— Ну что ж ты. Ты же был почти отличником в академии. Эликсиры «Кинетик», начиная с четвёртого, потому и не применяются почти в повседневной жизни, что причиняют дикую боль кастующему, вызывают кучу побочек, и подряд их нельзя принимать ни в коем случае…
— Знаю, — прохрипел я.
— По-хорошему, ты должен был в следующий раз использовать эликсир такого рода не ранее чем через в мае! Пожалуйста, проследи, чтобы так оно и было.
— Не тебе решать, — усмехнулся я.
— Нет, мне! Я врач. Воздержись от алхимии хотя бы неделю. Мне хватает одного лежачего больного, к тому же, на тебе тут всё держится.
Станислав редко говорил со мной в таком тоне, но тут я ему позволил — потому что это был голос разума. Действительно. На мне всё держится. Я — и есть Фламберг.
Так или иначе, эликсир «Лечение-1» подействовал. Я отключился на час с небольшим, а после сна почувствовал себя несколько лучше, не то, чтобы совсем, но уже был в состоянии спуститься в гостиную
Граф, как выяснилось, всё это время остался у нас — ждал аудиенции. Маргарита Герхардовна хмуро и молча принесла ему кофе и удалилась к мужу. Странные у них какие-то отношения, подумалось мне. Я уже догадывался, что после ухода Кристобаля у графа что-то было к моей тётушки, но ворошить былое мне совсем не хотелось.
Сразу перешли к делу.
— Это точно Замойские, — подтвердил мои догадки граф. — Мы поймали одного и опросили. Причём, похоже, гвардия Рудольфа Вадимовича, патриарха.
— Дяди? — догадался я.
Граф кивнул.
— А он своими боевыми единицами не разбрасывается и в разборках Антона не участвует. Так что тут вариантов несколько. Либо Антон как-то уболтал его и попросил людей. Либо…
— Либо патриарх Замойских сам лично заинтересован в заводе. Ваше Сиятельство, вы же говорили, что проблем с этим участком и заводом быть не должно? Что его бывший владелец на него не претендует.
— Так и есть! Он, по сути, и не был никаким владельцем. А если брать интересные объекты недвижимости в графстве, к которым Замойские имели отношение — то у нас их наберётся, пожалуй, полсотни. Это сейчас они в упадке — сады, сеть продуктовых, аптеки, немного логистики и ещё где понемногу. Ах да, ещё биотопливо.
— Ещё и биотопливо, — подтвердил я.
А раньше же они совали свой хитрый нос во все отрасли экономики! И почему они так заинтересовались именно вашим заводом, Александр…
— Личные счёты, разумеется, — констатировал я. — Биотопливо, вы верно сказали. Макшейны теперь всё сдают мне. К тому же, думаю, от вас не стоит скрывать тот факт, что мне уже приходилось иметь знакомство с теневой экономикой княжества.
— Вы про виноделие? — спросил граф вполголоса. — Было бы странно хозяину Фламберга не задуматься об этом. Тут отличные места. Но об этом мы с вами позже поговорим. Насколько я знаю, Замойские этим практически не занимаются. А вот чёрные риэлторы, тотализаторы, антиквариат, табачный бизнес, палёные медикаменты… Ну, рэкет, проституция и торговля людьми — туда же. Но это всё — дядя, а не Замойский. Хотите сказать, вы где-то залезли на их территорию?
— Нет, конечно, — усмехнулся я. — Я бы как минимум знал бы о том, что это «их территория», прежде чем залезать. К тому же, мне практически всё из перечисленного совсем не интересно. Скорее всего до Рудольфа Вадимовича дошли слухи о том, что я поднимаю голову. И племянничек что-нибудь наплёл. И потому он решил работать на упреждение. Что ж, придётся тогда сначала разобраться с племянником, а потом — и с ним самим.
— Будьте осторожны, Александр. Клану Замойских симпатизируют очень многие влиятельные семьи в Югопольске. Клиенты, партнёры и так далее. Если вы сделаете первый шаг…
— Я не дурак, — перебил я его. — Разумеется, я позволю сделать первый шаг им. И уверен, что они и без меня этот шаг совершат. И уж тогда я отвечу, не сомневайтесь. И сделаю так, чтобы всё было по-закону. Кстати, Степан Иванович, жандармерия расследуют дело с исчезновением племянницы моего сторожа? Или это однозначный «глухарь»?
Граф вздохнул.
— Вы намекаете, что знаете, кто это сделал?.. Жандармерия даже не подумает соваться за вторую ограду их крепости. Жандармерия не работает с разборками крупных родов, если только они не присваивают княжескую собственность. У каждого жандарма есть семья и дети. И их у меня всего пара десятков на пять тысяч населения.
Некоторое время мы сидели молча.
— Что ж, — подытожил я. — Мы оба понимаем, что будет, если я разберусь в этом вопросе.
— Да, Александр Платонович, — граф хлопнул себя по коленке. — Тут объявился инвестор, какой-то немец, который хочет телефонизировать восточную. часть долины. Линию кинут из Номоконовска вдоль дороги, как раз через завод, столбы частично есть, двадцать лет назад же уже пытались. Сам проинвестирует все работы, и мне хотелось бы порекомендовать именно Фламберг для размещения коммутатора. Взамен на бесплатный телефон на заводе и у вас.
— Хорошо, — кивнул я. — Пусть его люди свяжутся с моими людьми.
Следующий день я отсыпался и копил силы. Отправил Рустама и Штирца на встречу к телефонистам, прогулялся до виноградника — нашёл, что кое-что из несобранного там уже почти дозрело, а значит, у Ангелины скоро будет новая работа.
К вечеру в компанию с Нанотолием съездил на завод на «Антилопе Гну» — проверил големов, отгрузку и загрузку. Поговорил с инженером, собрал кэш — неплохой, почти десять тысяч и собрался уходить. Только вот Нанотолий в этот раз никак не хотел уходить. Сбежал из машины, забрался на дикое инжирное дерево и трескал плоды.
— Слезай давай! — командовал я.
— И-е!
— Ехать пора!
В общем, уговорил с трудом — как будто не хотел он уходить. А когда уже подходил к машине, что приехал фургончик телефонистов со здоровенной катушкой кабеля и бригадой рабочих.
— За ночь управимся, — сообщил бригадир. — А завтра и послезавтра будем тянуть до Фламберга. Там всего-то три столба поменять, мы проверяли.
— Отлично!
Выехал я в хорошем расположении духа. Хотя поведение Нанотолия показалось загадочным — он уже пару раз подавал мне знаки таким образом. И через пару километров я понял, что всё так и есть: навстречу мне мчался красный потрёпанный лимузин.
Участок дороги здесь были наиболее ровный, без рытвин и ухабин. Но полоса была только одна — с одной стороны покатый склон, с другой — неглубокий овраг, поросший терновником.
— Что, Замойский, — пробормотал я. — Хочешь повторить опыт байкера Светлого?
— И-е, — чирикнул Нанотолий, поддакивая мне.
Подготовился, значит? Что ж, на одного союзника в поединке можно рассчитывать, и я стал прикидывать. Ствол есть, но у них их может быть больше. Эликсир я никакой решил не использовать — иначе совсем тяжело будет. Оставалось продавить авторитетом, провести урок, и, в случае чего, устроить столкновение.
Массы машин примерно равны. Но «Антилопа Гну» с куда более прочной рамой, с отбойником на капоте. С другой стороны, центр тяжести у лимузина смещён сильно назад, поэтому тут скорее я подпрыгну и вылечу вперёд, после того как сомну багажник лимузина.
Тем не менее, я снова решил не уступать — не тормозить первым. Бибикнул пару раз, а затем поддал газу. Замойский, вернее, его водитель, сдался за сотню метров — стал притормаживать и оттормозился почти ровно передо мной, когда я в последний момент ударил по тормозам.
Ладно, здесь пусть будет ничья — что же дальше? Я сидел и выжидал. Минут пять никто не спешил объезжать и выходить — стрёмная и тупая игра. И лишь затем он слегка медленно подал назад.
Отъехал и встал небольшой карман, позволяя мне объехать слева. Я медленно поддал газу, поровнявшись с окном пассажирского сиденья. Окно медленно опустилось, в нём был Замойский — уже изрядно навеселе.
— Где Феодора, не подскажешь?
— Кто⁈ — усмехнулся Антон. — Во-первых, здравствуй, сосед. Во-вторых… что ты ко мне привязался? Дорогу ещё не уступил. Это же я должен был проехать первым!
— Здравствуй, сосед. Я не хочу сейчас спорить про правила дорожного движения, сосед. Меня интересует Феодора, наша служанка, племянница моего сторожа. Свидетели говорят, что это ты её забрал?
Замойский скорчил мину.
— Не знаю я никаких Феодор. Вообще, я ехал посмотреть, что там творится с нашим заводом. Который ты временно арендуешь.
— Вот как? И подскажи, что тебя заставило думать, что тот договор, который у меня на руках — это «договор временной аренды»?
— Ты же приезжий, французишка. Следовательно — временный управляющий. И во Фламберге временный управляющий, и тут. Придёт время, и не останется тут ничего от тебя.
— Антон, протрезвей, — посоветовал я. — Ты же не хочешь прекратить наше перемирие прямо сейчас?
— Какое перемирие? — снова состроил мину Замойский. — Не было никакого перемирия.
Сказал — и скомандовал водителю ехать.
Что ж, вызов принят, подумалось мне. В следующий день я проверял охранных големов и собирал и назначал ответственных за оборону на ключевых точках.
Сутки никаких тревожных сигналов не было, но я понимал, что это затишье перед бурей.
Первым звоночком стала нулевая выручка за сутки на заводе — не пришли ни частники-разносчики, ни моторикши, а запланированный регулярный приезд цистерны с дальней заправки Номоконовска отложился.
— Приехал на велосипеде посыльный, — сообщила Изабелла. — Весь в мыле, испуганный. Говорит — сегодня цистерну не ждите. Почему, говорю? А он мне — не знамо когда, хозяин сказал не ехать. Зато — вот, телефон провели!
Старенький телефонный аппарат действительно красовался на столе у моего «главбуха». А через сутки такой же должен был появиться во Фламберге. Но это сейчас шло приятным бонусом к предстоящей битве, но никак не решало всех проблем.
Из всего произошедшего я сделал вывод, что Замойский как-то повоздействовал на покупателей. То ли слух пустил, то ли припугнул кого. А к вечеру стало всё ясно — одна из моторикш, поехавшая к нам на завод, обнаружилась лежащей в овраге примерно как раз у того места, где мы тогда встретились с Замойским.