Да, смотри внимательно, погань, если что, ты следующий, рука не дрогнет, я и покрупнее тебя укладывал.
А Клеткоголовый вдруг затрясся, металл клетки задребезжал. Клеткоголовый издал трубный тягучий стон, пробирающий до подметок и в яркой вспышке всосал из черепа чучела в свою жуткую клетку ярко синего элементаля!
Чо?
Это, что сейчас было?
Клеткоголовый извлек консервационного элементаля, оставленного мною внутри чучела Номоконовского льва⁈
Ну нифига же себе! Да что он такое⁈ Ловушка для элементалей? Такие бывают?
Ну, как видишь, Саша, они есть, сказал я себе. Так из какой бездны гвардейцы Сухого Закона это чудовище вытащили?
А потом я сложил два и два и убрал пальцы с боевого фиала. Если он способен извлечь элементаля из чучела, а оно теперь протухнет ударными темпами, то из моей то головы он его тоже извлечет так или иначе, а от головы мало что останется.
Пожалуй, я не хочу сейчас с этим столкнутся в прямом бою. Боюсь, огневой мощи не хватит.
Нужен куда более серьёзный план, а пока пора валить.
Я подал знак всем отходить к лестнице вниз.
— Что это? — прошипел неугомонный князь. — Он сломал моего льва?
Да блин! Клеткоголовый это тоже услышал.
Он резко развернулся в нашу сторону, протянул бесконечную руку к нам и пророкотал как пробуждающийся вулкан:
— Алхимик…
Я понял, что вот и пришла пора проявить вторую добродетель великого воина — вовремя отступить. Боюсь, никто из присутствующих, как и княжеский дворец, нашу схватку не переживет.
Придет ещё время. А сейчас еще рано.
— Ходу-ходу-ходу! — выкрикнул я толкая оруженосцев перед собой. — И никаких элементалей! Бегите, глупцы!
Собственно, никого не пришлось убеждать, видимо, всех впечатлило то, как столь опытный воин, как я, делает отсюда ноги.
Мы скатились вниз по неосвещенной винтовой лестнице, выскочили из здания Кунсткамеры, попрыгали в нашу «Антилопу-Гну», и поджидавший нас в ней Штирц тут же дал газу.
Мы на полной скорости покинули дворец, на воротах никого не оказалось. Стража разбежалась.
Я стащив свою маскарадную полумаску, оглядывался в заднее оконце, но, кажется, нас никто не преследовал. Похоже пронесло…
— Куда теперь? — спросил Штирц.
А действительно, куда? Князь угрюмо молчал, Марьяна тоже. Похоже сюзерену нужно дать время подумать, собраться с мыслями.
— Давай к нам на квартиру, — решил я. — А там видно будет.
Никто не возражал. Ну, вот и славно. И мы унеслись в ночь, прочь от Дворцовой Горы.
А я задумался. Вот что это, чёрт возьми, сейчас было?
Глава 79Не княжеское это дело
Кого это гвардейцы с собой притащили? Я ни о чем подобном не слышал раньше. Эта туша походила скорее не на столичное изобретение, а на чудовищ нашего таинственного континента. Очередное исчадье колоний, жуткое чудо, страшное чудовище, порожденное таинственными глубинами Южной Новой Аттики.
И, если это правда — кажется, я понял, что они нашли в друг друге: гвардейцы Сухого Закона и Клеткоголовый. Гвардейцы поставляют Клеткоголовому добычу, а гвардейцы получают нейтрализованных алхимиков. Или мертвых алхимиков, вряд ли для них принципиально состояние политических противников.
Внезапную гибкость проявили господа гвардейцы, впрочем, противоположности часто сходятся — может, это тот самый случай.
Зачем Клеткоголовому элементали? Что он с ними делает? Запасает? Хранит? Как-то использует в своей странной физиологии? Я видел и почувствовал, что элементаль у него не исчез и не распался, как положено, а именно был поглощён, как это происходит, например, при трансэлементальном слиянии.
Ладно, это я ещё выясню. Ведь теперь это моя проблема, это мой клиент. Вряд ли кто-то еще поможет мне с этим справиться.
Надеюсь, это чудовище смертно. А то — мало ли. Всякое уже бывало.
Откинувшись на спинку кожаного сиденья, я дал себе зарок, я поклялся себе. Всё. Без пулемета я теперь никуда не хожу.
— Меня предали, — проговорил князь, глядя остановившимся взглядом в темноту за окном. — Что же делать-то теперь?
Очень свореверменный вопрос, сиятельство.
— Телеграф, радиостанция, банк, арсенал, — отозвался я, глядя в ту же темноту за лобовым стеклом. — Затем, возможно, порт, и только потом — правительственные учреждения.
— Что? — удивился князь.
— В таком порядке будут занимать ключевые объекты в вашей столице Ваше Сиятельство, — поморщился я. — Если вы позволите это своим врагам.
— Переворот? — вскинулся князь. — Думаешь, они хотят меня сместить? Нет. Нет, я бы знал. Меня бы предупредили. Уже дворец бы мой горел подожженный с четырех концов, уж я-то знаю, как его вы все ненавидите! — князь немного истерично захохотал над собственной шуткой.
Похоже сюзерена одолевала профессиональная паранойя самодержца.
Но князь, всё же, держался молодцом. Не метался, как курица с отрубленной головой, а реагировал на кризис, пусть и эмоционально, обдумывал свои дальнейшие действия. Значит, мы ещё с ним сработаемся.
— Нет, это не арест, и не смещение, — заключил князь. — Сил у них мало. Мы, считай, всех и видели. Это гвардейская наглость. Наглость и самодеятельность. Решили сразу меня за яйца брать, не копать компромат по капле в день. А сразу в дамки! Шах! А ты все верно сделал, Де Онисов, как всегда, я тебе обязан. Ты дочку отбил, меня эвакуировал. Вот кто только их через посты пропустил? Ну, да я это выясню. Голубчик! — обратился князь к Штирцу. — Рули к казармам Большого Полка. Вытряхнем полковника из его теплой постельки! Нехрен дрыхнуть, когда князь в тревоге!
Штирц свернул к казармам на ближайшем повороте, тут в центре города все близко и с бешенным гудением клаксона затормозил перед шлагбаумом в проезде на плац перед казармой княжеских дружинников.
Напуганные великосветским матом его светлости, нас быстро пропустили под поднятый шлагбаум.
Князь с телохранителями десантировался на плац, а к нему уже бежал, застегивая китель напуганный высочайшим появлением среди ночи командир Большого Полка.
— Ты! — с воодушевлением заорал на него князь, пришпорив лошадь с места в карьер — Меня! Дворец! Караул! Сонная скотина! Всех в ружье! Я сказал — всех! В катакомбы засажу! Казню дурака! В отставку! Чего⁈ И казню, и в отставку! Одновременно! Молчать! Отвечать, когда я спрашиваю! Молчать, когда я говорю! Дурак! Всех в ружье! Посты удвоить! Резервистов на казарменное положение! Дворец очистить! Начальника караула — ко мне к утру! В кандалах, я сказал! Молчать! Стоять! Слушать! Выполнять! Бегом!
И полковник побежал. Бегом. Вселяя в души всех встречных подчиненных ощущение непоправимой катастрофы. Если полковники бегут, значит пятки уже горят.
А крутенек наш князь. Я практически сочувствовал незнакомому полковнику. Ну что-ж, прилетело — обтекай. Хоть живой остался, а подмокшее галифе потом и поменять можно…
Отстрелявшись, князь вернулся к машине, склонился, целуя напуганной Марьяне руки:
— Де Онисов, — произнес князь. — Вам я поручаю самое ценное, дочь мою. Поезжайте на квартиру, как собирались, забаррикадируйтесь пока там. Я пришлю пехотный взвод через полчаса. Пока не ясно, что с выездами из города — так что никуда из города не вывози. А с тварью, что разорила мою Кунсткамеру разберитесь, Де Онисов. Это по вашей части в конце-концов.
— Пулемет дайте, — мрачно потребовал я. — Без пулемета на ту тварь идти — самоубийство, ваше сиятельство.
— Пришлю с пехотой, — пообещал князь. — Разберись с тварью, Александр. С Гвардией я сам управлюсь. А с тварью разберись. Чучело потом из него набьем.
— Будет сделано, ваше сиятельство, — отозвался я.
— Ну, значит поезжайте, — князь снова поцеловал дочке руки. — Поезжай, Марьянушка. Отдохни. А папа пока тут приберет.
Мы отъехали от казармы, оставив князя среди замешанной им самим каши, расхлебывать. На плацу уже строились войска, князь орал им на этот раз что-то воодушевляющее.
Надо же, а я-то искренне был уверен, что наш князь только чучела набивать горазд, а он вон чего. Могет.
Как на квартиру подъехали — уже и светать начало. Загнали машину через ворота в арке во внутренний двор, зацепив и порвав новогодние гирлянды. Вытащили пистолеты и другие стволы, выгрузились из машины. Ещё не ложившиеся спать соседи озадаченно следили из окон за нашим цветистым вооруженным маскарадом.
Вошли в квартиру через дворовый вход. Забаррикадировавшись, как князь советовал, стали ждать подкреплений.
Ангелина на нашей кухне отпаивала ошарашенную последними событиями княжну Марьяну чаем. Зашел и я — перехватить горячего сладкого напитку. Хоть в себя прийти после всего.
— Ну, что? — спросил я Ангелину. — Как тебе наш новый заказ? Впечатляет?
— Это который? С башкой в клетке? — уточнила наша боевая подруга.
— Он самый, — кивнул я насыпая сахар в кипяток.
— Большой шкаф — громко падает, — пожала Ангелина плечами. — Главное повалить, а там запинаем. Придумаешь что-нибудь. В первый раз, что ли?
— Нда, — буркнул я, отпивая чаю из стакана в серебряном подстаканнике с княжеским гербом, даже не знаю откуда у нас такой. — Не в первый, это точно.
Когда в тебя так верят, это уже не поддерживает, а напрягает, честно говоря. Мы таких гадов ещё не встречали. Кто его знает, как с ним совладать.
Хорошо бы знать, чем свалить эту башку в клетку, надеюсь, пулемет её проймет. Или два пулемета. Или не стесняться уже ничего, взять четыре? Ураганить — так ураганить? Устроим ему свинцовый шквал? Бронебойными…
Этой ночью было особенно холодно — с моря дул холодный ветер, а никакого нормального отопления в летний сезон, конечно, в квартирах не предусматривалось. Княжна Марьяна между тем сидела, сгорбившись на нашем кухонном стуле пришибленная произошедшими событиями, грела руки стаканом чая. Ангелина нашла в шкафах и принесла из комнат теплую шаль, подала с молчаливым намеком указав взглядом на княжну, которая явно мерзла в своем бальном платье.