Она показала мешочек с хора, и Хеват вздрогнул.
– Не обратиться ли нам в суд? Может, Дамаджи Амадэверам поручит мне прочесть и тебя и решить, достоин ли ты возглавлять его шарадж после того, как без надобности лишил Каджи воина, который подавал великие надежды?
Глаза Хевата расширились, лицевые мускулы дрогнули, он еле сдерживал ярость. Инэвера толкала его на грань. Не потеряет ли самообладание? Жалко убивать.
– Если мальчик вернется в Лабиринт, не достигнув зрелости, то умрет, а я не потерплю такой расточительности, – отрезала она. – Пришли его ко мне через пять лет, и я пересмотрю решение.
– А что мне с ним делать до этого? – осведомился Хеват. – Он не может вернуться ни в шарадж после того, как шагнул в Лабиринт, ни в шатер Каджи, пока не облачится в черное!
Инэвера пожала плечами, словно равнодушная к судьбе мальчика:
– Это меня не касается, дама. Кости высказались. Эверам высказался. Ты создал проблему – тебе ее и решать. Если мальчик такой исключительный, как ты говоришь, я уверена, для него отыщется место. А если не найдешь, крепкие плечи, без сомнения, пригодятся хаффиту.
С этими словами она повернулась и поплыла прочь, скрывая за походкой бурю, что бушевала в душе. Она нарочно распалила дама, чтобы тот позаботился о чести мальчика – хотя бы с единственной целью ей насолить. Сделать же это Хеват мог только в одном месте – Шарик Хора.
Ахман по возрасту, да и вообще, не годился в най’дама, но идеально подходил для подготовки кай. Насколько знала Инэвера, до получения черных одежд такого не случалось ни с одним най’шарумом, но Эведжах не запрещал подобного. Ахман изучит в Шарик Хора чтение, письмо и математику, философию и стратегию, меточное дело, историю и высшие формы шарусака.
Эти знания понадобятся шар’дама ка.
«Я не лишу его ни единого преимущества», – подумала Инэвера.
Она рассчитала верно: уже на следующий день Ахмана направили в Шарик Хора. При очередной встрече дама Хеват ухмыльнулся – вообразил, будто переиграл ее. Инэвера не стала развеивать его заблуждение.
Она часто следила за успехами Ахмана, хоронясь в темных альковах храмовых подземелий, где проходили подготовку най’дама. Мальчик отчаянно отставал во многих смыслах, а первыми уроками возмущался особо, ибо считал, что уже научился всему необходимому в шарадже.
Его быстро избавили от глупого заблуждения и выбили из него все недовольство. Вскоре он полностью погрузился в учебу и начал стремительно развиваться.
Прошло почти семь лет с того дня, как Мелан получила ожог, прежде чем она снова позвонила в колокольчики. Инэвера наблюдала за ее испытанием спокойно, хотя и понимала: если Мелан пройдет, многие переметнутся на ее сторону.
Кеневах говорила резко, кости изучала пристально, а ее вопросы были сложны. Мелан. Мелан безупречно выдержала все, собирала кости здоровой рукой и бросала клешней.
Позднее тем же днем Инэвера прошла по длинному коридору подземного дворца к личным покоям и застала у двери Мелан – переодевшуюся, с покрывалом. Новый облик изменил старшую, не сразу узнаешь, но Мелан выдавала изуродованная рука с длинными и острыми, как когти алагай, ногтями.
Мелан наставила один на Инэверу, другие остались скрюченными.
– Ты провела меня.
В коридоре не было ни души, но Инэвера не попятилась. Кости не предупреждали о покушении, однако это не означало, что оного не будет. Хора открывали только те тайны, которые лежали за пределами обычной женской проницательности. Они могли предостеречь от отравления, но с нападением, которое видно воочию, придется разбираться самой. Эверам не сочувствовал слабым.
Инэвера покачала головой:
– Нет, Мелан, ты сама себя провела. Я лишь подтолкнула, и ты уже побежала. Если бы ты сохранила центр, закончила бы кости на год раньше меня. Но ты вверилась гордыне и ревности, и твоей глупости хватило, чтобы устроить верблюжьи гонки из вырезания священных костей. Ты не заслуживала покрывала.
Глаза Мелан потемнели.
– А сейчас заслуживаю?
– Ты должна была сломаться, – проговорила Инэвера. – Боль, унижение, рубцы – постоянное напоминание. Большинство девушек это бы раздавило, и они бы покинули дворец дама’тинг. Даже неудачница-най’дама’тинг – завидная невеста. Ты так хорошо владеешь постельными плясками, не говоря о познаниях во врачевании, шарусаке и магии хора, что богатый дама с радостью бы закрыл глаза на искалеченную руку. Ты вступила бы в брак и заняла уютное положение как дживах ка при состоятельном муже.
Мелан дышала тяжело, всасывая и выпуская покрывало.
– Но ты не сломалась, – продолжила Инэвера. – Понадобилась невероятная отвага, чтобы плюнуть на злые взгляды и насмешки и день за днем долгие годы возвращаться в Палату Теней, а еще – несокрушимая воля, которая позволила сосредоточиться и вырезать безупречную семерку. Ты достойна покрывала.
Взгляд Инэверы скользнул по клешне Мелан. Не из боязни, а дабы напомнить о позе, которой она угрожала Инэвере, как головорез на базаре.
Мелан взглянула на свою кисть и встряхнула головой, словно очнувшись от грез. Глубоко вздохнула, уронила руку и отступила на полшага.
Инэвера приготовилась к схватке, но не выдала этого ни единым жестом. Если Мелан нападет, то сейчас.
– Мы можем покончить с враждой сию же минуту, Мелан. Я не держу на тебя зла. Какими бы ни были наши мотивы, я нуждалась в уроках, которые ты мне преподала, – как, думаю, и ты нуждалась в моих. Теперь мы родились заново невестами Эверама и должны оставить вражду в Каземате, где ей и место.
Инэвера простерла руки:
– Добро пожаловать, сестра-жена.
Мелан долго простояла с распахнутыми глазами. Затем подошла деревянной походкой и шагнула в объятия, она пыталась сделать их ритуальными, но Инэвера стиснула ее крепко отчасти с целью закрепить момент, отчасти – чтобы сковать опасную клешню.
Медленно, а потом все более бурно, как будто прорвало плотину, Мелан зарыдала.
В день, когда Джардир облачился в черное, Инэвера первая из тех, кто носит белое, направилась по коридорам дворца дама’тинг в крыло дамаджи’тинг.
Она повстречала группу невест, и те с готовностью уступили дорогу, плавно и четко, напомнив Инэвере стаю птиц. Первыми посторонились самые юные и наименее влиятельные, последними – самые почтенные и могущественные.
Чайные интриги. Кеневах исправно устраивала чаепития по случаю Растущей Луны и пристально следила за рассадкой, чтобы женщины знали свое место по отношению к ней. В ближнем круге изменения случались редко, но те, кто сидел дальше, пересаживались часто и постоянно боролись за повышение в статусе. Дама’тинг тратили бесчисленные часы в поисках возможности произвести впечатление на дамаджи’тинг и ее ближайших советниц.
Инэвера сдержала насмешку. Она упорно перемещалась за столом и по прошествии лет воссела по левую руку от Кеневах, уступила только Кеве, которая сидела справа. Сплетни и интриги невест не имели для нее значения. Грядет Шарак Ка, и она не потерпит мелочных дрязг, рожденных надуманными обидами, и разговоров о том, кто и с какого дама снял бидо, вхож ли этот дама к андраху, сколько у него золота в кошельке и жен в гареме.
В глазах некоторых отказ от игрищ за чаепитием лишь возвышал Инэверу. Что у нее за тайны, раз она держится выше дворцовых интриг? Большинство чуралось ее, считая – оправданно, – что она знает нечто, неведомое другим.
Но кое-кто усматривал в ее стратегии слабость. Кеневах – мастерица стравливать невест и тем, что посадила Инэверу слева под покрывалом еще не черным, а белым, показала, что та не объявлена ее наследницей официально. Многих это подвигло на пересуды – мол, Кеневах не уверена в способности Инэверы возглавить племя. Может, убить ее и объявить преемницей Кеву, если кости не укажут на кого-то другого?
На Инэверу уже покушались. Трижды травили еду и питье. Однажды в постели обнаружилась туннельная гадюка, а в следующий раз на нее бросился с ножом евнух.
Кости неизменно предупреждали ее. Гадюку она поймала и заперла и притворилась, будто усвоила яды без всяких последствий. Евнуха убила и не дала никаких объяснений, кроме того что он ее оскорбил. Большего от сестры и не требовалось.
Инэвера не мстила и не искала виновных. Какая разница, кто подстраивал пакости – сама дамаджи’тинг или сестры, почуявшие ее слабость? Ей некогда готовить яды и распускать ответные слухи. Если кости предупреждают, значит Эверам благосклонен к ней, а потому бояться нечего. Что такое отношение сестер-жен по сравнению с покровительством Эверама?
Ее волновал только Ахман. Она пеклась о его благополучии и готовности уцепиться за власть, когда выпадет случай. Сеяла семена этой власти. Если дать ему развернуться в полную силу, все красийские политики обратятся в ничто. А если нет, через поколение ее народ истребят.
Но сегодня он получил покрывало, и приоритеты изменились. Ночуя в Шарик Хора, Ахман оставался цел и невредим. Мало кто знал, что он там, а под храмом костей не идет алагай’шарак и нет соперника, могущего нанести удар.
Однако отныне он стал кай’шарумом, ему предстояло вести людей в ночной бой. Инэвера не сильно боялась за способность Ахмана противостоять алагай, но его мастерство и доблесть быстро заметят другие кай’шарумы и шарум ка. Дама, возможно, и не убоятся столь многообещающего воина, прошедшего их собственную подготовку, – до поры, но более могущественные шарумы увидят в нем угрозу своему положению. Шарумы не вершили дела посредством ядов и скрытых ножей, но стоит ему проявить слабость, и они набросятся на него, подобно стае волков.
Она должна быть рядом, ежедневно вычислять его шаги и отгонять смерть. Он нуждается в ней, а Красии – в нем. Избавитель не обойдется без узды.
«Сделай его мужчиной».
Эти слова аукнулись ей, когда она принудила Ахмана к обручению, а трепет, который испытала после первой ночи, связал ее не только с Эверамом. Невежественный и всего несколько лет назад немногим отличный от дикаря, Джардир теперь обсуждал тактику, стратегию и философию с мудрейшими дама, а в шарусаке не знал себе равных.