— По какому праву⁈ Не-ет! Пустите! — верещал Замойский.
— По какому праву? Ибо на моей земле — я — закон.
Сказал я — и потянул за верёвку.
Глава 74Предновогодние хлопоты
Как только тело Замойского закачалось на виселице — мимо нас в полумраке мелькнула пёстрая тень.
Тупай Нанотолий подбежал прямо к позорному столбу, встал столбиком, а затем исторг из себя сноп пламени, которое поглотило всю виселицу вместе с Замойским.
— Ах ты ж зараза, — проговорил я, сматывая упавшую в руки верëвку.
Но тупай уже был таков — юркнул в кусты и скрывался от нас пару суток.
Что в итоге произошло с моим врагом далее — мне неизвестно. Нанотолий, к сожалению, внятно пояснять нам про свою дикую магию не мог. Возможно, Замойского телепортировало в неведомые земли. Возможно, элементали по воле неведомых мне богов забрали его на другие уровни бытия. Или — в другой мир. А возможно, он просто аннигилировал, испарился.
На тот момент я предпочел бы последний вариант. Мне не хотелось бы, чтобы я пересекся с ним на других пространствах бытия.
Но когда раж спал, мне подумалось, что всë вышло даже лучше. Во-первых, для окружающих всë выглядело и эффектно, и великодушно — я избавил висельника от мучения.
Во-вторых, я действительно великодушно даровал врагу последний шанс, избавившись при этом и от врага, и от мук совести.
Публичные казни — это совсем не то, что мне нравится совершать. По правде сказать, такое со мной в прошлой жизни случалось всего один раз, на той самой войне с «бармалеями» в пустыне, куда я загнал на своём ЧВК. Тогда всё было с помпой, со стримом в интернет…
И здесь всё вышло на публику. Что ж, так было нужно. Чтобы засвидетельствовать мою победу.
Домой мы вернулись победителями. От Ангелины поступило предложение продолжить торжество песнями и плясками, но у меня такого настроения не было.
Не было настроения и у Рустама.
— Переборщил ты, Петрович, — сказал он.
По старому, настоящему отчеству он меня теперь редко называл. И тем более ранее никогда не называл при всех. А тут, видимо, после моей речи — вспомнил. Я обернулся к Штирцу.
— А ты как считаешь? Переборщил я?
— Переборщил, Саша, — вздохнул Станислав. — Если бы не Нанотолий — прослыл бы злодеем.
Взглянул на Светлану. Она отрицательно покачала головой, улыбнулась. Да, не ожидал от девицы такой кровожадности. Видимо, сильно задел Замойский.
— Всё равно, теперь молва далеко разнесётся. И до города дойдёт.
— Какая молва? Что я вешаю своих врагов? Что ж, пусть боятся.
— Как бы нам боком не вышло… Светлана тоже изрядно засветилась, — вздохнул Штирц, посидел какое-то время молча — и пожал мне руку. — Пойдём мы.
Что ж, следует уважать память врагов, несмотря на то, какими чудаками на букву «м» они не были при жизни. Пиршество на костях устраивать не стали — скромно отужинали, и я лёг спать пораньше.
Во сне мне явился бог Дионис. Возлежал в круге из виноградных лоз и амфор, как обычно.
— Ну, и как тебе? Понравилось?
— Сначала показалось — что да, но потом понял, что нет, — признался я.
— Ты серьёзно думаешь, что всё закончишь этим?
— Нет, не думаю, — ответил я.
— Правильно…
— И что дальше будет?
— Я тебе чего, цыганка-предсказательница? — нахмурился Дионис и махом проглотил здоровенную виноградную кисть. — Скажи спасибо… что приглядываю за тобой и от неприятностей иной раз спасаю.
— Это как ты за мной приглядываешь?
— А вот! Не скажу.
— Хорошо, — кивнул я. — И какого хрена ты весь такой помпезный мне тут явился? Я так понимаю, божества помочь, на путь наставить, всë такое. Скажи хоть что-нибудь глубокомысленное.
— Спасибо тебе хочу сказать! Что вино добыл, и что про фамилию вспомнил. Пора бы уже флаг поднимать, не находишь? К тому же, заварушка может выйти знатной.
— Это всё?
Дионис почесал подбородок.
— Ну, что ещё сказать. Теряя врага — готовься потерять и друга. Пойдёт?
— И кого? — напрягся я.
— А я откуда знаю?
— Да уж. Глубокомысленно. В общем, никакой конкретики, — признал я.
Хотя всë-таки подсказку небольшую дал, и то хорошо.
На самом деле, проснулся я с воодушевлением. Пора задуматься об избавлении от французского псевдонима. Но, конечно, доля тревоги тоже оставалась. Было наивно полагать, что война за долину закончена.
Нет, она ещё в самом разгаре, и столь жестокое обезглавливание клана соперника — это лишь передышка перед следующей битвой. А будет ли она финальной — сказать пока никто определённо не мог.
Даже Дионис.
День я отдыхал. Просто сидел в своём кабинете, по-минимуму общался с сожителями, никого не принимал.
Хотя журналисты и разные странные типы поместье прямо-таки осаждали.
Вечером Рустам осторожно принёс в гостиную газеты. Заголовки, конечно, были прилюбопытные.
«Долина Духов или Долина Мертвецов. Кровавые беспорядки в Номоконовском графстве»
«Волкодав из Фламберга вышел на тропу войны?»
«Убийство наследника влиятельнейшего из родов. Кто победит: старые устои или свежая горячая кровь переселенцев.»
«М. М. Черепанов: это большая потеря для всех нас, Антон был хорошим другом»
— Вот же жук, — прокомментировала Ангелина последнее. — Замойский же вовсе ему другом не был? Мы же с этим графом всё поделили и разобрались? Чего он на тебя бочку катит?
— Его сиятельство Модест Матвеевич — хороший стратег, — подсказала тëтушка. — Как и его папаша. Хитрые, черти. Я и раньше предполагала, что он занимается мутными делишками, по слухам в магазине. А после того, что Стëпа рассказал…
«Стëпа» — это она, конечно, про старшего Номоконова, про графа. Это он нам поведал про теневой рынок.
— Лидер теневой экономики княжества иначе и не может, — констатировал я. — Он видит, что народные массы и обделённые кланы вроде Макшейнов после убийства Замойского приобретают бОльший вес. Что я приобретаю вес и становлюсь героем. Вон, читай — в Югопольске уже поколотили банкира. Глава преступного мира княжества не может допустить разбалансировки. Поэтому вполне логично встать на сторону униженных старых кланов.
— Радует, что почти нигде не пишут, что это лично ты его прикончил, — сказал Рустам. — Везде — «вздёрнула толпа», «разгневанные хуторяне». Только вот эти, с Волкодавом, сказали, что ты там присутствовал и милостиво избавил Замойского от гибели.
— Жандармы были? — спросил я.
— Приходил один. Из княжеского управления по особо опасным. Сказал, что всё понимает, но обязан был зайти для проформы.
— Это хорошо. Князь постарался, большое ему спасибо за это.
Вечером занялся виноградником — проверил големов-стражников, осмотрел, прибрался, опрыскал от вредителей.
Виноград на кустах по краям, не до конца задетый артефактом.
А когда возвращался к поместью — меня окликнула Ангелина с башенки с пулемётом, указав в окошке на ворота. А там дежурил уже знакомый мрачный приспешник убиенного Замойского, Прохор, похожий в чёрном длинном сюртуке на ходячий скелет.
Вдвоём с хмурым охранником, он же водитель, на старой убитой машине.
— Вам письмо, Александр Платонович, — хмуро сказал он и протянул конверт.
Не дожидаясь того, что я прочту — сел и уехал.
Я вскрыл конверт. Сообщение было очень коротким.
«Получил известие о смерти Антона. Ждите моего возвращения из Нововаршавска, Александр. Мало не покажется».
И подпись с вензелями: Р. В.
Рудольф Вадимович, значит. Патриарх Замойских.
И ведь, главное, с уважением, на «вы».
Я решил не тревожить домочадцев за ужином новой информацией, и лёг спать, отвергнув все расспросы.
Но утром меня уже все поджидали в гостиной.
— Кто? — первой спросила тëтушка Марго и указала на запад, в сторону Замойских. — Эти?
— Рудольф Вадимович, — кивнул я. — Вероятно, недоволен смертью племянничка.
— А мы-то думали, что всë обойдëтся, — усмехнулась Ангелина.
— Тëтушка, что вам про него известно?
— Мало мы с ним знакомы. Живëт в апартаментах в центре. Есть своя гвардия, которую мы основательно проредили у завода. А в долине и в Номоконовске он почти не появлялся никогда. Тут его братец покойный, Аркадий Вадимович орудовал. Пока не спился и не сгулялся.
— Антон, получается, весь в отца был, — хмыкнул Рустам. — Помню, как на корабле квасил.
— Значит, скоро будет ещё одна битва, — кивнул я. — Или не скоро. А нормальных бойцов, получается, нет.
— Я прикидывал, — сказал Рустам. — У нас с вновь прибывшыми примерно сто-сто пятьдесят человек. И шесть алхимиков, считая четверых почти нулевых, одного бакалавра и одну…
— Гроссмейстершу, — продолжила Ангелина. — Света — самый сильный алхимик, которого я видела.
— И Нанотолий. Тоже сильный.
— У Замойского алхимиков точно больше, — предположила тётушка. — Как минимум, они смогут нанять десяток в Нововаршавске.
— Мы тоже сможем, — предположил я. — Если потребуется. Но — потом. Господа, давайте поговорим о более приятных вещах. Война-войной, а обед по расписанию. У нас через пять дней уже новый год. Вы все готовы к балу? Это очень важное мероприятие! Вы все приглашены. А также Штирц, Стёпка и Вака Два Пера.
— Я не поеду, — сразу сказала тётушка Марго. — Кто-то должен остаться приглядывать за Кристобалем. И Фламберг сторожить.
Я с пониманием кивнул.
— Все подарки приготовили? Возможно, нужна дополнительная премия?
— Приготовили, а как же, — хмыкнула Ангелина. — Дополнительный урожай винограда созрел. А тридцать первого числа — снова полнолуние. Поработаю для вас давилкой. А дополнительную премию засуньте себе, Дионисов… Мне вот даже некогда платье себе купить бальное съездить! Я с двадцати лет на балах не была! Как из школы благородных девиц выпустилась.
— В двадцать лет? — хмыкнул я. — Ты у нас мастер по внезапным раскрытием фактов о себе.
— Я третьегодница. В коррекционном классе училась.