Соседка моя с радостным визгом протопала босыми ногами по паркету и вгромоздилась коленками на стул у окна. Высокое собрание заинтересовалось. Но столько, конечно, внезапной зимой, а замечательным видом сзади, который открылся на стуле. Лампасоносцы задвигались, потянулись смотреть. Докладчик умолк. Возник перерыв.
Я вышел в приемную и подошел к окну. Виновники происшествия не смогли, конечно, далеко убежать. Вид их был ужасен. Да, Пушкин вполне справедливо писал: «Вид его ужасен/Движенья быстры…».
Трое создателей зимы быстро кругами бегали под нашим окном, видимо, пытаясь согреться. Один бегать не мог, а только часто прыгал на месте, поскольку очки его покрылись толстым слоем инея, а пятый с лицом ослика Иа-Иа скорбно стоял на одном месте в позе футболиста, ожидающего пенальти — видимо, примерз к земле…
Да, жидкий азот серьезная штука, особенно такое количество. Ничего, лето свое возьмет, травку только жалко…
— Проходите, пожалуйста, работа продолжается, — бархатным голосом поведал мне секретарь и приоткрыл дверь.
Я опять шагнул в полумрак зала. Стало значительно прохладней. Докладчик (уже другой, с шикарной сединой) продолжал что-то вещать. Суда по тону, он оправдывался. Я уселся на свое место.
Конечно, Оксана сняла туфли не просто так. Вдруг я почувствовал ее ступню на своем колене. Действительно, холодные ноги…
Вдруг докладчик демонстративно громко произнес:
— Таким образом, экспертная комиссия пришла к выводу, что инцидент вызван ошибками в программном обеспечении Системы.
— Что скажешь, Кот? — дружелюбно поинтересовался Седой Докладчик.
Я попытался встать, но соседка не убирала ногу. Пришлось пощекотать ее за пятку. Раздался громкий хриплый смех.
Высокое собрание взорвалось:
— Он, ее щекочет там, что ли?
— Кот всегда так, он еще и не то мог сделать…
Нога убралась на положенное место. Я встал:
— Считаю, что программное обеспечение системы регистрации не могло вызвать обсуждаемый здесь факт несрабатывания заря…
— Стоп. Здесь не у всех допуск есть…
— Прошу прощения. Несрабатывания термоядерного реактора одноразового действия.
— Но ведь это по твоему настоянию, Кот, система старта одноразового реактора было соединена с системой регистрации?
— Да, в противном случае мы не могли синхронизировать точно регистрацию с началом процесса. Но сигнал на старт дается не нами. К пуговицам у кого-нибудь претензии есть?
— К каким пуговицам? — генералы выпучили глаза. Шутка не понята…
— Ну, к работе систем регистрации и синхронизации.
— По другим эпизодам — все штатно.
— Ну вот, а вы говорите…
— Ты не нукай, виноватые всегда должны быть…
Так я и знал. Награждение непричастных, наказание невиновных…
— Короче. Вылетишь прям отсюда. Эта, как ее? Вот… про-ход-ка как раз вышла на обрез бокса. Зайдешь и сам посмотришь.
— И что я там, интересно, увижу?
— А это уж тебе видней, Главный дизайн-конструктор.
Издеваются, гады!
Оксана с восторгом смотрела на меня. Она пока ничего не понимала…
Все ясно. Отсюда меня уже не выпустят…
Отлично, а ведь сигнал на срабатывание заряда прошел. Там только тронь чего-нибудь… Интересно, успеет аварийная бригада что-то увидеть или испарится сразу, как на Пятом полигоне? Дурацкие вопросы, однако, лезут в голову… Аварийная бригада, аварийная бригада — лезть-то придется мне.
Генералы выбирались из-за стола, прощались, расходились… Моя неудавшаяся знакомая глядела куда-то в мировое пространство. Вид у нее внезапно сделался невеселый… Я обошел стол, нагнулся к ней, потрогал ее по-прежнему холодную руку, легонько куснул за ушко и тихо сказал:
— Пока.
Ничего себе — сходил за хлебушком!
Из тяжелых раздумий меня вывел голос секретаря.
— Вас генерал Козлов, — значительно проговорил он, протягивая мне трубку радиотелефона.
— Слушаю, КсанПалыч — неприветливо произнес я.
— Привет, — жизнерадостно сказал трубка, — тут в одном месте брандмауэр[7] нужен. Что посоветуешь? Только давай быстрее, а то я на двух телефонах…
— А шлагбаум не подойдет?
О, ужас, моя шутка странслирована во вторую трубку. Я молча ожидал результата.
— Нет, шлагбаум не подойдет. У тебя все?
— Да.
— Ну тогда пока. Возвращайся быстрее — ты мне нужен.
Нужен! Этот жизнерадостный надуватель мыльных пузырей забыл, что сам втравил меня в сегодняшнюю историю. Впрочем, КсанПалыч большой шутник. Вот на днях при мне позвонил куда-то и значительным голосом изрек:
— Алло, это генерал Козлов!
Потом небольшая пауза
— Не генерал кого, а генерал кто!
Хорошо! Я с трудом усидел на стуле.
Вот пошутил — так пошутил. Непонятно для кого это более обидно наверное, все-таки для меня.
Я отдал трубку секретарю. В ответ получил заполненное каллиграфическим почерком предписание. Опять медовая улыбка и бархатный голос:
— Спускайтесь, пожалуйста, вниз. Сейчас будет машина.
Я представляю себе эту машину! Но делать нечего. Я кивнул и двинулся вниз.
Отвратительного цвета уазик с зашторенными стеклами уже стоял внизу. Я протянул предписание водителю, открыл дверь и протянул в темноту руку, чтобы не шарахнуться о какое-нибудь железо.
— Ой, — женский голос с почти неуловимым, но характерным акцентом. Я довольно чувствительно ткнул ее в левое плечо. Сделав стандартное упреждение, я переместился влево от себя и… плюхнулся точно на коленки сидящей в полумраке фемины. Но какие, однако, размеры!
Решаю взять инициативу в свои руки:
— Как тебя зовут?
— А мы уже на «ты»?
— Конечно, ведь я старше по званию.
По-видимому, аргумент показался убедительным. Почему я сказал такую чушь? Подсознание — и враг, и друг… Что бы сказал старик Фрейд? «Бывают и просто сны…» Нет, все просто — я коснулся знакомой ткани. Военной формы.
— Меня зовут Лела.
— Лейла? О Лейла, я твой Меджнун…
— Не Лейла, а Лела! Ты так и поедешь у меня на коленках?
— А что? Так будет гораздо удобнее.
— А в глаз? — какие ласковые интонации!
— Не, в глаз тебе не с руки, вот в ухо… За драку с офицером знаешь, что бывает?
— Какая уж тут драка — дам разочек и все…
Вот уж правда, так правда — действительно уложит с одного удара. А может быть, она имела в виду не это…
— Кстати, ты слышала про такого художника — Бориса Кустодиева?
— А как же! Он последователь великого Пиросмани. Ты думаешь, я могла бы быть у него моделью?
А девушка явно непростая!
Решаю все-таки завершить скользкую тему, поднимаюсь с ее коленок и сажусь рядом на сиденье.
— Что же ты не спрашиваешь, как меня зовут?
— А мне Оксаночка уже все рассказала и велела за тобой смотреть. Ты ведь что-то ей обещал?
Оп! Девушка проговорилась. Значит, нас слушали. Все не так просто. Но не будем пока подавать вида.
— Ничего я ей не обещал…
Постепенно привыкаю к полумраку. Перед глазами вырисовывается орлиный профиль, длиннющие ресницы. Передо мной восточная дева дивной красоты… в форме прапорщика. Невозможно оторвать глаз. Она это понимает, смотрит вниз, подрагивает ресницами и слегка улыбается. Встряхиваю головой.
— Докладывайте, товарищ прапорщик, для чего вы здесь?
— Товарищ капитан… или, может быть, просто Кот?
— Просто Кот.
— Я занимаюсь объектовкой[8]. Командирована посмотреть, как это делается на объектах действий подразделений особого риска.
— На объектах особого риска это делается так же, как и везде. А теперь, пожалуйста, правду. Кто должен был ехать со мной?
Положительно невозможно держать официальный тон. Какая коса! Гораздо… э…э… ниже пояса.
— Разве это важно? Поехала я и все.
— Но ведь ты не должна была ехать! Кто?
— Оксана.
— Почему ее вывели из игры?
— Это другое, конкурирующее ведомство.
Понятно. Теперь мне точно придется лезть. «Бедняга, грибами отравился! А зубы почему выбиты? Да есть не хотел».
— А почему ты?
— По твоим последним тестам я максимально соответствую твоему женскому идеалу.
Чувствую, что медленно краснею. Но не сдаюсь.
— Если ты смотрела мои тесты, то должна была увидеть, что там отдано предпочтение блондинкам.
— Хорошо, я покрашусь.
— Не надо. А вот косу можешь распустить — мне так больше нравится.
Без разговоров распускает косу. Зря я попросил ее это сделать. С минуту просто не могу говорить. Она чрезвычайно довольна произведенным эффектом.
Ну я и вляпался!
Попробуем девушку на прочность:
— Ты знаешь, зачем мы летим?
— Да, в общих чертах — ты что-то должен посмотреть, а я должна посмотреть за тобой.
— Ах, так! Что-то! Эти олухи, которые сегодня сидели на совещании, пытаются создать термоядерный заряд со специальными характеристиками… Не дергайся, водитель ничего не слышит. Этот заряд предназначен либо для накачки лазера, либо для поражения боеголовок в космосе. И вот, четыре дня назад, при испытаниях, был подан сигнал на подрыв и… ничего не случилось. Ты понимаешь, что я должен буду сделать?
Она начинает медленно, но ощутимо бледнеть. Беру ее за руку — лед. Ну сколько же можно сегодня держать женщин за холодные руки!? Продолжать дальше жестоко, но я продолжаю:
— Да, ты правильно все понимаешь. Когда прошла команда на подрыв трогать что-то в заряде смертельно опасно. Но именно этим я и собираюсь заняться. Помнишь: «Я готов понажимать здесь разные кнопочки и повертеть ручки, но предупреждаю, что это очень нездоровое занятие». Ты думаешь, я испарюсь сразу? Нет, сначала я увижу ослепительный свет…
— Прекрати… Кот! Мне сейчас станет плохо…
— Тебе жалко меня, да?
Долго сидит, закрыв лицо руками. Впечатлительная, как и я. Мы уже почти приехали.
— Переоденься немедленно. Не надо создавать нездоровых сенсаций.
Очнулась. Передает мне пакет с одеждой. Я и сам забыл, что через три часа я из августа окажусь в октябре.