354.
В феврале 1947 г. американские власти на три недели передали Баха польской стороне. В Варшаве с 17 декабря 1946 г. по 24 февраля 1947 г. шел судебный процесс против бывшего губернатора Варшавского округа Людвига Фишера и его подчиненных – бывшего начальника полиции безопасности и СД Йозефа Майзингера, начальника управления полиции порядка Макса Дауме и начальника гарнизона Людвига Лейста355. Роль Баха на процессе ограничивалась одним аспектом – восстанием 1944 г., которое он подавил с применением жестоких методов. Фишер, как губернатор, нес ответственность за многие преступления в период оккупации, но, по меньшей мере, было странным использовать Баха в качестве свидетеля. Тем не менее именно в таком статусе он предстал перед Верховным народным трибуналом в Варшаве.
Выступая на процессе, Зелевский рассказал о нацистской кампании против «ненавистного славянского недочеловека», повторно обратился к речи Гиммлера перед руководством СС в Вевельсбурге. Бах обвинил гражданскую администрацию Фишера в преследовании польских евреев, в депортации граждан в концлагеря. Свою роль в Варшаве он представил в искаженном свете. Бах якобы занимался спасением варшавян, и даже расстрелял за грабежи и жестокость командира бригады Каминского. Основную вину за преступления СС свидетель возложил на губернатора. Прямой обмен репликами между Фишером и Зелевским превратился в словесную перебранку личного характера. Бывший губернатор обвинил генерала во лжи. Бах высмеял Фишера, назвал его трусом, сбежавшим в одних трусах. Фишер в долгу не остался и обозвал Баха обжорой, который портит воздух. В протоколе заседания отмечалось: «Смех в зале суда»356.
Пока Зелевский находился в Варшаве, он также дал письменные показания, где подробно рассказал, как подавлял восстание. Он перечислил фамилии командиров частей и соединений, действовавших в польской столице, и охарактеризовал каждого из них. К показаниям прилагались шесть схем, на которых Бах отметил движение оперативных групп СС, полиции и вермахта в районах города и места основных боев357.
Польская сторона просила американцев оставить им Зелевского для дальнейших разбирательств, тем более некоторые заявления свидетеля вызвали множество вопросов и нуждались в прояснении. Представители США оставили эту просьбу без удовлетворения. В последующем Польша добивалась экстрадиции Зелевского, не желая, чтобы преступник ушел от ответственности. Но все эти попытки оказались тщетными. Бах оказался вне досягаемости польского правосудия358.
Возвращение Зелевского в Германию было обусловлено тем, что американцы собирались использовать его в качестве свидетеля на так называемых малых Нюрнбергских процессах над нацистскими деятелями меньшего масштаба (1946–1949 гг.). Так, Бах давал показания на VII процессе (с 10 мая 1947 г. по 19 февраля 1948 г.) над генералами Юго-Восточного фронта, а затем на VIII (с 1 июля 1947 г. по 10 марта 1948 г.) по делу о преступлениях на расовой почве. Если в первом случае его роль была не столь значительной и ограничилась рассказом об участии вермахта в антипартизанской войне на Балканах и тесном взаимодействии между армией и СС, то во втором – ему пришлось нелегко, так как данные им показания открыли его личную причастность к преступлениям359.
На VIII процессе рассматривалось дело Главного управления расы и поселений (РуСХА), структуры, организовавшей депортации евреев и цыган, и уничтожение их в концлагерях. Суд зарегистрировал и проверил документацию, имевшую отношение к массовому выселению поляков из района Замостья и отправки некоторых из них в лагеря смерти. Бах, основываясь на своем опыте высшего фюрера СС и полиции в Силезии, свидетельствовал о практической реализации планов по изгнанию поляков и расселению этнических немцев. Подробности, сообщенные им, тут же использовала защита, обвинившая Баха в утаивании собственной вины. В зале суда разгорелась жаркая дискуссия. Зелевский выступил против главного обвиняемого – бывшего начальника РуСХА, Рихарда Гильдебрандта – и назвал его личным врагом, который с 1939 г. пытался дискредитировать его из-за смешанного немецко-польского происхождения. В ответ Гильдебрандт обвинил Зелевского в клевете. В итоге словесные баталии закончились в пользу стороны обвинения: во время перекрестного допроса Бах осудил расизм и указал на пагубность нацистской идеологии360.
Зелевский также давал показания на XI процессе по делу «Вильгельмштрассе» или министерств Третьего рейха. Это дело было самым длинным, так как его рассмотрение продолжалось с 11 ноября 1947 г. по 14 апреля 1949 г. Особенность этого процесса состояла в том, что в его рамках американские юристы объединили несколько дел, в первую очередь бывших сотрудников Министерства иностранных дел Германии. Помимо этого, в числе обвиняемых находились и представители организации Гиммлера. Самым известным из них был начальник Главного управления СС Готтлоб Бергер. Хотя его роль в «Черном ордене» была важной, благодаря близости к рейхсфюреру, его различные обязанности было трудно определить. К тому же управление Бергера не было напрямую связано с преступлениями оперативных групп полиции безопасности и СД или массовыми убийствами в концлагерях. Это обстоятельство выводило Бергера за скобки привычной для обвинителей США схемы, что, естественно, вызывало у последних известное чувство беспокойства361.
Еще на предварительном следствии Бах занял крайне враждебную позицию по отношению к Бергеру. Зелевский дал преувеличенное описание обязанностей начальника Главного управления СС и пытался обвинить его в самых тяжких преступления. На суде, однако, выяснилось, что многие утверждения свидетеля не подтверждаются фактами, – например, о влиянии Бергера на преступную деятельность Курта фон Готтберга362. Но дело приняло другой оборот, когда Зелевский сообщил следователям о подготовке Бергером идеологических материалов внутри СС, в том числе брошюры «Недочеловек», а также о создании им батальона СС Дирлевангера и его личном участии в подавлении Словацкого национального восстания363.
Бергер пытался уйти от ответов на неприятные вопросы. Он, например, заявлял, что Дирлевангера следовало бы разжаловать и уволить из СС, но в целом отказался подтверждать факты участия штрафников в массовых убийствах гражданского населения. Судье такая позиция показалась неубедительной, и он согласился с доводами обвинения. 11 апреля 1949 г. бывшего начальника Главного управления СС приговорили к 25 годам лишения свободы364. Согласно заявлению обвинителя доктора Роберта Кемпера, Готтлоб Бергер был причастен к военным преступлениям, преступлениям против человечности и состоял в преступных организациях. Тем не менее в тюрьме он сидел недолго. 15 декабря 1951 г. Бергер был отпущен на свободу365.
Фактически после участия в XI процессе американская сторона решила передать Зелевского в руки немецких судебных органов по денацификации. В январе 1949 г. Баха перевели в лагерь для интернированных Лангвассер, а затем в Эйхштадт под Нюрнбергом. В отличие от своих коллег – Еккельна (казнен в Риге), Прютцмана (совершил самоубийство), Фридриха-Вильгельма Крюгера (совершил самоубийство), Карла-Германа Франка (казнен в Праге), Георга фон Бассевитца-Бера (скончался в лагере НКВД в Сибири) – Зелевский остался жив. Он решил изменить тактику, чтобы восстановить репутацию «порядочного немца»366.
Хотя Бах продолжил играть роль «хорошего нациста», боровшегося с гитлеровской системой, от некоторых своих прежних показаний он отрекся. Например, он утверждал, что ряд его заявлений на Международном военном трибунале был сделан под давлением. Не считая себя виновным в Холокосте, Зелевский не признал аутентичность письма врача СС Роберта Гравитца Гиммлеру, в котором говорилось о психологических проблемах Баха после участия в расстрелах евреев. Бывший генерал СС также использовал в своих интересах тот факт, что ни в Нюрнберге, ни Польше он не был обвинен в какой-либо преступной деятельности367.
Однако все попытки Баха запутать судебные органы не сработали. Как совет по денацификации Мюнхена, так и апелляционный совет пришли к выводу, что Зелевский был крупным преступником, который добровольно сделал себя инструментом нацистской политики уничтожения на Востоке. Он был приговорен к 10 годам лишения свободы. Баху отказали в государственной пенсии и запретили занимать политические или правительственные должности. Он мог зарабатывать на жизнь только черным трудом и был ограничен в месте жительства. Зелевского должны были отправить в лагерь. Но здесь в его пользу сыграло несколько обстоятельств. Программа по денацификации подходила к концу, и ее инфраструктура, включая лагеря для задержанных, постепенно демонтировалась. Кроме того, Бах провел 5 лет в американском плену, что было учтено судом. И, наконец, почти полная утрата его женой двигательных функций и невозможность ухаживать за ней со стороны несовершеннолетних детей побудили суд к тому, чтобы летом 1950 г. опустить гиммлеровского сподвижника из-под стражи368.
Новая жизнь Баха-Зелевского сильно отличалась от той, какой она была у него и до, и во время войны. Влача жалкое существование, он арендовал двухкомнатную квартиру в Экерсмюлене, в крестьянской деревне к югу от Нюрнберга. После долгих поисков ему удалось найти работу ночным сторожем в фирме «Службы охраны и контроля Карла Тауэра». Каждую ночь он отправлялся на мопеде в Нюрнберг и проверял 56 объектов, находившихся под сигнализацией. За свою работу Бах получал 400 марок в месяц. Несколько раз его вызывали на судебные процессы в качестве свидетеля. Зелевский в основном дистанцировался от своих показаний на Международном военном трибунале, а в некоторых случаях отказался свидетельствовать против своих коллег по СС, в частности Удо фон Войшра, Карла Вольфа и Гейнца Райнефарта. В последнем случае он даже намекал на то, что его показания могли быть сфальсифицированы