перед угрозой вселенской крипоты и безумного гения мигом улетучились все межклановые разногласия.
Что ж, мне оставалось не так много вариантов. Я поднял Фламберг, занеся его над головой. Меч уже начинал терять своё фиолетовое свечение, но сила и лёгкость, присутствующая в нём, а также лёгкое покалывание, говорили о том, что слияние элементов ещё работает.
— Ничего… ничего не получится, юноша, — тихо сказал Гроссмейстер. — Это «Ночь темна-9».
— Сколько действует эликсир? — спросил я.
Мой противник не то засмеялся, не то раскашлялся
— Кхе, кхе!..
— Сколько. Действует. Эликсир.
— Это «Ночь темна-9», — повторил он, усевшись на землю. — Я пытался достичь гроссмейстерский уровень, чтобы в конце своей жизни поднять всех мёртвых этого княжества. Увы. Я не нашёл всего пары ингредиентов — волоса и семени повешенного алхимика не ниже бакалавра. Я надеялся, что вы… когда узнаете, что Наденька стала моей… на этот случай у меня был припасён особый, очень важный эликсир. Но нет. Радиус мастерского эликсира сильно меньше. Всего три километра — с этой территории поднялись все мертвецы, либо всё то, что могло послужить для их создания.
Я подошёл ближе, занеся меч над Гроссмейстером.
— Я правильно понимаю, что это говнище должно рассеяться, если убить некромастера?
Гроссмейстер усмехнулся.
— Юноша. Это мастерский эликсир. Это не лабораторная поделка Отличника по оживлению трупа лягушки. Это надолго. Они ожили на недели. Может, на месяцы. Может, на пару лет. И они очень голодны, кхе, кхе. И моё убийство… моё убийство ничего не решит.
— Но всё же я попробую? — предложил я и занёс меч у него над головой.
Глава 69Взаимное гарантированное уничтожение
Из низких туч над океаном, через которые проглядывала полная луна, глядело на нас лико небесного исполина. Как-то дружелюбно и заинтересованно смотрело. Видимо, любопытно было небесному киту увидеть, что там устроили жалкие людишки-букашки на земле.
— Пробуйте, — горько усмехнулся Гроссмейстер. — Я и так прожил не свою жизнь. Ни любви, ни признания. Изгнанник…
— Какая жалость. Вас пожалеть, Феликс Эрнестович? — усмехнулся я.
— Пробуйте. И тогда будет ничья. Эти твари всё равно нас всех прикончат теперь.
Я прикинул: у меня оставалось не более пары-тройки минут. Поначалу восставшие из мёртвых твари шли медленно, но выстрелы, казалось, только раззадоривали ходячих мертвецов, заставляя их двигаться быстрее. Вмешается ли небесный исполин? Вряд ли, понял я. Они почти никогда не вмешиваются. Локальное восстание мертвецов — это сильно не тот масштаб, чтобы устраивать Буйство Стихий.
Что ж, остаётся только попробовать. А затем устроить мясорубку до последнего. Я уже был готов отпустить меч на шею противнику, как услышал тихие шаги сзади.
Это шла Светлана Штирц — босяком, буквально скользя по истерзанному нами песку.
Она подошла к ремню, обранённому мной. Достала последнюю пробирку, тёмно алую, посмотрела на просвет, видимо, на огонь маяка.
— Светлана, не трогай, это… — попытался остановить её я, но не успел.
Она выпила «Кровь дракона», ту самую половину пробирки, которую подарили мне после экзамена. А затем плавно, словно напевая что-то своим немым голосом, исторгла наружу сверкающий сноп огня.
Огонь этот вонзился в Гроссмейстера и, словно преломившись в нём, полетел дальше, превратившись в гигантского полупрозрачного дракона, прямо в ближайшие ряды восставших зомбяков и воинов-скелетов.
Они стали падать и рассыпаться, оставляя после себя горки пепла и осколков костей.
А затем Светлана ушла — так же быстро и незаметно, как появилась.
Гроссмейстер лежал навзничь, его кожа побелела, а черты лица его немного преобразились, но не как у трупа — скорее, наоборот, как у помолодевшего. Я подумал, что мой противник мёртв, но он вдруг открыл глаза, и я вынужден был снова схватиться за фламберг.
Феликс Эрнестович протёр глаза, сонно заозирался вокруг. В его взгляде сначала прочиталось раздражение, потом удивление, а потом — после того, как он увидел меч в моих руках — первозданный ужас. Он принялся истерично карабкаться назад, к ближайшим горкам пепла.
— Кто?.. Где?.. Где я? Что происходит⁈ Что за… Кто вы?..
— Ого. Для начала определимся, кто вы?
— Я…
Он пошарил по карманам брюк, но не обнаружил там ничего. Затем привстал, огляделся вокруг, увидел сперва людей с автоматами, затем портовые краны, затем луну и небесного исполина.
— Это… мне показалось, или там?.. — начал говорить он, попятившись назад.
Я уже всё понял, что произошло. Светлана выполнила всё мастерский. Если не «гросс-мастерски». Один эликсир, одного элементаля высшего ранга — с двумя эффектами. Сперва он вышиб моему противнику память, затем — пролетел огненным драконом над армией мертвецов, разрушая всё то, что связывало их земное существование.
— Совсем память отшибло, ага? — спросил я, похлопав его по плечу.
— Нет-нет, — сказал он. — Как же — отшибло. Я… Феликс Эрнестович Зиневич-Левинский. Профессор…
— Так, — я напрягся и снова перехватил меч поудобнее — на всякий случай. — Что ещё?
— Что ещё… Профессор Ленинградского… то есть, прошу прощения, Санкт-Петербургского Политехнического Университета. Эм… я же… был почти мёртв? Я лежал в госпитале с тяжёлой формой короновируса, кхе-кхе…
Отлично, подумалось мне. «Кровь Дракона» отлично работает.
Но до конца я всё-таки уверен не был. В моём случае, например, сознание заместилось не полностью — и мне требовалось удостовериться.
— По какой части профессор? — осведомился я.
— Я… заведующий кафедрой прикладной физики и космических технологий. Доктор технических наук…
— Доктор, значит. И как вы относитесь к некромантии?
Феликс Эрнестович вздёрнул бровь, на миг став похожим на прежнего.
— Вы… издеваетесь⁈ Это… антинаучные бредни из голливудских сериалов. Мой внук бесконечно играл в что-то похожее. Нет, со мной что-то явно не то.
Он ощупывал и пощипывал себя — и тут, и там. Я же продолжил опрос.
— А сколько вам лет?
— Восемьдесят… восемьдесят три, — сказал он и посмотрел на ноги. — Странно… Колено не болит. Я могу стоять на ногах без трости…
— Ясно, ясно, — кивнул я и задал контрольный вопрос. — И кто же был отцом отечественной космической науки?
— Сергей Палыч Королёв, конечно, — раздражённо ответил мой — теперь уже бывший — противник. — Ну, ещё, конечно, множество отцов было, Валентин Петрович Глушко, Ушманский, Берию можете упомянуть… Молодой человек, объясните, пожалуйста, что происходит? Где я?.. Это… некоторая форма посмертия, ведь так? Или всё-таки галлюцинация? Управляемое сновидение?
Мой противник был мёртв — теперь в этом я был стопроцентно уверен. Пусть даже его тело живо, и в нём остался разум — теперь это был разум совсем другого человека.
Более того, он теперь стал мне собратом. Уж не знаю, как часто такое происходит, но, учитывая редкость «Крови Дракона» и редкость безболезненного его применения… Предположу, что явно не чаще одного человека на сотню миллионов. А то и на миллиард.
Как мне хотелось признаться ему в том, что я в душе его соплеменник! Но — нет. Я не мог. Разум из этой черепной коробки уже один раз проник в мою самую страшную тайну, и повторно позволить этому случиться я не мог. К тому же, он запросто мог оказаться из какого-то третьего, совсем другого мира.
И кто знал, кем был этот, новый профессор. И остались ли у него алхимические способности после переноса сознания — я тоже не знал.
— Похоже, судьба даровала вам ещё лет двадцать-двадцать пять продуктивной жизнедеятельности, профессор. В другом мире и немного в другое время. Добро пожаловать в 1999 год, во Вторую Российскую Империю, над которой не заходит солнце!
— Империю… — рассеянно сказал профессор.
— К сожалению, я вынужден вас арестовать, — сказал я и взял профессора под локоть. — Вы были в беспамятстве и совершили некоторые преступные деяния. Уверен, с вами обратятся достойно. Рустам! Помоги мне.
Профессор толком не сопротивлялся, а «фазу принятия» на тему переселения разума пролетел на удивление быстро.
Не сопротивлялся и секундант, подручный профессора. Уж понятия не имею, какое место в иерархии он занимал, но я услышал, как он подошёл к Рустаму и тихо не то спросил, не то предложил:
— Я теперь могу работать на вас.
Подъехали и Вторников с Варварой.
— Всё кончено! — сообщил Всеволод, спрыгивая со стального коня. — Во всех точках — наши люди. У нас всё получилось! Как и договаривались — половина из них теперь твои. Какие выбираешь?
— Чуть позже выберу, — сказал я и прислушался.
На миг я подумал, что битва уже закончилась нашей безоговорочной победой, и что пора бы уже осмотреть трофеи, но вдруг шум моря прорезал гул двигателей быстроходного катера.
Алый, маневренный, но при этом весьма приличных размеров — он встал на швартовку прямо напротив нашей арены.
А на верхушке у него виднелся ровно такой же автомат, что и на моей башне.
Двое солдат в суперсовременной броне и многоствольными винтовками спрыгнули и привязали швартовые. Затем на пристань сошло ещё полдюжины вояк, двое из которых — в лёгких экзоскелетах.
Я махнул парням и отшагнул в укрытие. За нами пока явно был численный перевес, но кто знает, какие секреты у этих спецов в загашнике. Люди Вторникова, рассредоточенные по контейнерам, взял наших незваных гостей на мушку.
Но потом я разглядел в тусклом свете фонарей знакомое лицо. Через строй солдат, вставших на боевое построение около катера неспешно вышагивал в своей любимой цветастой рубахе улыбчивый бородач — граф Белобережный Франтишек Скальский.
Следом, за ним, шагал ещё один господин, судя по походке, рангом не ниже Франтишека. Высокий, под два метра ростом, в стильных очках, модной причёской и с золотой вышивкой на пиджаке.
Сложив два плюс два, я понял, что это Модест Матвеевич Черепанов, собственной персоной. Глава Речного графства, самого большого в княжестве по площади, дикого и отдалённого, красавец, держатель приличных размеров гарема, а также весьма известная персона в теневом мире Южной Новой Аттики.