Как раз в эту минуту Истребитель Слонов и другой малаец, Зоркий Глаз, входили во двор. На деревянной перекладине они несли тело тигра.
Малайцы положили свою ношу в тени лимонного и бананового деревьев. Туда живо сбежались обитатели поместья, чтобы посмотреть на зверя. Несколько китайцев, негров и негритянок, среди которых была и Мария, не смели приблизиться к тигру, хотя и знали, что он мертв. Малайцы, напротив, равнодушно тормошили босыми ногами пасть животного, как будто бы желая пробудить его свирепость.
Хотя тигр весил более трехсот фунтов[12] и два приятеля должны были нести его не менее двух миль через горячий туман, ни одна капля пота не стекла с бронзовых лбов этих неутомимых людей. Они ждали, неподвижные, в глубоком молчании, пока им скажут, что они должны делать со своей добычей.
Фон Штеттен, как и следовало ожидать, сразу же побежал к тигру, закрывшись от солнца своим огромным зонтом. За доктором степенно следовал Ричард Пальме.
Как только они подошли к тигру, из дома вышел Эдуард. Он тащил за руку свою кузину Анну. Она слабо сопротивлялась и со страхом отворачивалась от мертвого зверя. Тогда мальчик оставил ее в покое и, поприветствовав отца и доктора, бросился теребить длинный тигриный хвост, за что удостоился легкой улыбки от мрачного Истребителя Слонов.
Анна же спряталась за одной из негритянок и иногда выглядывала из-за ее спины, следя за действиями своего кузена.
Фон Штеттен, присев на корточки, изучал тигра с жадным любопытством. Пальме воспользовался этим моментом, чтобы спросить Истребителя Слонов, не заметил ли он во время утренней прогулки вчерашнего орангутана. Оказалось, что малаец видел его в густой листве старого бавольника, но был занят переноской тигра, поэтому не стал беспокоить «лесного человека».
— Все-таки, — прибавил он спокойно, — по-видимому, он решил жить по соседству с вашими плантациями, и, если мы не позаботимся о его переселении, он перебьет ваших работников.
— Хорошо, — сказал Пальме, — надо заставить орангутана уйти туда, откуда он пришел. Мы пойдем в ту часть леса, где он сейчас обитает, большой толпой и будем громко шуметь — этого, скорее всего, будет достаточно, чтобы напугать его и обратить в бегство. А до тех пор я запрещаю моим людям стрелять в него пулями, стрелами или дротиками… Все меня слышали?
В это мгновение с опечаленным видом поднялся доктор фон Штеттен.
— Экая жалость! — воскликнул он. — У тигра сломаны кости! Невозможно изучить его анатомию… Но шкура нетронута и восхитительна, она чудесно впишется в мою коллекцию.
— Вам остается лишь купить ее у владельцев, — сказал Ричард.
— Охотно! Каковы их условия? Послужите нам переводчиком, Пальме. Я ни одного слова не понимаю на их причудливом жаргоне.
Ричард кивнул и поинтересовался у малайцев, какую цену они назначат за тигра. Ответ Зоркого Глаза был скор и короток. Ему были нужны некоторые лекарства из запасов доктора. Истребитель Слонов свои претензии излагал гораздо дольше. И когда он наконец замолчал, Пальме сказал по-голландски доктору, с нетерпением ожидавшему результата переговоров:
— Право слово, я даже не знаю, как вы отреагируете… — Ричард рассмеялся. — Истребитель Слонов не только уступит вам свою часть тигра, но и снимет с него шкуру при условии…
Колонист закашлялся от смеха.
— Ну же! — нетерпеливо поторопил его доктор.
— Странное условие!.. Оно, пожалуй, рассердит вас… Дело, видите ли, вот в чем: он хочет, чтобы вы позаботились об одном смертельно раненном.
— Смертельно раненный! Но разве это не мой долг — помогать всем, кто страдает?
— Конечно, но речь идет о… В общем, доктор, Истребитель Слонов рассчитывает на вашу врачебную помощь его любимому петуху, превосходному боевому петуху, получившему тяжелую рану во вчерашнем бою.
Фон Штеттен подпрыгнул от удивления, да так, что его массивные зеленые очки соскочили с носа, а парик повернулся на лысине, окутавшись облаком рисовой пудры.
— Чтоб его черт взял с петухом вместе! — воскликнул он. — Он думает, что профессор Лейденского университета, кандидат естественных наук и доктор медицины унизит свое искусство до лечения драчливого пернатого петуха?!
— В лесах Суматры нет университетов, поэтому тщетно объяснять ваши достоинства этому малайцу. Но петухов он ценит более золота и сочтет вашу помощь весьма почетной. Предупреждаю вас: если вы не согласитесь, он может отказать вам в своей части тигра.
— Хорошо, хорошо, так уж и быть… Я буду лечить петуха!
Договор был заключен, и, пока два малайца переносили тигра в соседний сарай, чтобы там снять с него шкуру, дочь Истребителя Слонов пошла за раненым петухом. Много хлопот стоило доктору вынуть его из мешка и перевязать раны воинственной птице, выразившей ему свою благодарность несколькими сильными ударами клюва.
Работники начали возвращаться к своим занятиям, а члены семейства Пальме направились в столовую на утренний чай. Но тщетно хозяин дома приглашал фон Штеттена к ним присоединиться: доктор решил остаться в сарае, в обществе воинственного петуха и Истребителя Слонов, который с истинно охотничьим искусством мастерил чучело королевского тигра.
После утреннего чая, когда Ричард уже собирался уходить, Анна, стоявшая у окна, из которого был виден двор, вдруг закричала:
— Эдуард, иди скорей сюда! Вон, посмотри, там в паланкине[13] губернатор, майор Грудман… И какой-то другой господин, тоже в паланкине, оба носильщика одеты в белое… Ах, как это красиво! Иди скорей!
Одним прыжком Эдуард оказался возле кузины.
— Да, да, это мой друг, майор Грудман, — воскликнул мальчик, хлопая в ладоши. — Знаешь, Анна, пока эти господа будут говорить о скучном с папой, давай заберемся в паланкин — и нас понесут по аллее… Вот будет забавно!
Ричард тоже подошел к окну, чтобы рассмотреть визитеров. Одним из них действительно был майор Грудман, голландский офицер, начальник гарнизона Нового Дронтгейма. Другим оказался мужчина лет пятидесяти, одетый то ли в европейский, то ли в индийский костюм.
— Да, это майор и, наверное, кто-то с прибывшей к нам вчера «Гертруды». Милая Елизавета, иди в свою комнату. Ты еще слишком слаба, чтобы исполнять роль хозяйки… А ты, сестра, уведи детей, незачем им слушать взрослые разговоры.
Губернатор был славным голландцем, немножко грубым, немножко тщеславным, который тем не менее слыл энергичным и надежным человеком. Был он очень худ, и его старый мундир, не раз уже перешитый, болтался на нем, а слишком широкие чулки выдавали худобу его икр. Тем не менее майор Грудман имел вид важный и величественный, носил широкополую шляпу и ходил гордо, опираясь на трость с золотым набалдашником (хотя сам набалдашник, по правде говоря, был давно потерян и не заменен новым). В другой руке майор держал большую серебряную трубку и время от времени выпускал из нее клубы дыма. Чуть позади майора стоял второй путешественник, которого не знали в доме Ричарда Пальме.
Майор Грудман шел с мужчиной лет пятидесяти, одетым то ли в европейский, то ли в индийский костюм.
Носильщики паланкина, оставив своих хозяев у дверей, отошли под деревья в глубине двора. А Грудман, вынув изо рта трубку, протянул руку подошедшему Ричарду и сказал ему покровительственным тоном:
— Рад вас видеть, господин Пальме. Надеюсь, у вас все в порядке. Помните, что губернатор этой колонии всегда готов защитить вас.
Ричард, вежливо отвечая на любезности старого майора, провел гостей в приемный зал. Эта комната была самой богатой и элегантной в доме.
Пальме усадил гостей на софу и засуетился возле губернатора, который, казалось, был польщен таким приемом. Однако, когда гостеприимный хозяин дома велел подать прохладительные напитки, Грудман запротестовал.
— Послушайте, Пальме! — сказал он. — Не ставьте весь дом вверх дном из-за меня. Я человек простой и неспесивый. Позвольте лучше представить вам господина Вильяма Смита. Господин Смит вчера прибыл к нам на «Гертруде», и капитан, задержанный на берегу починкой некоторых деталей корабля, поручил этому джентльмену купить провизию. Я решил сам привести к вам господина Смита, но так как я не в курсе цен на камфору, рис и все прочее, то не буду вам мешать — потолкуйте наедине.
Грудман поднялся.
— Как, вы уже уходите, господин майор? — спросил Ричард.
— Нет-нет, я заметил, что у вас тут сейчас находится доктор фон Штеттен… Он, по-видимому, сильно занят славным зверем, который вчера едва не слопал моего маленького друга Эдуарда, и я хочу взглянуть на этого тигра. Ну, займитесь вашими делами, господа… Желаю вам удачно договориться.
И он величественно направился к выходу из приемного зала.
Пока взрослые говорили о делах, а губернатор навещал в сарае доктора фон Штеттена и любовался прекрасной тигриной шкурой, Анна и Эдуард в обществе негритянки Марии находились в саду.
Они сидели в небольшом деревянном домике для отдыха, выстроенном в глубине сада. Домик этот напоминал беседку, и внутри него всегда царила свежесть, столь драгоценная на Суматре.
Госпожа Сиррей поручила Марии наблюдать за детьми, но служанка, не сомкнувшая глаз после вчерашнего приключения с тигром, зевала так, что были видны все ее тридцать два зуба, пугавшие своей белизной малайцев.
Эдуард говорил на свою любимую тему — о тигре и орангутане. Он гордо уверял, что скоро вернется в лес, чтобы снова посмотреть на большой цветок и отыскать свой лук, ведь это прекрасный лук, стреляющий более чем на сто шагов.
Услышав подобные слова, Мария проснулась, вздрогнула и резко поднялась со стула.
— Вы не сделаете этого, господин Эдуард! — произнесла она с ужасом. — Вы не пойдете в лес, никогда… Никогда! Человек, который не говорит, вас унесет!
— Унесет? — воскликнул мальчик без тени страха. — Хотел бы я увидеть, как он меня унесет!