Когда луна пошла на убыль, Медуза почувствовала, что за ней наблюдают. Спустя шесть ночей ходьбы ее ноги затвердели и покрылись волдырями, и хотя за все это время у нее во рту не было и маковой росинки, она совсем не чувствовала голода. Только жгучее желание оказаться дома, найти покой в объятиях отца. Та ночь выдалась сухой и безветренной. Под ногами сновали цикады и полевые мыши. В полях, по которым пробиралась Медуза, укрытия не найти: молодая пшеница едва доставала ей до пояса. Зато началась знакомая местность. Корявые стволы и обветшалый фермерский дом пробудили воспоминания о путешествии с отцом. Медуза боялась сбиться с пути и еще сильнее задержаться, выбрав более скрытный маршрут, поэтому решила: если кто-нибудь и появится, она ляжет ничком и подождет, пока он пройдет. Она как раз выбирала место для отдыха, пока не взошло солнце, когда ночь прорезал единственный звук. Медуза остановилась как вкопанная, и ее змеи встревоженно притихли.
Желтые глаза блестели в темноте, высоко среди ветвей. Идеально круглые зрачки мерцали сверкающим серым светом. Медуза знала о ее существовании, хотя и никогда не видела рядом с Богиней, но ошибки тут быть не могло. Маленькая сова. Сова Афины.
С колотящимся сердцем Медуза уставилась на птицу, но та даже не моргнула.
– Ты знаешь, – воскликнула Медуза. – Ты знаешь, что он сделал со мной. Почему же заставляешь меня страдать?
Сова ничего не ответила. Она склонила голову набок, затем снова выпрямилась. Медуза, со все еще трепещущим сердцем, смотрела, ожидая, когда птица взлетит. Даже когда она приблизилась и ее змеи зашипели, громко и яростно, сова не двинулась с места. Живая статуя на ветке.
– Пожалуйста. Позволь мне служить тебе верой и правдой, как всегда служила. Или позволь продолжить путь. Разве я не заслуживаю хотя бы этого после всех моих страданий?
Она замерла, время остановилось, и, хотя Медуза не отрывала глаз от маленькой совы, ее вопросы остались без ответа. Луна медленно опускалась к горизонту. Только когда начало светать, а ответа так и прозвучало, Медуза повернулась и продолжила путь, зная, что желтые глаза так и будут наблюдать за ней.
Спустя двенадцать дней в укрытиях и двенадцати ночей дороги показались границы угодий ее семьи. Сова то появлялась, то снова исчезала. Иногда по ночам птица проносилась мимо темным силуэтом на фоне белой луны. В другие ночи она только слышала вдалеке ее уханье, напоминавшее о том, что ей никогда не будет позволено забыть. Богиня выбрала путь для нее, за нее. Теперь Медуза могла лишь идти по нему.
Когда дом наконец показался на горизонте, звезды уже исчезли с неба. Обычно Медуза находила укрытие, как только звезды начинали тускнеть, но в то утро, когда первые лучи солнца коснулись земли, Медуза уже знала, что почти добралась до цели своего путешествия и останавливаться не стоит. И она решила – награда стоит риска. Воздух полнился знакомыми ароматами, и они только усиливались с каждым шагом. Еда, приготовленная на костре, и запах горящего кипариса поглотили ее. Ощущение руки отца, покрытой мелом и мозолистой от работы в земле, на щеке; головы сестер на груди, пока она спала. Если закрыть глаза, воспоминания оказывались совсем близко.
– Самая длинная часть позади, – сказала она вслух, но едва услышав собственные слова, поняла, что это ложь.
Укрывшись за высокими тополями и низкими миндальными деревьями, она наблюдала за домом своей семьи, чувствуя, как испаряется усталость дороги.
Маленькая фигурка выскочила из дома. Нагруженная белыми простынями, пошла вдоль стены. Медуза затаила дыхание, слезы потекли по ее щекам.
– Эвриала, – прошептала она.
Волосы сестры за годы их разлуки посветлели, черты лица стали резче. Медуза знала, что прийти сюда, увидеть их вот так – значит потакать своим слабостям. Было бы милосерднее, если бы к ее одеянию привязали камни и булыжники и позволили Посейдону заполучить ее снова. Но что тогда узнает о ней семья? Что Медуза отдалась богу и не смогла вынести позора? Она не могла допустить, чтобы это бесчестье преследовало ее сестер и родителей до конца их дней. Ее уже мало беспокоило мнение чужих, даже Афины, но она не могла покинуть этот мир, пока ее семья не узнает правду.
– Ноно? – позвал голос из дома, и через мгновение на пороге появилась женщина.
Медуза прищурилась в утреннем свете. Мать? У нее были такие же мягкие волнистые волосы и плавные очертания плеч. Но ее лицо, не отягощенное морщинами, сияло юностью. У Медузы перехватило дыхание, когда она поняла, что ошиблась. С охапкой простыней вышла не Эвриала, а Сфено. Печаль и недоверие захлестнули ее. Неужели прошло так много лет? Младшая сестренка стала девушкой. Почему Медуза так удивлена? В конце концов, и она изменилась. Хриплый смех сорвался с ее губ. О да, уж она-то изменилась. Подавив горечь и осторожно ступая по хрустящим листьям, усеивавшим землю под ногами, Медуза заскользила вдоль ряда деревьев, следя за тем, чтобы не попасться на глаза сестрам.
Они вешали простыни на веревку, а Медузу все сильнее захлестывало жгучей болью разлуки. Скоро корзина опустеет, и Сфено уйдет в дом. Жар задержит их внутри, в прохладной тени, а Медуза снова останется одна. Она напомнила себе, что стоит поспать. Отдохнуть, прежде чем приступить к задаче, которая ее ожидала. Но в глубине души она знала, что не сможет.
Когда сестры уже закончили свои дела и ушли в дом, Медуза все еще бодрствовала, не в силах даже закрыть глаза. Каждый вид, каждый запах – она хотела запомнить их все, от того, как отражался от земли свет, до ощущения той же пыльной земли между кончиками пальцев.
Утренняя жара после полудня схлынула, и Медуза задумалась, не стоит ли прилечь в тени дерева и хоть ненадолго забыться сном, в котором она отчаянно нуждалась, но тут занавеска на двери отодвинулась. Эту фигуру Медуза ни с кем не спутала бы.
– Отец, – прошептала она.
Годы изменили Фалеса. Возможно, больше, чем Сфено и Эвриалу вместе взятых. В его плечах появилась тяжесть, которой Медуза раньше не видела или, по крайней мере, не замечала. Возможно, тогда ее ослепляла юность.
Ее сердце забилось быстрее, и змеи вокруг головы взбудоражено зашипели еще громче обычного. Она все еще не понимала, что означает их речь и значит ли она вообще что-нибудь. Поначалу шипение звучало для нее одинаково – сердито, мстительно, злобно, – однако шли дни, и она стала слышать тонкие различия. Интонации. Взлеты и падения. Медуза еще не знала, способна ли управлять этими змеями. И все же она пыталась.
– Тихо, – скомандовала она. Несколько змей опустились к ее щеке. Острый зуб вонзился в кожу. Случайность? Она не могла сказать, но пока ей было все равно. Она молча смотрела, как ее отец работает, медленно обходя свои угодья. Весь день она стояла на месте, словно завороженная, пока на небе не высыпали звезды и в окнах дома не загорелись оранжевым светильники. Медуза подумала, что будет легче провести ночь, спрятавшись где-то в отдалении. Затем вернуться утром и снова наблюдать. Она устроит себе укрытие в одном из загонов для скота. Это нетрудно. Яростно втянув воздух, Медуза прогнала эту мысль прочь. Как часто она говорила с женщинами о мужестве? Мужестве рассказать. Мужестве искать помощи. Если она не в состоянии последовать сейчас собственному совету, когда больше всего в этом нуждается, значит, она никогда не заслуживала места в храме. Собравшись с духом, Медуза взялась за накидку и дважды обернула ее вокруг головы, придавив извивающихся змей так близко к коже, как только сумела. Позже, конечно, наступит расплата, но это не имело никакого значения. Уже не имело. После этой ночи она хотела только уснуть и больше никогда не просыпаться.
Обездвижив змей, бесшумная, как ночь, Медуза устремилась к дому. Дрожащей рукой отодвинула занавеску, прикрывавшую дверь, и позвала:
– Папа, мама, я дома.
Глава девятая
– Не открывай дальше, – сказала Медуза, когда лучик света в палец толщиной прорезал тьму.
– Кто там? – раздался голос ее отца.
– Это я. Медуза.
– Медуза? – Он опять попытался открыть дверь, но она крепко ухватилась за створку и удержала на месте.
– Не открывай, – сказала она. – И погаси свет.
– Медуза?
– Пожалуйста. Делай, как я прошу. Погаси свет. Тогда я войду. Пожалуйста.
На секунду в воздухе повисла недоуменная тишина.
– Сейчас, – сказал отец.
Она услышала, как Фалес зашагал обратно, а потом свет лампы погас. Ее накрыло волной ужаса. Решение прийти сюда было себялюбивым, Медуза это знала, но отступать поздно. Подавив страх, Медуза толкнула дверь.
– Дитя, – голос Аретафилы звучал слабо и неуверенно, – это правда ты? – Она сделала шаг навстречу дочери.
Медуза покачала головой.
– Пожалуйста, оставайся на месте. Ты должна остаться там, где стоишь.
– Но мы почти не видим тебя, дитя. Я не вижу твоего лица в темноте.
Медуза кивнула, хотя в темноте никто этого не видел. Ее грудь затопила боль, желание, которое подавлялось столько лет. Нужда в объятиях матери. Она стояла неподвижно, словно высеченная из камня.
– Почему ты пришла к нам, вся закутавшись? Пожалуйста, позволь увидеть тебя. Прошло так много лет. Позволь мне взглянуть на свою прекрасную дочь. Моя прекрасная, прекрасная Медуза… – Слова Аретафилы утонули в рыданиях, и она шагнула к дочери, но внезапно рука мужа преградила ей путь.
– Медуза, – голос Фалеса дрожал, – что случилось? Почему ты вернулась сюда?
В тишине Медуза слышала шипение змей, разгневанных своим заточением. Она задумалась, слышат ли его и родители. Медуза ни разу не приблизилась к кому-то, чтобы они смогли атаковать, но никакого доверия к этим существам у нее не имелось. Они не были ее частью, даже если так и казалось со стороны.
– Мне нужно рассказать вам, – Медуза постаралась, чтобы ее голос не дрожал, – мне нужно рассказать вам обоим, что произошло. Сядьте подальше от меня. Тогда можно зажечь свечу.
Фалес уверенно зашагал в темноте дома, и вскоре слабый свет озарил комнату и лица родителей. Несмотря на отчаянное желание рассмотреть и