ться каким-либо младшим по званию офицерам вермахта. В качестве альтернативы Зелевский предложил использовать его на новой должности – «инспектора по борьбе с бандами во всех восточных областях». Такая позиция, объяснял он, не требует создания нового штаба, а должна быть связана с консультационной работой. Бах утверждал, что в частях полиции и войск СС, развернутых на местах, мало что знают об основных принципах ведения боевых действий против партизан. Борьба с ними только тогда станет успешной, когда немецкое командование начнет своевременно реагировать на изменения в тактике противника и будет «гибко и творчески» подходить к решению поставленных перед ним задач190.
Рейхсфюрер первоначально отрицательно отнесся к предложению Зелевского. Но дальнейшее увеличение численности партизан и неудовлетворительные результаты боевых действий стали решающими факторами, из-за которых шеф СС вернулся к предложению своего верного ландскнехта191.
24 октября 1942 г. Гиммлер назначил фон дем Баха «уполномоченным рейхсфюрера СС по борьбе с бандами». Компетенции, связанные с новой должностью Зелевского, были гораздо более обширными, чем он сам предлагал в сентябре. Бах был обязан осуществлять не только функции надзора, но и отдавать приказы по «умиротворению определенных областей», подчиняя себе для этих целей необходимое количество частей полиции и войск СС. В результате введения этой должности произошло слияние руководства полицейских сил генерального комиссариата «Белоруссия» и тылового района группы армий «Центр». В оперативное подчинение Баха были переданы 1-я мотопехотная бригада СС, 13-й и 14-й полицейские полки, добровольческий корпус СС «Дания», батальоны охранной полиции, сформированные из местных коллаборационистов192.
27 октября 1942 г. фон дем Бах и командующий охранными войсками генерал фон Шенкендорф подписали соглашение о проведении совместных операций против партизан Белоруссии и о наиболее эффективном использовании всех частей, дислоцирующихся в прифронтовом районе193.
Забегая вперед, следует сказать, что в 1943 г. роль фон дем Баха еще более возросла. 18 марта он стал «инспектором в полевой командной ставке рейхсфюрера СС», а 21 июня – «начальником соединений по борьбе с бандами». Теперь его компетенции простирались не только на захваченные восточные области, но и на все страны оккупированной Европы, где велась борьба с партизанами. В распоряжении Зелевского находился специальный штаб, располагавшийся под Растенбургом в Восточной Пруссии, рядом со штабом Гиммлера и штаб-квартирой фюрера. Начальником штаба у Баха был бывший командующий полиции порядка, бригадефюрер СС Эберхард Херф (позже – штандартенфюрер СС Гейнц Ламмердинг). Оперативный отдел (Ia) возглавлял майор охранной полиции Эрнст Корн (позже – полковник Антон Дирман). Отделом I с (разведка и контрразведка) руководил командующий полиции безопасности и СД в Белоруссии, оберштурмбаннфюрер СС Эдуард Штраух. Личный состав штаба набирался из числа сотрудников аппарата высшего фюрера СС и полиции в Центральной России194.
С повышением роли фон дем Баха увеличивалось и количество войск, которые он использовал в боевых действиях. Так, во второй половине апреля 1943 г. в оперативном подчинении у Зелевского находились силы (не считая подразделений обеспечения) равные корпусной группе: 8-я кавалерийская дивизия СС, особый батальон СС Дирлевангера, авиационная группа особого назначения, 7-я и 8-я айнзатцкоманды полиции безопасности и СД, пять полицейских полков СС, 19 батальонов охранной полиции, 11 моторизованных взводов полевой жандармерии, две полицейские танковые роты, четыре полицейские роты связи СС и 1-й русский национальный полк СС «Дружина»195.
Конечно же, стремительное возвышение фон дем Баха и его особые полномочия, превышавшие компетенции любого высшего начальника СС и полиции, вызвали у многих его коллег раздражение и тихую злобу, что иной раз приводило к конфликтным ситуациям и мешало согласованным действиям в борьбе с партизанами. Например, не самые лучшие отношения сложились у Зелевского с высшим фюрером СС и полиции на Севере России Фридрихом Еккельном. Гиммлер поручил ему провести в августе 1942 г. серию операций под кодовым наименованием «Болотная лихорадка». Еккельн, слабый в контрпартизанской тактике, ничего не добился. Рейхсфюрер отправил ликвидатора прибалтийских евреев в Могилев, к Баху, чтобы он ознакомился с тем, как бьют «бандитов» отряды лжепартизан196. Еккельн воспринял эту поездку как личное унижение. В январе 1943 г., когда совместно с вермахтом планировались операции «Заяц-беляк» и «Зимнее волшебство», он проигнорировал призывы Баха провести их одновременно197. В итоге партизанские формирования, базировавшиеся на стыке РСФСР, БССР и Латвийской ССР, сумели избежать полного уничтожения.
Натянутые отношения были у Баха с Прютцманом, высшим фюрером СС и полиции на Юге России. Прютцман неоднократно отправлял Гиммлеру письма, прося умерить пыл слишком ретивого начальника соединений по борьбе с бандами198. Жгучую ненависть фон дем Бах вызывал и у своего старого врага – гауляйтера Коха, который решил бороться с партизанами в округе «Белосток» в одиночку, саботируя все распоряжения шефа СС и не привлекая на подведомственную территорию войск, подчиненных Зелевскому199.
Непросто складывались контакты у Баха с подчиненными. Он, например, терпеть не мог своего первого заместителя – бригадефюрера СС Карла фон Пюклера-Бургхауса. Пока Зелевский весной 1942 г. лечился в берлинском госпитале СС, Пюклер безвылазно сидел в Могилеве и беспробудно пьянствовал. Вдобавок ко всему граф поссорился с сотрудниками штаба фон Шенкендорфа, не уделял достаточного внимания борьбе с партизанами, так что в мае 1942 г. Баху пришлось передислоцировать полицейский полк «Центр» в Смоленск, чтобы взять под охрану коммуникации, примыкающие к городу200.
По-настоящему дружескими были отношения у Баха с бригадефюрером СС Георгом фон Бассевитцем-Бером. Зелевский стал учителем для своего нового заместителя, давал ему советы и наставления, как быстрее постигнуть законы «малой войны»201. В общении между собой они всегда были на «ты». Когда в январе 1943 г. Гиммлер назначил Бассевитца на должность высшего начальника СС и полиции в Гамбурге, граф прислал Баху письмо, где, в том числе, говорилось: «Позволь мне поблагодарить тебя за те шесть месяцев, когда мне было позволено воевать и работать под твоим началом. Мне повезло, что у меня был такой учитель, как ты, который, с одной стороны, поделился со мной столькими знаниями и опытом, а с другой – дал столько духа товарищества и дружбы. Счастлив, что ты пошел мне навстречу с первого дня нашей работы»202.
Сложные отношения связывали Баха с бригадефюрером СС Куртом фон Готтбергом, который 9 ноября 1942 г. занял должность высшего фюрера СС и полиции в Белоруссии и под началом которого действовала боевая группа, «прославившаяся» многочисленными преступлениями203.
Согласно дневнику Зелевского, его первое знакомство с Готтбергом произошло в конце июля 1941 г., когда Бах прибыл в Минск для поиска подходящего места для базы войск СС. Готтберг, проходивший стажировку по линии Главного управления полиции порядка, должен был стать начальником базы204. Однако в Минске он ничего не сделал, чем вызвал едкие оценки Баха, назвавшего его «пассивной личностью, лишенной каких бы то ни было организаторских способностей»205.
Высший фюрер СС и полиции в Центральной России был недоволен тем, что Готтберга назначили руководить силами «Черного ордена» в Белоруссии. Ранее этот пост занимал бригадефюрер CC Вальтер Шимана – близкий друг Баха. Шимана обладал боевым опытом, лично участвовал в боях с партизанами и сумел завоевать большой авторитет в глазах начальника. Готтберг же – импульсивный алкоголик, потерявший из-за вождения в нетрезвом виде часть ноги в автомобильной аварии – был проштрафившимся чиновником из Главного управления расы и поселений, которого привлекли к суду за коррупционные дела и денежные махинации. Гиммлер дал ему последний шанс реабилитироваться, направив в Вайссрутению206.
Готтберг сразу проявил себя как узколобый каратель, уничтожающий на своем пути все, что попадется. В период с 19 по 26 ноября 1942 г., когда в районе Глубокое – Лепель – Борисов проводилась операция «Нюрнберг», войска, подчиненные ему, устроили жестокую резню гражданского населения, включая оставшихся евреев, в то время как партизаны не понесли существенных потерь207.
Характер и методы проведения этой операции вызвали у Баха негативные эмоции. 23 ноября 1942 г. он сделал пространную запись в дневнике, где отметил, что Готтберг «из-за диких преследований евреев… навлек позор на свое оружие. Я возмущен»208.
В словах Баха, безусловно, звучит известная доля лицемерия, поскольку он сам часто прибегал к карательным мерам. Тем более его дальнейшие рассуждения «о вине евреев» не оставляют сомнений в том, что он поддерживал политику геноцида209. Однако в данном случае Баха возмутило само по себе тупое и прямолинейное убийство гражданских лиц, которое, как он предполагал, не приведет к «умиротворению» района, а лишь послужит катализатором для развития «бандитизма».
Мысли Зелевского совпали с мнением генерала фон Шенкендорфа, отметившего 4 декабря 1942 г. в своем журнале следующее: «Сообщение I пехотной (мот.) бригады СС об операции “Нюрнберг” в районе Глубокого. Указанные в сообщении цифры рисуют потрясающую картину методов, применяемых там отчасти против жителей. Многие деревни сожжены, а все жители, включая женщин и детей, подвергнуты особой обработке (расстреляны). Это наилучшая искра для новых бандитских районов»210.
Из дальнейших рассуждений Баха о Готтберге становится ясно, что он увидел в нем конкурента, способного, если представится такая возможность, занять его должность. Тяга хромого Курта к власти была безгранична. Наиболее ярко она проявилась осенью 1943 г., когда он – после убийства Кубе советской разведкой – фактически оказался единоличным диктатором Белоруссии, сконцентрировавшим в своих руках огромные полномочия, как по линии гражданской администрации, так и СС. Летом 1944 г. Готтберг, в последний момент покинувший Минск, получил звание обергруппенфюрера и Рыцарский крест, и на короткое время даже стал начальником фон дем Баха, пока Гиммлер не направил «специалиста по борьбе с бандами» в мятежную Варшаву