обрыву, лай разносился по лесу. Сёстры не пришли помочь, Мать запретила им, оставив на выбор судьбы: Юко должна или умереть, или уступить беснующемуся в сердце голоду. Юко сорвалась со скалы, мысли унесли её в чертоги богов, но и там не нашлось ей места.
Мальчик Шин нашёл лисицу. Понёс в дом, прислушиваясь к слабому биению сердца, выходил. Он рассказывал животному о матери, умершей преждевременными родами, вместе с крошечным братом. Отец Шина ушёл воевать, обещал вернуться к рождению брата. Его ждало страшное известие, ждал сын и старые мать с отцом. Ждали уже три года. Мальчик нашёл лису на могиле матери у подножья скалы.
Вокруг дома Шина росли багряники. Юко раскачивалась в волнах аромата, деревья источали сладкий нектар. Она давно не поглощала души, но всё же грезила красочными видениями. В них маленький человек делился с ней едой и водой, гладил по голове, тихо беседовал. В доме жили и старики, от них пахло сыростью. Юко чихала во сне, лисицы остро чувствовали близкую смерть, старики пахли ею. У деда один глаз у него белый, покрытый бельмом, второй карий, взгляд карего пронзал Юко. Бабушка Шина варила рис, тихонько ругаясь на внука. Она ругалась даже по ночам, перемежая брань с храпом. Юко обернулась девочкой на седьмую ночь. Шин выронил чашу, вода впиталась в земляной пол. Юко вступала во Вторую сотню, но выглядели они ровесниками. Старик растянул губы в улыбке, погрозил Юко узловатым пальцем. Она умчалась в лес.
Зимой Юко заметала следы хвостом. Сёстры не должны были пронюхать, что она бегала к человеку. Шин кутался в одеяло, ждал возле скалы. Юко преодолевала обрыв, прыгала к нему уже девочкой. Шин научил её шить. Рубашка вышла кривая. Он молча повязал свой пояс вокруг тонкой талии Юко. Сердце её ныло. Старик цокал языком, глядя, как Юко ест. Она давилась рисом и зеленью, роняла палочки чаще него самого. Бабушка замахивалась ложкой:
⁃ Всем известно, красная лиса приносит в дом несчастье. А вот черно-бурая – доброе животное. Не помню, ты какая?
⁃ Белая, бабушка, – отвечала Юко.
⁃ Белая… А лет тебе сколько? Священные тексты говорят, тысячелетняя лиса может превратиться в красавицу.
⁃ Она не настолько красива, – смеялся Шин.
Юко краснела. Все чаще разглядывала отражение в кадке с водой. Шин твердил, что обязательно станет воином. Он во всем хотел походить на отца. Спрашивал, чего хочет Юко.
⁃ Вознестись на небо. Мы все хотим этого.
⁃ Разве ты ничего не хочешь лично для себя? Ты, наверняка, как все девчонки, хочешь замуж за доброго мужа.
Она рассказала Шину о той подсмотренной охоте, о сёстрах и матерях, о богине Цукиеми. О том, как она не хочет забирать жизни. Шин слушал, хмурился.
⁃ Судьба предопределила человеку конец его пути. Но какой дорогой к нему идти, решает сам человек. Так мама говорила.
Разум Юко кричал, что она не человек, голос Шина звучал громче. Наступило лето. Шин показал, как делать хлеб с бутонами багряника. Голод требовал иного. Она отрывала кусочки тёплого хлеба пальцами, жевала, слушала песни Шина, плела корзины, ходила на реку, поднимала взор к скале и не чувствовала запаха леса. Она жила. Сезоны сменялись. Плечи Шина становились шире, руки сильнее. Юко превращалась в юную женщину. Они ходили к реке в томящем молчании, соприкасались пальцами, словно бабочки крыльями.
⁃ Бабушка рассказывала, что в воде лисица должна отражаться в истинном обличии, – Шин запускал деревянные кораблики, река уносила их вдаль.
Из воды на Юко смотрели глаза человека, не лисы.
⁃ Я боюсь, Юко. Я не хочу на войну. Я могу не вернуться, как отец.
⁃ Ты вернёшься.
Юко сшила старику одеяло, старухе подарила пять заячьих шкур. Она навещала их, пока Шин сражался за земли своего феодала.
Шин поцеловал её, вернувшись через самый длинный год в жизни Юко. В одежде воина он выглядел великаном. Она прижалась к нему, почувствовав себя тростником в могучих объятиях ветра, и поклялась в любви, поклялась быть его женой, заботиться о стариках. Во что бы то ни стало. Ночи впитывали аромат багряников. Юко засыпала под рукой Шина. Осень иссушала листву. Голод отступил, сменился лёгким шевелением внизу живота. Второй хвост распушился, мягкий, блестящий. Юко ждала Церемония Служения.⠀
Юко, каждый шаг от Шина отзывается болью, помнишь? Ты знаешь, новая сестра должна родиться в лесу. Следуешь за Главной сестрой, надеешься, что она не узнаёт. Ты воняешь страхом. Кого ты родишь? Лисицы рождаются у пятихвостых, переполненных поглощенными душами.
Тебя прячут в пещере, купают в водах, растирают травами. Не дают оборачиваться в Туман до церемонии. Ты тешишь себя надеждой, что родив, вернёшься к Шину. Радуешься, что живот ещё не заметен. Дни тянутся как мёд из ульев диких пчёл. Младшие сёстры приносят тебя лесные новости. Человек бродит по лесу. Без собак. Ловит лис. Заглядывает им в глаза. И отпускает. Человек знает имя сестры. Юко, зовет он.
Главная мать готовит большой пир в честь твоей церемонии.
Ты не связываешь тоскующего Шина и радостную Главную мать. Ночью Луна щерится кривой улыбкой в око пещеры. Твои сны все как один полны цвета. Цукиеми плещется в фонтане перед лунным дворцом, делится с богами нелепой историей о лисице, разделившей жизнь с человеком, приведшей его к сёстрам, чтобы они благословили их союз, и долго рыдавшей над его бездыханным телом.
⁃ Она родила в человечьем обличии! – смеётся богиня, глядя прямо на тебя.
Ты просишь горячие воды изгнать притаившуюся в тебе жизнь.
⁃ Самое дорогое отдаём тебе, великая богиня, – завывают сёстры, Церемония начинается.
⁃ На окраине леса, где скала обрывает наши владения, в крайней хижине живет отец нашей будущей сестры, – возвещает Главная мать. – Вот что мы выбрали для тебя, Цукиеми. Любовь.
Ты помнишь Юко, как задыхаешься мольбой, как кричишь?
Сёстры расходятся. Лишь Акаме стоит над тобой:
⁃ Я тоже любила. Я тоже убила, – напевает она, – Все проходят через это. Я скоро стану Главной матерью. Ты же будешь самой юной среди нас, принесшей потомство. Честь. Всего лишь сердце съесть.
Ты смотришь на нее снизу вверх.
⁃ Ты знала?
⁃ Я слежу за молодыми сёстрами.
⁃ Зачем?
⁃ Ты разишь счастьем. Ненавижу.
Юко держали в большом зале. Живот рос. Сёстры приносили добычу, сочащуюся кровью и белым светом, Юко отворачивалась. Главная Мать считала это хорошим знаком. «Лисица копит голод. Вберет душу без остатка».
Вся сила уходила в растущую новую жизнь. Юко представляла девочку, похожую на Шина, с золотистой кожей, что искрится на солнце, с глубокими глазами, которые всегда улыбаются. Быструю, юркую, как рыбка. Радующуюся простым вещам: чистому небу, горячему хлебу, здоровью родных. Представляла дочь, свободную от проклятия. Акаме приходила вечерами, длинный нос выглядывал сквозь водопад волос, царапал злой взгляд. Акаме больше не казалось красивой.
⁃ Она не надёжна. Главная мать, близятся роды, в ней заговорит жалость. Она стала домашней, наша бедная Юко. Главная мать, я боюсь гнева богини.
Юко не знала, что Акаме пела не только ей. Главная мать слушалась преемницу как малое дитя, старость отняла власть раньше, чем она передала своё право решать. Её хвосты били в нетерпении. Девять облезлых, лохматых, украшенных репейником по числу съеденных душ. Юко обвела взглядом лисиц, сёстры выстроились у входа в пещеру.
⁃ Где же Акаме, Главная мать?
Старая лисица закряхтела, словно тетерев, закудахтала. Она смеялась.
⁃ Беги, глупая Юко! Успеешь, спасёшь!
Юко мчалась по лесу, живот замедлял бег, лапы дрожали. Она подвернула заднюю, когда прыгала по камням обрыва. Ковыляла к дому Шину, поскуливая. Шин впустил Акаме.
⁃ Кто это на ночь глядя? – захрипела бабушка, – Красная лиса или белая?
Акаме распушила белые хвосты. Юко упала возле дома, крик Шина сбил с ног. Живот обожгло болью.
⁃ На вкус как хурма, – Акаме бросила Юко сердце. Оно упало ей на колени, ещё горячее, надкушенное. На подбородке Акаме чернела кровь. Юко закричала.
Шин, несущий безжизненную лисицу к дому. Шин, роняющий чашу с водой. Шин, запускающий кораблики по реке. Шин, сопящий у бледного плеча. Шин, вырезающий маленькую ложку для будущей дочери. Шин, лежащий на полу, ужас застыл в распахнутых глазах.
«Что же ты наделала, Юко?»
⁃ А старые сердца как высушенная смоква. И толку никакого.
Хвосты взметнулись острыми кинжалами, два против пяти. Акаме не растерялась, пронзила худое тело Юко, метила в живот.
⁃ Безумная Юко. Как Чи. Её разорвал не Туман, сестру-предательницу, решившую спасти человека. Но ты еще глупее.
Хвосты мелькали в полумраке. Пляска смерти давалась Акаме также легко как пляска страсти.
⁃ Съешь сердце, дурочка. Оно придаст сил телу. Но ты не можешь, слабая Юко. Недостойная служить богине.
Шин угощал Юко хурмой, срывал оранжевые фонарики с раскидистого дерева, полные солнца и тепла. Разве сравнятся их вкус с сердцем полным любви?
Хвосты Юко вонзились Акаме в грудь. Она подскочила в последний раз. Упала лисицей возле мертвого Шина. Юко окружало свечение, кровь текла по шее, рукам, ногам. Живот окаменел.
Помнишь, Юко? Ты ложишься под багряником. Ноги сводит. Живот рвётся. Спина горит. На скале мельтешат тени. Сёстры слышат звериные крики, рвущиеся из горла женщины.
Ты не помнишь, Юко. Утром у дома Шина люди плачут, клянут ведьм, ворвавшихся ночью в мирные сны, топчут мёртвую лисицу, прижавшуюся к младенцу, накрывшую его пушистым хвостом.
Они относят в лес обеих лисиц. Нечего ведьмам делать на людской земле. Они называют мальчика Шином взамен другого.
Сёстры спали у источников. Главная Мать умерла, старое сердце не выдержало гибели Акаме, рождения у Юко не новой сестры, но человека. Мужчины.
Мать не вознеслась, богиня Луны не приняла служанки.
Новая Главная Мать приказала найти тело Юко. День разливался по лесу, проникал в темноту пещеры. Лисицам снились цветные сны: они бродили по свету, встречали любовь, и пустота, которая мучала их веками, наполнялась надеждой.