Пули перебили флагшток и разорвали зеленый флаг Гвардии Сухого Закона и его клочья попадали в грязь.
Когда «Зверобог» прервал свое нечеловеческое рычание, на площади на ногах оставался я один.
Морщась, я переломил свой дробовик, выбросил стреляные гильзы на брусчатку. Зарядив дробовик, сунул его в кобуру на бедре и, всë так же болезненно морщась, огляделся. Все мышцы болели, после невероятного напряжения Равновесия, руки устали от пальбы, в голове шумело от грохота выстрелов и принятого эликсира.
Площадь как вымело. Ветер уносил поднятую пулями пыль.
Стали слышны стоны, и как возбужденно перекрикиваются стрелки, оставшиеся после бегства толпы и засевшие в кафе.
— Эй! — крикнул я им. — Помогите раненым!
Я подцепил за шкирку лежащего на брусчатке площади пацана с петлей на шее и поднял его на ноги:
— Хватит лежать. Идем.
— Благодарю вас, сударь, — отозвался пацан, стаскивая веревку с себя. Бледный как смерть. Ну понятно, дважды сегодня смерти избежал. Сбледнеешь тут…
— Не за что, — мрачно отозвался я. Белый свет мне уже был не мил. Страшное похмелье смыкало свои неумолимые челюсти на моем черепе.
Подтолкнув его вперед, я погнал его перед собой к машине. Ну а чего добру пропадать? Боевой алхимик мне и самому нужен. А кто первый встал, того и лыжи.
Выбравшиеся из разгромленного кафе стрелки щурясь разглядывали, как мы идем через площадь, заозирались запереговаривались:
— Братва, так это же Волкодав! Ты гляди точно он! Волкодав! Ты смотри не бросил! Пришел значит. Выручил! Народ! Волкодав с нами! Ура, Волкодаву!
Я как мог приветливо кивнул им проходя мимо.
— Молодцом, мужики! Так держать!
Ну а чо. Заслужили похвалу. Поддержали огнем, как смогли. Не сбежали, как прочие вон, которые выползают теперь обратно на площадь из всех занятых в округе укрытий, как только грохот боя стих. Сейчас еще праздновать начнут, а там ненавязчиво и к погромам перейдут. Совместят, так сказать. Надо уезжать от них, пока не втянули в эти свои массовые мероприятия у меня там княжна неприсмотренная да и вообще, отдохнуть бы надо, да и пообедать уж давно.
Вижу вон доброхоты вытаскивают остальных приговоренных из-под остатков виселицы и вроде даже как живые все. Ну вот и славно…
Дошли до машины, я сдал ошалевшего от внезапного спасения пацана с рук на руки доктору Штирцу, похлопал по плечу Степана:
— Ну, ты блин, даёшь.
На что тот довольно отказался:
— Да увольте, Александр Платонович, я-то что сделал? Это вы тут герой. Вон как вас чествуют.
Орали они и впрямь от души
— Вол-ко-дав! Вол-ко-дав! Вол-ко-дав! — скандировала толпа, когда мы уезжали с разгромленной площади.
И кривить душой не стану — это было великолепно.
Глава 81Стук в дверь
— Ну вот почему⁈ — страдальчески простонал князь. — Ну почему у вас ничего не получилось, Де Онисов? Ведь так все хорошо складывалось! Удачно! Народное восстание в ответ на злоупотребление властью новоприбывших. Идеальное решение. И я не причем! Так все хорошо было! Ну почему, Де Онисов? Почему ничего не вышло?
— Я сделал все, что мог, — угрюмо и без энтузиазма отозвался я.
Мы беседовали с князем у меня на квартире, в креслах гостинной, и я чувствовал себя очень не форме. Отходняк после «Транквилиума».
— Так сложились обстоятельства, — добавил я.
Уж сложились — так сложились. Гвардейцы, отступив с площади засели в здании бюро переселенцев и держали там прочную оборону, которую осаждавшие никак не могли взломать. И не смогут. Порядок и класс бьёт массовость и энтузиазм. Только людей зазря положат. Надеюсь, это до восставших горожан быстро дойдет и они рассеются по городу, залягут на дно и следы заметут.
А мы убрались с площади, добрались до дома и забаррикадировались в моей квартире, готовые ко всему.
Затянувшийся день уже клонился к вечеру, когда ко мне нагрянул сам князь лично со свитой на хвосте. Еле распихали всех бездельников из его свиты по комнатам. Вроде бы недавно поменял квартиру, и всё равно — уже нужны апартаменты повместительнее…
— Ну, как же всё неудачно… — расстроено вздохнул князь.
— Как минимум это оказался отличный способ отвести внимание от вашей семьи, ваша светлость, — поморщившись от головной боли, ответил я. — Гвардейцам сейчас точно не до вас.
Князя это не впечатлило:
— Вот если бы гвардейцев действительно всех перебили, вот тогда я бы был вами доволен! — всплеснул князь руками. — А это что? В городе стрельба! Миграционное бюро в осаде! Десятки убитых горожан! Трупы на улицах лежат не прибранные с обеда, с ума сойти! Ну, разве нельзя было как-то иначе, Де Онисов? Ну, как-то дипломатичнее, что ли? — князь поморщился. — А мне что теперь делать прикажете? Как разгребать эту кашу, что вы заварили? Вот только народного восстания нам всем тут еще и не хватало, для полного флэш-рояля! Я теперь должен, я обязан вывести на улицы войска и навести порядок! Тянуть больше нельзя! Ну вот что за невезение! А я так не хочу спасать этих мерзавцев!
Ой, да ладно, тоже мне народное восстание. Не видал его сиятельство реальных восстаний. И вообще, я просто мимо проходил. Но князя, конечно, понять я мог.
Если он сам порядок не наведет железной рукой в самое ближайшее время, в княжество пришлют военного губернатора во главе дивизии панцирной пехоты, и участь княжеской династии, не справившийся с управлением, тоже сложится не завидно. В лучшем случае — сошлют в Патагонию или, того хуже, в Гиперборею…
— Придется спасти подлецов собственными руками, — процедил очень недовольный князь, сжимая и разжимая в кулаки холеные пальцы в перстнях. — Кто бы знал, как мне этого не хочется. Очень мне этого не хочется. Но постараюсь извлечь из этого обстоятельства всю возможную пользу. Да. Постараюсь…
— Полагаете, гвардия будет продолжать угрожать вам? — утомленно спросил я. — После того, как вы им поможете?
— Это зависит от их тайных приказов из Метрополии, содержания которых я ещё не знаю, — поморщился князь. — Поговаривают, такие гости и правящие семьи в колониях смещали, тем более, вчера им это почти удалось. Схватили бы мою кровиночку, заточили бы в узилище, думаете, я как любящий отец не стал бы с ними сотрудничать? И этим утром народное восстание подняли бы уже не против них, чужаков залетных, а против меня, природного государя! А там и высочайшее неудовольствие и отречение от правления, как пить дать.
Да, а, пожалуй, плотно эти гвардейцы обложили нашего князя. И действовали решительно. Они шли прямо с корабля на бал, точно зная, что найдут там преступление Сухого Закона, и что смогут повесить это на княжескую семью. В идеале схватить с поличным княжну и использовать её как средство давления на князя. Слишком точно. Кто-то их навел. И всё бы у них получилось, не будь там меня. Выходит так, что у Гвардии есть агенты в городе. Их точно кто-то информировал. Значит, нужно информаторов искать, найти и обезвредить…
— Знаете что, Де Онисов, — прищурившись, произнес князь. — Увезите её. Увезите мою дочь из города, подальше, да хоть во Фламберг этот ваш. Спрячьте её подальше от этих бед. Да и вас из города уберем, вы стали слишком заметны в этом деле. Так мы выиграем время. А мне пока нужно силы собрать, резервистов под ружье поставить, с окрестными князьями нужно снестись, обсудить ситуацию, уж, наверное, догадаются, что я только первый, а они следующие. И так запросто они меня уже не возьмут…
— Как прикажете, ваша светлость, — отозвался я.
Он был прав, уехать сейчас из города, это тоже рабочий вариант.
— Не тяните, Де Онисов, — добавил князь. — Взвод от вашего дома я тоже забираю, у вас уже есть пулемет, а мне нужно собрать все силы в кулак! Я пришлю вам вести во Фламберг, когда они будут.
С тем его светлость и сопровождавшие его лица, нас и оставили, заскочив по пути к Марьяне в комнату, объявить отцовскую волю. С грохотом и шумом спустились по парадной лестнице вниз, загрузились в кортеж автомобилей занявший полулицы и уехали. Элвис покинул здание.
Зашел попрощаться и офицер нашей охраны.
— Нам приказано передислоцироваться, — сообщил офицер, козырнув. — Вы тоже уходите?
— Да, мы тут не задержимся.
— Я должен вам сказать… Я, как и многие в городе, признательны вам за этот день. Дайте я пожму вашу руку! — офицер сжал мою руку в своей. — Вы спасли людей с виселицы, вы действовали, когда больше никто не решился. Люди этого не забудут. Я лично вам в этом признателен. Вы выступили против произвола чужаков, вы защитили честь города. Теперь они знают, что не они здесь хозяева.
Ох, ну ничего себе, сколько высоких чувств. Какие эмоции. Общественность на моей стороне, кто бы мог подумать. Мысленно мы вместе. Рад за них всех, отлично устроились. Впрочем, офицер тут ни при чем, он своё дело на своём месте делает.
Тепло с ним попрощался, ещё раз поблагодарил за помощь с пулеметом:
— Машина — адский зверь. Без него мы бы не справились.
Чистую правду сказал, чем порадовал рачительного офицера. С тем мы и распрощались.
Нужно предупредить Марьяну, что пора собираться…
Я, постучавшись, вошел к княжне. По всей комнате разбросаны раскрытые чемоданы с вещами, что притащили для неё сегодня люди князя. Странно, что горничную не прислали, видимо, посчитали, что общества Ангелины будет достаточно. Княжна всё в той же теплой шали, что я накинул ей на плечи этим утром, стояла у окна, глядя на улицу. Я подошел и встал рядом. Там, на улице строем уходили за поворот солдаты нашей охраны.
— Сударыня, ваш батюшка приказал нам уезжать, — произнес я, вздохнув.
— Да, я знаю, — отозвалась княжна не оборачиваясь.
Ослепительно белый подъем её шеи привлекал невероятно.
Спокойно, Саша. Спокойно. Дама в беде. Не время сейчас. Может быть — потом. А сейчас — точно не время.
— Он всегда так делает, — произнесла вдруг княжна. — Высказывает его высочайшую княжескую волю, когда боиться быть просто отцом, которого может ослушаться единственная дочь. А я