Начавшийся в Поволжье в 1921 году голод, вызванный засухой, Гражданской войной и полным экономическим крахом военного коммунизма, стал одним из самых страшных в истории. Семья, оставшаяся без старших сыновей, оказалась в трудной ситуации: здоровье отца было подорвано годами тяжелой работы, а молодой Дмитрий, несмотря на желание помочь, из-за своего возраста не мог прокормить семью. В связи с этим было принято решение переехать к Николаю в Самарканд. В конце 1921 года Дмитрий Устинов оказался в Туркестане. Хотя в Самарканде с продовольствием было полегче, это уже не помогло отцу, который скончался вскоре после приезда.
Штаб дивизии Г. Д. Гая после занятия Симбирска 2 сентября 1918. [Государственный архив новейшей истории Ульяновской области]
Хотя Дмитрий Устинов родился только в 1908 году, уже в 1922 году, в возрасте 14 лет, его приняли в ряды ЧОН (части особого назначения, отряды особого назначения – военно-партийные отряды), где на тот момент служил его старший брат Николай. Обычно в ЧОН принимали с 17 лет, но, как вспоминал сам Устинов, его взяли в порядке исключения, поскольку он был крепким парнем, к тому же грамотным. Его карьера началась с должности телефониста, однако задержаться в штабе Дмитрию Устинову не пришлось.
Войска ЧОН являлись опорой коммунистической партии и советской власти, своеобразными отрядами быстрого военного реагирования. Однако, как ни велико было значение первых отрядов ЧОН в жизни молодой Советской Республики, они все же не представляли собой единой и стройной войсковой организации. Система вооружения, войскового снабжения и обучения была недостаточно налажена, что значительно снижало боевой потенциал чоновцев.
Вручение знамени части особого назначения, защищавшей Петроград от Н. Н. Юденича. 22 марта 1919. [РИА Новости]
Вплоть до окончания Гражданской войны в России отряды ЧОН вооружались по остаточному принципу. Все самое современное и боеспособное отправлялось в Красную армию, в то время как чоновцам зачастую доставались устаревшие однозарядные винтовки, разномастные трофейные образцы стрелкового оружия, к которым не всегда можно было найти боеприпасы. Ощущалась серьезная нехватка пулеметов, артиллерии, бронеавтомобилей, бронепоездов и другой техники, считавшейся современной на тот момент. И все же, как вспоминал сам Устинов, их обучали в совершенстве знать не только свою винтовку, но и пулемет, гранату, револьвер и отлично владеть ими. Регулярно проходили и полевые занятия, от которых никто не освобождался. Дисциплина на занятиях была очень строгой[11].
Участники борьбы с басмачами на Ферганском фронте (местный фронт Туркестанской Советской Республики). 23 марта 1919. [РИА Новости]
Формировались ЧОН по территориальному принципу. Взводы состояли из нескольких сотен человек и делились на отделения. Дмитрий Устинов входил в число бойцов отделения Вокзального района Самарканда.
Основной задачей части особого назначения, в ряды которой вступил Дмитрий Устинов, была охрана различных объектов в Самарканде. Басмачи часто совершали стремительные набеги на оставшиеся без должной охраны железнодорожные и телеграфные линии, копи и промыслы, склады хлопка и продовольствия и т. д.
В число главных задач отделения, в который входил Устинов, была охрана вокзала и пакгаузов. Вместе с другими коммунарами Дмитрий Устинов патрулировал улицы по ночам, стоял на сторожевых постах, сопровождал транспорт с ценными грузами.
Зачастую чоновцам совместно с красноармейскими подразделениями приходилось участвовать в активных боевых действиях против больших банд басмачей. Несмотря на слабую организацию, банды зачастую были неплохо экипированы за счет оружия и боеприпасов, полученных от британцев. В числе прочего они получали небезызвестные винтовки «Спрингфилд», горные орудия, пулеметы. Позже к снабжению банд подключилась Турция, поставлявшая басмачам немецкие винтовки.
Превосходно знавшие местность басмачи старались не вступать в открытый бой. Они скрывались в труднодоступных горных и пустынных районах, незаметно выслеживали отряды ЧОН и РККА, а затем сопровождали их до места, где устраивали засаду, открывая перекрестный огонь.
В этих условиях чоновцы с их разномастным и не всегда современным стрелковым оружием нередко несли потери. Гибли в боях с бандами и товарищи Дмитрия Устинова, о чем он позже с горечью вспоминал:
«Гремели выстрелы, лилась кровь. После схваток с врагом мы порой недосчитывались своих боевых товарищей. Но их гибель не расслабляла нас»[12].
Летом 1923 года Устинов перешел добровольцем в 12-й Туркестанский стрелковый полк, воевавший с бандами в окрестностях Ходжента. Эти места в то время кишели басмачами. Вместе с местными отрядами самообороны и добровольческими отрядами красных милиционеров красноармейцы регулярно проводили операции по уничтожению банд. Как вспоминал сам Устинов, в боях попеременно участвовали то один, то другой эскадрон полка, а порой и весь полк сразу.
К этому моменту ситуация со снабжением в Туркестане стала выправляться. Сокращение фронтов Гражданской войны позволило насытить воевавшие с бандами части пулеметами, артиллерией и даже бронетехникой, что очень быстро сказалось на их эффективности.
«В 1923 году основные силы басмачей в Самаркандской области были разбиты. Страна все прочнее становилась на рельсы мирной, созидательной жизни. А меня тянуло в родные волжские края», – писал об этом времени сам Дмитрий Устинов. Он вспоминал, что сначала хотел остаться в армии, но из-за малого возраста сделать этого не получилось.
Так с разгромом банд в Туркестане закончилась и военная служба Устинова. Тогда он и представить себе не мог, насколько тесно будет связана с вооружением, военной промышленностью и вооруженными силами вся его последующая жизнь.
Таким образом, главному герою этой книги, будущему наркому вооружения и министру обороны СССР Дмитрию Федоровичу Устинову еще в подростковом возрасте довелось на собственном опыте убедиться в том, насколько важна для страны хорошо вооруженная армия.
1.3. Военно-политические предпосылки курса на модернизацию советского ВПК
Во второй половине 1920-х стало очевидно, что надежды СССР на мировую революцию были напрасны. Народу предстояло строить коммунизм в отдельно взятой стране, и страна эта, по крайней мере ее европейская часть, находилась в окружении врагов. Спасало лишь то, что многие из них на тот момент переживали один из тяжелейших периодов Великой депрессии и не могли позволить себе участие в войне.
Важную роль в милитаризации советской экономики сыграл военно-политический кризис 1927 года. Хотя он не привел к реальному военному конфликту, его обстоятельства напоминают современные события. В тот период, как и сегодня, влиятельное западное государство – Великобритания – прилагало все усилия, чтобы спровоцировать в Европе войну с участием СССР, стремясь ограничить его растущее экономическое и политическое влияние.
В результате кризиса в советско-британских отношениях, основанного на политических разногласиях, Советский Союз оказался на грани войны с несколькими европейскими странами. Под управлением Юзефа Пилсудского Польша стремилась восстановить границы Речи Посполитой по состоянию на 1772 год, что включало территориальные претензии на Украину, Белоруссию и часть европейской России. Поляки заручились поддержкой Великобритании, которая стала основным центром антисоветской политики в Европе. Формальным поводом для ухудшения отношений с Великобританией стала поддержка Советским Союзом китайской компартии, однако на самом деле это было лишь прикрытие для начала обширной кампании, направленной на ограничение влияния СССР, который начал восстанавливаться после революционной смуты, военного коммунизма и Гражданской войны.
«Наш ответ Чемберлену». Плакат Издательство «Осоавиахим», 1927. [Их открытых источников]
Укрепление экономики СССР, обеспеченное чрезвычайно удачной денежной реформой Григория Сокольникова[13], а также растущие с каждым годом объемы сельскохозяйственного и промышленного производства начали угрожать Британии сокращением собственного экономического влияния в мире и частичной потерей рынков сбыта. Британскому правительству было важно, чтобы СССР оставался мировым «мешком с зерном», не претендующим на что-то большее. 27 мая 1927 года дипломатические и торговые отношения между СССР и Великобританий были полностью разорваны, что лишь усилило военные настроения.
Между тем соотношение вооруженных сил и самих вооружений в гипотетическом конфликте складывалось далеко не в пользу СССР. Польша, Румыния, Финляндия, Литва и Эстония могли выставить против РККА
• 113 стрелковых дивизий;
• 77 кавалерийских полков.
На Дальнем Востоке Япония и Манчжурия могли выставить
• 64 пехотных дивизии;
• 16 конных бригад.
Нельзя было списывать и угрозу со стороны Персии, Афганистана и Турции, располагавших
• 52 пехотными дивизиями;
• 8 кавалерийскими бригадами.
И это только войска первого эшелона, без учета армий Великобритании и Франции, которые могли вступить в бой через некоторое время после начала конфликта.
СССР в случае мобилизации мог противопоставить этим силам
• всего 92 стрелковых дивизии;
• 74 кавалерийских полка.
Уступала Красная армия и по числу артиллерийских орудий, самолетов, бронеавтомобилей, танков и других вооружений и техники[14].
Оказалось, что к войне не готовы ни армия, ни военная промышленность. В этих условиях начался постепенный рост бюджетных расходов на оборону. Уже в 1927/28 году они возросли до миллиарда рублей по сравнению с 780 млн годом раньше. В 1928/29 году оборонные расходы продолжили расти, увеличившись еще на 135 млн рублей