ЖАРА. ПРОДОЛЖЕНИЕ
1 73
Парные молочные дни.
Вскипает вода в водоёме.
Застопорен тракт, и «дневник»
лежит без движения... В доме,
что в коме, ни звука, ни глаз,
смотрящих в открытое небо...
И сколько б ни жали на газ,
всё медленно, призрачно, немо.
Творящего спрятан ответ
от нас, «семерых одолевших»,
как в сказке... Но чудно отверст
путь узкий по краешку лезвий.
2
Облегчения просит вся тварь
с Высоты, не чураясь и малым.
Не на шутку крепчает отвар
разнотравья июльского. Мамы
нет четвёртое лето. В тени
тридцать пять. У России забота —
тянет лямку. За ленту тяни —
развяжи, иль сгорим за забором
раскалённых, как уголья, дней —
знать, июль обнесён без зазора...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
На небесном открывшемся дне
ни следа мирового разора.
24, 25 и ю л я
ЗАСУХА, или СОН ПЕРЕБЕЖЧИКА
Океанский размах! – ты бы точно «его укротил»,
засыпая в глуши, посреди переделкинской мути...
У просевших озёр, отмелевшей реки, у кропил
освящённых – живою водою кому-то
исцеляют души отмиранье, невидное там,
где залейся – воды не убавится в самое пекло...
Перебежчика сон, точно обморок, топь, дурнота —
к пробужденью не ключ – на листе зарифмованы бегло...
Это сон или смерть? Знает Пастырь, но медлит назвать.
Не иссякла вода без возврата в последнем колодце.
Без движенья лежишь – не поднять – ни вперёд, ни назад.
Лишь в закрытых глазах что-то чуть продолжает колоться...
25 и ю л я
МОСКОВСКИЕ ПОТЕРИ
Прихрамывая, припадая, Кривоколенный на ходу...
Москва домами пропадает – я Дом родной не нахожу.
Не хороша кому чужбина, пусть вместе с нами, под пожар,
вдыхает горькое... Что было, того уж нет – поди пошарь...
Корабль плывёт. Мелеет море. Всё меньше верных на борту.
И азбуки тревожной Морзе уже оскомина во рту...
Куда ж нам плыть?! Во дни потопа в ковчеге праотца Сам Бог.
Но Ноев наложил потомок на дверь святилища замок.
Душа – ковчег. Возьмём по паре всех добрых помыслов – они
предтечи будущего. Парус, быть может, выдержит во дни
несчастия... Кривоколенный ещё не выпрямлен, не снят
с картины мира... Поколенья его причастников не спят...
26 и ю л я
ЖАРА. ЛЕВКОИ
Левкоя свежести достаточно ль теперь?
Дымит июль, невзгода небо застит.
Нетерпеливым выходцам терпеть
равно беду и призрачное счастье.
Один левкой безгрешен, как в раю
безгрешна тварь, Отеческим присмотром
живущая... И подмосковным смогом
не заперты в оставленном краю
ни небо, ни земля... Душист левкой,
белеющий противу... Вдох и выдох...
Беря и отдавая – вход и выход —
живёшь, не зная – трудно иль легко?
Мы выходцы, изгнанники – в садах
земных, не уставая, счастья ищем...
И знает только праотец Адам,
что некогда Живот с потомка взыщет.
27 и ю л я
ЖАРА. БЕЗ СВЕТА
А здесь закрыт столпом удушливым восход
светила, и к тебе неверная дорожка...
Но солнце и луна от этого дороже —
их непохожий свет не выльется во зло...
Едва ли не к добру огонь на океане,
где каждый не бывал, но точно – на маяк,
по во́лнам, по волна́м, с удачей на паях,
спешил туда-сюда, благой и окаянный...
...Но засветло в твоих потёмках не видать,
как водится, ни зги – не в помощь и лампада...
Уже московский смог по улицам витать
отправился... Жара не обещает падать.
28 и ю л я
ЖАРА. ИЗГОРОДЬ
Перегрелась ли, вымерла плоть —
лишь далёкое завтра ответит.
За завесою плотною сплошь
неизвестное, что – не отведать,
не увидев воочию... Густ
то ли дым, то ли морок напрасный,
где застряла бескрылая грусть,
как в силках, ушибившись о прясло.
29 и ю л я
ЖАРА. САД
Полегли девясил и шары
золотые, гортензия в шоке,
а добавить хоть градус жары,
перейдёт гладиолус на шёпот.
Птица падает камнем, в пруду
тяжелеет вода – мир на грани...
Ветерок не берётся продуть,
и уже замолчали герани.
Общий обморок. Остов скамьи
позабытой, горячие речи...
Та же жажда, и так же скорбим,
и никак – не выходим – навстречу.
30 и ю л я
ЖАРА. УТРО
Просыпаешься – лёгкая зыбь.
За окошком – ни моря, ни бриза...
Но мерещится спелая сыпь
на волнах, ходит парусник-призрак
по простору... Распалась вода
на соцветья, обласканы скалы...
Так гудят поутру провода...
Засыпает пустыня песками
бесконечными... Их перейти
баловство ли? Москве не до шуток.
Просыпается день. Впереди
море жизни, и дальше дышу я.
30 и ю л я
ЖАРА. УГНЕТЕНИЕ
Докричаться до прошлого – труд
незавидный – пустые усилья.
Понапрасну пронзительных труб
выступленья-вступленья... Усидчив
час, что был. Ни туда ни сюда.
Надо вовремя там состояться,
не собрав окаянных «стагнаций»
на тяжёлую чашу Суда.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Инородное слово ещё б
взять и вытеснить, но неподвижным
остаётся замочком висеть
да впивается, будто клещом,
в лист и текст, и берите повыше...
Но не ждите вчерашних вестей.
30 и ю л я
БЕЗ НАЗВАНИЯ
Я дал разъехаться домашним...
Разъехались домашние. В пустом
пространстве натыкается на стены
воспоминанье, эхо... На постой
стучится вечер, запуская тени,
как мы родную кошку в новый дом...
Побрызгать бы крещенскою водой.
Да вот беда, вода давненько вышла...
По горлу поднимается всё выше
перед незваным гостем подлый страх...
Водичкой бы крещенскою с утра,
но нет воды. Она прогнала тени
вчерашние, где жизнь взрастила стебель,
а корни укрепить доверив нам...
Разъехались домашние. Видна —
с утра – неразделённая вина
оставшегося сторожить хоромы,
которые и тесны, и огромны
в том мирозданье, что зовётся мы.
Где не было, должно, заветной кошки,
но хлебца пересушенные крошки
таскала перепуганная мышь...
Мы улыбались, мы страдали, мы ж...
разъехались... Ещё вино не вышло,
а что вода – вода прольётся свыше,
я знаю, я слыхала много раз...
По Гласу подвигается гора,
снимается с насиженного места...
Разъехались. Я не одна. Мы вместе.
31 и ю л я
БЕЗ НАЗВАНИЯ
Быть может, скажут – вот июль, и в нём
плоды растут помедленней словечек —
вынослива бумага... Паче тем...
Не буду, догадаетесь. Кивнём
согласно: перегрелся человечек
в июле, это правда – по черте
проходит еле-еле... Не свалиться
не грезит даже. Умничать горазд,
и плакать, и рыданием залиться...
И думать: «О иулий, что за лица?!
Неужто это зреет на горах...»
Гора спустилась вниз. Как трудно выше
подняться. Поднимаешься – не вышло.
А это – перебор иль недобор...
И даже если б ты полнеба вышиб,
навстречу бы Творцу в пролом не вышел
не знающий, где худо и добро.
Вот так и я, кропающий без меры,
сломаю, проломлю башку – бессмертным
не сделаюсь без Бога моего.
И всё-таки скажу – меня простите!
В июле жарко. Я потом простыну...
Всё выровняет времени огонь.
31 и ю л я
ПОСВЯЩЕНИЕ
Забыв жары увечье, подвязав
дорожное тряпьё,
уходит лето...
Что вызрело и снято – по возам,
бесплодного репья —
телега.
Ах, лето жаркое... Я тоже...
кабы кровь
комар не выпил.
. . . . . . . . . . . . . . .
...Лишь дожил
бессловесный крот
с кричащей выпью.
31 и ю л я
ЖАРА. АВГУСТ
1
Август, в путь! За пожаром пожар