен, княжна, — успел сказать я, прежде чем Штирц успел наговорить жути. — А теперь я не смею вас отвлекать от ваших… сделок.
Княжна кивнула, сверкнув медовым оком под светом тусклых ламп, вернулась ко столу, где Вторников уже стоял явно в негодующей позе.
— Вот, Ваше Сиятельство, смотрите, мы нашли практически всё…
— О… оквитанский коньяк… Я думала, что Замойские снова всё скупили…
Мы вернулись на диван, а я сказал Станиславу вполголоса.
— У меня к тебе будет серьёзный разговор.
— Что ты имеешь в виду? — напрягся он.
— Мне очень стрёмно было наблюдать, как ты мешаешь своей же карьере. Тебе нужно тренировать ораторское мастерство и прокачивать уверенность в себе. Как минимум, ради сестры.
— Я достаточно уверен в себе, — ощетинился Станислав.
— После.
Я прислушался к диалогу. На столе уже звенели бутылки о крохотные рюмки. Как я понял, это была не просто закупка — закупка именно для того самого бала, который планировался у княгини.
— А текила? Так и не появилась? — поймал я реплику княгини. — Я смотрела у ваших конкурентов, там тоже нет.
— Нет, к сожалению. Единственная бутылка в княжестве уплыла пару недель назад с кораблём корсаров. Мои соглядатаи узнавали и в Речном, и в Белом Береге. И в ближайшие месяцы точно предвидится. Хотя ребятки мои делают всё возможное, чтобы…
— Не единственная, — несколько бесцеремонно вклинился я в диалог.
Встал с дивана и достал «Ацтлан» из пакета.
— Ба! — воскликнула Марьяна. — Это же… серьёзно⁈ Тот самый сантьягский «Ацтлан»! Откуда он у вас?
Я взглянул на Станислава.
— Небольшой запас из кладовых Сокровенной долины.
Княжна вырвала бутылку из рук, нюхала пробку, разглядывала — с интересом, как настоящий гурман и знаток.
Эх, девочка. Так вот какая у тебя «беда»…
— Я пробовала год назад, в новый год! Как интересно! Де Онисов, где вы его достали? И сколько он мне будет стоить?
— Ну, ценовую политику, думаю, должна определять торговая площадка, — я взглянул на Вторникова.
— Двести… или нет, нет, сто восемьдесят тысяч, — хмыкнул Вторников, скрестив руки на груди. — Думаю, Александл для вас сделает скидку. Если, конечно, это настоящая текила… Разрешите, ваше сиятельство, я проверю?..
Княжна уже никому не хотела отдавать бутылку.
— Нет-нет. Это определённо — настоящий. Двести — так двести. Это хорошая цена. Архип, отсчитай деньги.
Спорить с ценой я не стал. Один из подручных принялся рыться в чемодане.
— Также могу предложить вам шотландский виски, — сказал я. — Его цена будет… пожалуй, сто пятьдесят.
Итого мой кошелёк пополнился на триста пятьдесят тысяч — семь плотных пачек с «пятисотками». Затем все бутылки со стола, включая две мои, упаковались в явно специализированные мешки, а княжна снова подошла ко мне.
— Ну, не смею больше мешать вашей встрече, — и ручку подала подала сначала Станиславу, потом мне.
Я потянулся поцеловать ладонь, но она не спешила сразу убирать её от моих губ. Подошла чуть ближе, повернула руку, оттопырила мизинец и провела по моим губам. Я в ответ облизал подушечки пальцев, затем поцеловал раскрытую ладонь в центре — а что ещё мне оставалось делать, если от меня очевидно просили сделать именно это?
Остаточные знания о неофициальном дворянском этикете напомнили, что обычно означает такой жест. Ну и… что мне теперь делать?
— Хорошо, — сказала она и испарилась вместе со своей свитой.
Очень, очень опасная девушка. И явно в беде.
И явно очень, очень хочет, чтобы я ей помог.
Я пару секунд обдумывал произошедшее. Опасность девичьих заигрываний в моём положении в том, что они наглухо отключают чувство опасности. Очнулся я только после того, как меня толкнул Станислав, доставший свой трофейный кольт.
А к тому времени все стволы в зале уже смотрели на меня.
— Стой, где стоиш-шь, ублюдок! — рявкнул Вторников.
Глава 36Конюшня Замойских
— Положи на стол бутылки. Ты, говнюк. Ты мне чуть не сорвал сделку и не заплатил комиссию! — заявил Вторников.
Станислав шагнул вперед и наставил ствол на него.
Рука со стволом вполне заметно дрожала. И тут же щёлкнули взведённые курки в руках у подручных Вторникова.
Как-то спонтанно у него этот режим включается, подумалось мне. С одной стороны — это круто, когда ты не один в замкнутом помещении, и есть кому тебя защитить. С другой стороны, пугливый и плохо стреляющий джентльмен может в такой ситуации скорее убить, чем спасти. Потому что в замкнутом пространстве при конфликте джентльменов гораздо разумнее пытаться решить проблему разговором по душам, а не пулей.
И этот конфликт был именно таким. И я, конечно же, включил всё своё красноречие.
И лексикон я выбрал подстать бурной товарно-денежной дискуссии, проходящей в подвале на свалке автомобилей.
— Это я-то, мать твою, говнюк⁈ Это ты говнюк! Ты серьëзно подумал, что я собираюсь тебя кинуть? Перед княжной? В твоём же помещении? Я похож на самоубийцу, да? Я кому сказал адекватную цену за текилу эту несчастную назвать? А?
— Ну… меня, — опешил Вторников.
— И ты чего сделал?
— Назвал…
— Нет, мой друг. Ты не назвал адекватную цену. Ты занизил на процентов двадцать, а затем предложил меня сделать скидку, а затем — ещё и обвинил в том, что я тебе что-то не заплатил. И наставил на меня пушку! В итоге потерял и я, и ты!
Я в раздражении пнул пакет с бутылками — не сильно, но ощутимо, чтобы они загремели и упали, Вторников тут же заорал:
— Стой, стой! Уберите пушки, уберите пушки!
Когда все подуспокоились, я продолжил:
— Знаешь, что меня больше всего раздражает? Это некомпетентность. Особенно некомпетентность человека, занимающегося продажами. Когда люди, живущие в капиталистическом обществе, не хотят зарабатывать деньги! Ты же понимаешь, что если бы не я — она бы ушла к твоим конкурентам? В порт Белого берега, или где там ещё.
— Что такое «капиталистическое общество»? — нахмурился Вторников, затем вытер рукавом пот со лба и устало сел за стол. — А вообще — идите уже сюда, чего в углу базарить. Говоришь, не хотим деньги зарабатывать? Хотим. Так кто ж знал, что ты меня кинуть не собираешься.