Седьмой, а затем и восьмой клон растворились.
— Да, древний род, достойный. Но вы же… незаконнорожденный, ведь так? Высокородный лишь наполовину. Вам так и не передали права наследования, какая досада… Как и не передали в должной мере гены. До экзамена я не придал этому значение, но после… после того у меня возник резонный вопрос: во-первых, зачем вы скрываетесь, когда большинство репрессий с древних родов уже сняты. А во-вторых… почему вы вполне тянете на магистра? Откуда столько силы?
Девятый клон рассыпался. Огненный меч завис над десятым клоном, но в этот момент я перестал терпеть и отпустил, дал ему раствориться самостоятельно.
— Саша-а! — истошно закричала Ангелина где-то позади.
— Оттуда, откуда вам и не снилось, — прошипел я, стараясь освободиться от удавки. — От благословения богини Дан. От благословения бога Диониса, кем бы он ни был.
Феликс Эрнестович наклонился надо мной. Подобрал второй рукой фламберг, но тут же выронил на песок — его наверняка ударило током, потому что сила красного элементаля всё ещё действовала.
— Отличный клинок. Мне будет даже как-то неудобно забирать его себе. Поэтому я хочу дать тебе шанс.
Он глотнул белёсую, молочного цвета взвесь из одной из пробирок. Я уже видел похожий эликсир на экзамене — белый шарик заметался между его лбом и моим. И при каждом ударе в голове вспыхивали картинки.
И это оказалось гораздо страшнее того, что я мог представить.
Наденька. Жрицы и древо. Замойский. Живодёр. «Океаник-Борей». Карты и миллионы. Омелия фон Огюст. Задушенный враг в шляпе. Кровать… Чёрт, я пытался, но он увидел то, что было до этого.
Увидел — и даже на миг отшатнулся. И я увидел — как в первый раз.
Лужа крови вокруг трупа Семецкого.
Марина Дмитриевна Перова, наследница престола. Обнажённая и прекрасная.
Лаборатория университета, эликсир «Кровь дракона», дуэль.
Пустота. Вселенская пустота, в котором звучит чей-то насмешливый голос.
Яхта «Вакханка». Взрыв, кровь, вино и скрипящий металлический привкус полураспада плутония на зубах.
Ядерные грибы в огромном плазменном телевизоре.
Длинное ралли в пустыне на джипах с вооружёнными людьми, нефтяные вышки, огромные танкеры, стрельба, ракеты.
Небоскрёбы. Заводы. Стартующие ракеты с частного космодрома.
Пожимающий руку президент.
Женщины. Очень красивые и дорогие. Некоторые даже любимые.
Дети и внуки.
Юбилейный рок-концерт на стадионе — я на сцене перед сотнями тысяч фанатов.
Мир из иллюминатора самолёта…
— Это… это невероятно… — проговорил Гроссмейстер. — Ты должен присоединиться ко мне, и вместе мы захватим этот мир.
Оцепенение спало на миг. И тогда-то я точно понял, что мне придётся его прикончить. Ибо такими тайнами в этом мире пока я не позволял делиться ни с кем — ни с императором, ни Ангелиной, ни с Рустамом, ни даже с дядей, последним кровным родственником, если он ещё жив.
— Саша! — истошно крикнула Ангелина где-то сзади. — Лови!
Уж не знаю, что она такое кинула. Но кинула очень метко. Возможно, всё то же банальное «Здоровье-1», но его хватило, чтобы перестать удерживать в этой реальности элементаля «Паралич».
Апперкот врезается в челюсть, опрокидывая противника в песок. Фламберг снова в моей ладони.
Я наступил на него ногой и готов был уже прикончить, как вдруг услышал выстрелы за спиной. Секундант Гроссмейстера поднял пистолет-автомат и саданул короткой очередью по месту, где только что стояли Ангелина и Штирц.
Видимо, чтобы неповадно было мне помогать.
— Валите! — успел крикнуть я.
И, кажется, они успели — мне не было видно, но, похоже, они припали на крышу контейнера и спаслись. А в ответ с резвым криком «и-е!» на лицо секунданту прыгнул Нанотолий — рассверипевший, кусачий и царапающийся. Тот замахал руками, пытаясь отцепить зверя, затем оступился и полетел с контейнера на землю, разрядив магазин автомата в небо.
Эти секунды замешательства позволили Гроссмейстеру вывернуться из-под моего копыта. Он попятился назад, в сторону морских причалов. Хлебнул пробирку — явно лекарственную, чтобы снова приобрести силу. Затем сбросил один ремень с плеча, сбросил другой.
В руке остался один-единственный эликсир. Чёрный, как душа моей бывшей из прошлого мира.
Чёрные эликсиры — это, как правило, дрянь. Хорошо, что Гроссмейстер не сразу стал выпивать.
— Ладно, если вы не согласны, Александр Петрович, то давайте закончим с этим, и сделаем это честно. Больше никаких фокусов и уловок. Честная финальная перестрелка. У каждого из нас в арсенале есть здесь самый мощный, самый действенный и самый смертельный эликсир. Давайте применим его. Как вам идея?
В подтверждение своих слов он снял кольцо, ещё вынул какой-то камень из кармана и бросил в паре метров от себя. Неужели хочет сыграть честно? Что ж, я поверил ему и кивнул. Я положил фламберг — впрочем, всего в метре от себя. Снял ремень с эликсирами и оставил в руках единственную пробирку «Кинетик-6». Мастерский эликсир, который я приготовил впервые всего неделю назад. Подъём и короткая левитация неживой материи от тонны до десяти тонн в течение пяти-десяти секунд.
Я уже испробовал его во время ремонта завода, и из трёх попыток мне удалась ровно одна — я буквально на пару секунд смог приподнять стройматериалы, выгружаемые из машины големами.
Шанс — один из десяти, пожалуй. Но сейчас у меня есть допинг. Есть козырь в виде Нанотолия, в конце концов, мой мохнатый приятель же уже неоднократно приходил ко мне на помощь, ведь так? Да и Штирц с Ангелиной, пусть они новички или абитуры, но что-то — да смогут, ведь так?
Нет, Саша, сказал я себе смешно надеяться на мохнатого питомца, пусть и магического. Надеяться нужно только на себя. Я справлюсь, решил я.
А если не справлюсь — у меня останется один-единственный запасной план — последняя, самая мощная пробирка, лежащая сейчас на земле.
— Вы первый, — сказал я. — Я понятия не имею, что за чёрную дрянь вы сейчас держите в руке, профессор. Но я намерен после этого размозжить вас вот этим вот судовым контейнером. В лепёшку. Надеюсь, вы примите смерть достойно, и не побежите. Потому что для вас и так всё кончено. Потому что если вы побежите — моим людям придётся выстрелить вам в спину.
— Я не побегу, — кивнул Гроссмейстер. — Вы всё равно оставили мне шанс — даже в ранге магистра вы вряд ли поднимете удержите его дольше десятка секунд. Но если у вас получится — то так тому и быть.
Сказал он — и выпил чёрную пробирку.
И в первые секунды абсолютно ничего не произошло. Уж не знаю, сколько он сдерживал рождающегося элементаля в своей носоглотке — но скоро он буквально взорвался струями дыма, которые, казалось, вытекли из сотни отверстий на его голове. Клубок из разноцветных дымов закрутился, то становясь чёрным, то переливаясь всеми цветами радуги, а затем длинным шлейфом ушёл в сторону моря.
На миг я подумал, что произошла осечка. Даже у мастеров бывают осечки, когда элементаль срывается с крючка и не выполняет приказание, созданное эликсиром и алхимиком.
Но уже спустя пять минут послышались крики и возгласы со стороны зевак, стоящих на контейнерах. А затем послышались выстрелы. А затем я увидел их.
Задумывался ли я когда-нибудь о том, почему Белый Берег называется таковым на всех языках? Пожалуй, нет. Наверное, где-то в уме я объяснял всё белоснежными скалами песчаника, которые тянулись на запад, от Югопольска и до пограничных земель. Только вот ведь нестыковка — они были в полусотне километров отсюда. Белый Берег точно назывался так не поэтому. И вскоре я понял, почему, а истина приоткрылась чуть позже.
Уж не знаю, что за народы плыли сюда до того, как берег стал сначала испанским, а потом российским, и не знаю, что за народы приходили на берег из Новой Южной Аттики сражаться с завоевателями. Но на рифах и скалах бухты перед портом с самого момента Катаклизма, поднявшего материки, регулярно бились корабли. А чуть позже пришедшие из лесов данайцы регулярно сталкивались на побережье рядом со свежепостроенным фортом с армиями конкистадоров.
Сейчас на обратной стороне бухты, на отсыпанной отмели и бетонных сваях был воздвигнут невысокий маяк. А правее, за оградой порта, всего в каких-то сотнях метров располагалось старое портовое кладбище.
Ну и сложив одно с одним — я понял, что за эликсир был выполнен моим противником. Потому что и из вод бухты, и через ограду порта на нас медленно двигались шахматные фигуры Гроссмейстера — в лохмотьях, сверкающие белыми костями и истлевшими телесами.
— Ах ты ж старый вонючий некрофилюга! — произнёс я, потеряв всякое уважительное обращение к сопернику. — Некромант херов! Этому ты учишь своих студентов?
На самом деле, я был готов даже слегка восхититься мощью эликсира, если бы не одно но. Это было не то, что незаконно — это в среде алхимиков считалось постыдным и отвратительным. Некромантия традиционно каралась старым добрым сожжением на костре. Даже сейчас, во времена второй технологической революции, на пороге третьего тысячелетия. Последний раз некроманта в столице жгли лет эдак пять назад — тоже весьма мощного, кандидата или даже мастера. Но сейчас… в такой глуши толпы ходячих мертвецов и воинов-скелетов выглядели более чем зловеще и эпично.
— Назад! — орали позади меня. — Уходим все!
А я не уходил. Я должен был завершить это дело, только вот как?
Но финальный аккорд, конечно, был мощный. Более чем мощный. Гроссмейстер стоял и улыбался. Это был его триумф. «Если суждено в империи родиться, лучше жить в глухой провинции, у моря»? Ага, как бы не так. Ничего хорошего в таких провинциях нет, раз заводятся здесь такие жуткие товарищи.
Я пересчитал надвигающихся зомбяков. Так, здесь пара десятков, здесь полтинник… Ну, сотни четыре — не меньше. Несчастный «Кинетик-6» с таким точно не справился бы.
Оглянулся — остались стоять только Рустам, пара байкеров Вторникова и, внезапно, секундант Гроссмейстера, оцарапанный Нанотолием, но поднявшийся. Все дружно стреляли по зомбякам, меняя рожки в автоматах — очевидно, что