– Остаток молодости? – вскинула брови Лиша.
Элона вызывающе зыркнула на нее:
– Пощадить воина означало бы рискнуть всем, ради чего ты трудилась. Возможно, ты малость переборщила с трагедией, но нельзя отрицать, что путешествие пошло на пользу Лощине. Ты выкупила условный мир, изучила вражеский стан, вразумила вождя и посеяла в нем сомнения, узнала о мозговых демонах и магии костей, а потом вдруг сдулась и застыдилась. Будь жива карга Вруна, она гордилась бы тобой больше, чем Джен Лесоруб – призовым быком.
– Надеюсь, – слабо улыбнулась Лиша. – Мне кажется, что она бы во мне разочаровалась.
Элона отвернулась к окну и критически рассмотрела свое отражение. Хотя мужчин рядом не наблюдалось, она поправила волосы и одернула подол.
– Может быть, капельку. Любая ученицы Бруны – ночь, да любая моя дочка! – должна уметь покувыркаться в свое удовольствие и не заделать дитя.
К щекам Лиши прихлынула кровь.
– Что?
Элона указала на гадкую лужу, не выказав желания помочь ее вытереть.
– Девонька, я повидала много твоих истерик, но ни разу не видела, чтобы тебя при этом тошнило. Ночь, да я вообще не помню, чтобы тебя рвало! Тебе достались не только мамочкины дойки и корма. Ты унаследовала мое железное брюхо, – улыбнулась она и похлопала себя по животу. – Но я блевала, как кошка, когда вынашивала тебя.
Разбушевавшийся желудок Лиши застыл. Она попыталась сглотнуть, подсчитывая дни с последних месячных, но не сумела из-за кома в горле.
Неужто?..
С отчаянием большим, чем то, с которым тянулась за ночным горшком, Лиша бросилась к своему фартуку. Как шариками жонглер, она принялась орудовать инструментами и травами, измельчала и смешивала ингредиенты, пока не наполнила крошечный фиал жидкостью молочного цвета. Затем взяла у себя мазок, опустила материал внутрь и затаила дыхание.
Легкие не выдержали задолго до того, как началась реакция. Она нарочно отвернулась и считала по тысяче, дабы отмерить минуты, которые должны пройти до того, как жидкость станет розовой.
«Одна тысяча. Две тысячи. Три тысячи…»
– Ты и так знаешь ответ, – заметила Элона. – Хватит грызть ногти – лучше подумай, что делать.
– Делать? – Лиша вскинула брови.
– Не морочь мне голову, чадо, – осерчала Элона. – Я тоже была в подмастерьях у Бруны. Ты можешь покончить с проблемой раз и навсегда, если захочешь.
– Да неужели, мам? – горько спросила Лиша. – Ты убалтывала меня родить ребенка, сколько я себя помню, а теперь предлагаешь его убить?
– Это пока не ребенок, а только идея. К тому же дурная. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: младенец проделает в наших метках такую брешь, что въедет сама матерь демонов.
«Сто тысяч. Сто одна тысяча. Сто две тысячи…»
Лиша так замотала головой, что в ней загудело.
– Нет. Если меня уже тошнит, это жизнь, а не идея. Ты сокрушалась, что я промотала мой расцвет, и ты не ошиблась. Если Создатель посылает мне ребенка именно сейчас, я приму его.
Элона закатила глаза:
– Ты, девонька, выбрала неудачное время почтить Канон. – Она пожала плечами. – Но раз не хочешь вытравить плод, лучше быстренько да прилюдно кого-нибудь соблазнить, чтобы не потерять время.
У Лиши отвисла челюсть.
– Мама, клянусь, если ты произнесешь имя Гареда…
Но Элона удивила ее очередной пренебрежительной отмашкой.
– Ха! Есть партия получше, чем Гаред Лесоруб! Ты насобачилась – теперь ступай к другому Избавителю. Ясно как день, что его распирает и он нуждается в дойке. Обойдись с ним так же ласково, как с пустынным демоном, и оба будут есть у тебя с руки, а к зиме станут шелковыми.
– Или передерутся, имея за собой всю соответствующую мужскую братию, – фыркнула Лиша.
– Это всяко случится, ты знаешь. Зато ты укажешь где и как.
Лиша скривилась:
– Мама, твои разумные речи ненавистны мне больше всего на свете.
Элона гоготнула.
– Меченого не удастся убедить, что ребенок его, – сказала Лиша. – Он не прикоснется ко мне. Ему страшно породить дитя, испорченное его демонической магией.
Элона пожала плечами:
– Тогда скажи, что пьешь яблуневый чай. Замочи листья и поставь у него на виду. Скажи, что тебе просто нужна разрядка.
Лиша покачала головой:
– Он не настолько доверчив, мама.
– Чушь, – возразила Элона. – Он мужчина, Лиша! Всем им только и нужна дырка, чтобы засунуть свою корягу! Ублажи его пару раз ртом. Пусть успокоится, а потом напои пьяным и оприходуй. Пока он поймет, что стряслось, все уже кончится, – ухмыльнулась она. – Постарайся как следует – он еще и добавки попросит!
Лишу опять затошнило. Неужели она обдумывает это всерьез?
– А после года не пройдет, как он увидит, что у его ребенка смуглая кожа и косой разрез глаз?
Элона пожала плечами:
– Как знать. Может, ребенок уродится в тебя. Ты совершенно не похожа на Эрни, и это к лучшему.
– Мне бы его сердце, – согласилась Лиша. – И то, что между ушей.
– Но ядра-то мои, – парировала Элона, – и поблагодари за это Создателя. Когда в Лощину придут красийцы, единственное, что сделает Эрнал Свиток, – надует в штаны. Ты не беспомощна, но и тебе понадобится сильный мужчина рядом.
Лише захотелось наорать на нее, но не хватило сил. В последнее время мать говорит все более толковые вещи. Кто меняется – она или Лиша?
– Я доверяю Меченому не больше, чем пустынному демону, – вздохнула Лиша.
Элона снова пожала плечами:
– Найди другого. Я ошиблась насчет мальчика-скрипача. Он вошел в силу и остался бы с тобой, даже если бы ребенок родился с раздвоенной бородой Джардира, но ты упустила его – разве что захочешь сыграть в игру погрязнее.
– С женитьбой Рожера и без меня морока.
Элона кивнула:
– Значит, остался еще один выход, последний.
Лиша увидела на лице матери торжествующую улыбку.
– Мама…
Элона вскинула руки:
– Ты запретила упоминать его имя, и я не буду, но хорошенько подумай. Он силен как бык и храбрее всех мужчин Лощины. Когда нет Меченого, лесорубы слушают только его. И он любит тебя. Всегда любил на свой неотесанный лад. И мозг у него с горошину. Через такого ты будешь править Лощиной.
«Миллион», – подумала Лиша и повернулась, чтобы взглянуть на фиал.
У нее упало сердце.
Пригоршня трав, заваренных в крутом кипятке, успокоила желудок, но пульсирующая головная боль не прошла, что бы ни принимала Лиша. Наконец они с Элоной вышли из комнаты и обнаружили Гареда, Уонду и Эрни в пивном зале – те уже прикончили кашу и ждали за пустыми тарелками.
Шамавах ругалась с трактирщиком. Как обычно, она нашла изъяны во всем, а Сим, судя по его позе, готовился согласиться на ее цену – только бы убралась.
Не сводя с него взгляда, Шамавах показала пальцем, и даль’тинг в черном шагнула к Лише, чтобы забрать ее багаж. В другой бы раз Лиша воспротивилась, но сейчас была измучена, у нее болела голова и подгибались колени. Ей поставили тарелку, но она отказалась, с нетерпением ожидая отбытия. Все, чего она хотела, – сесть в карету и остаться наедине с собой.
Сказать по правде, никто и не был расположен к беседам. Присутствующие неловко глазели по сторонам, тогда как Шамавах распекала Сима за вполне приемлемые услуги. Это длилось и длилось, пока Лише не захотелось взвыть.
– Ночь, да заплати ты ему! – гаркнула она. – Комнаты были отличные!
Все подскочили.
Шамавах поклонилась:
– Как пожелает суженая.
Скупые слова. Она быстро отсчитала монеты, и собравшиеся тронулись в путь. Энкидо, что стоял на верху лестницы, постучал в дверь, и появились Аманвах, Сиквах и Рожер.
Жены Рожера спустились по ступеням и вышли за порог, при этом они ни на шаг не отступали от мужа – держались подле него, как телохранители, и сверкали глазами, словно подстрекали Лишу приблизиться.
Но у нее не было ни малейшего желания подойти. Прошлым вечером маятник качнулся столько раз, что она уже плохо помнила, кто на кого и за что разгневался. Ей не терпелось попасть в карету.
Дневной свет стал невыносим из-за головной боли. От крытого крыльца до кареты – несколько шагов, но Лише почудилось, что она очутилась под палящим солнцем на растресканном грунте красийской пустыни, какой ее описывал Ахман. Оказавшись внутри, она задернула шторки.
Эрни сел в дальнем углу и сделал, не дожидаясь просьбы, то же самое, хотя оставил щелку, чтобы освещать книгу, которую положил на колени. Элона устроилась напротив Лиши, но молчала, хвала Небесам, глядела в пустоту и мыслями витала где-то далеко.
Лише пришлось признать, что мать до сих пор красива. Настолько, что впору принять этот взгляд за бессмысленный и приписать хорошенькой дурочке. Элона выработала его, как все свои позы. Она была кем угодно, но не дурочкой, и многие убедились в этом на собственном горьком опыте. Все говорили, что Лиша унаследовала мозги от отца, она же в этом сомневалась. Элона Свиток не подарок, но ничуть не глупа.
Все утро из кареты Рожера не доносилось ни музыки, ни сладострастных воплей. Зато там орали. Много. И еще хуже были долгие, мучительные периоды тишины.
Во время привала на завтрак Лиша вышла из кареты достаточно надолго, чтобы помочиться, а в экипаж принесли еду. Она мельком увидела разминавшегося Рожера, но подходить воздержалась, не желала дразнить Сиквах, что топталась рядом.
Красийцы всех каст умолкали при виде Рожера, шептались и показывали пальцами, когда он проходил мимо. Молва о его подвигах разошлась.
К вечеру Лише стало намного лучше. Красийцы, не спросясь, миновали следующее селение и разбили круг из повозок через несколько миль. Лиша обошла лагерь, проверила метки, но красийские круги были прочны. Дозорные шарумы хоронились за метками и убивали всех демонов, которые приближались на расстояние копья. Уонда занималась тем же, разила подземников стрелами и зачищала местность. Тут же подскакивал и Гаред, который добивал их мечеными топором и мачете.
Лиша наблюдала за ним и размышляла над материнскими словами. Гаред и впрямь красив, а Лиша когда-то любила его, пока он не выставился эгоистом и властным хамом.