— Нет, — ответил владелец. — А что?
Гостев завернул находку в платок и вылез из машины.
— Лом мы у вас изымаем как вещественное доказательство.
…Когда Плотников поднялся в кабинет, все формальности были уже закончены.
— Распишитесь, гражданин Потапов. Вот здесь и вот здесь.
— Спасибо, спасибо, — облегченно засуетился потерпевший. — Счастливо оставаться. Вот жена-то у меня обрадуется!
Дверь за Потаповым закрылась, и Гостев развернул на столе платок.
— Я кое-что нашел. Обрывок карточки на получение спецжиров. Молока. Да еще и пальчик на нем отпечатался. Направим в управление, пусть проверят. Чем черт не шутит, может, этот любитель покататься у нас уже зарегистрирован.
Глава 5
Старшина Панков сдержал слово. В гаражном боксе строящегося химкомбината он нашел ГАЗ-51, который, по всем признакам, стоял в ту злосчастную субботу в лесу. Панков хорошо запомнил эти полуизношенные протекторы передних колес: они отчетливо впечатались тогда в землю. И масло подтекает, дощатый пол от постоянного впитывания масляных капель почернел. Панков присел на корточки, нагнулся и провел пальцем по черному пятну. На пальце остался грязновато-маслянистый след. Панков выпрямился, постоял, подумал и подошел к следующей машине. Осмотрел резину, заглянул под картер. На Панкова настороженно глазела группа ремонтников. Он для порядка поднял капот одной из машин и придирчиво долго оглядывал со всех сторон двигатель. Потом вытер ветошью руки и подошел к наблюдавшим за его действиями людям.
— Как живете-можете, удальцы мужчины? — пошутил Панков.
— Стараемся, можем, товарищ инспектор, — бодро ответили ему.
— Не вижу, — строго заметил старшина. — Резина старая, прокладки масло не держат, двигатели давно не мылись. Так?
Ремонтники и водители дружно промолчали.
— Техосмотр машинки в таком виде не пройдут. Не надейтесь. Это я вам обещаю. На что тогда жить будете, чем на хлеб зарабатывать?
— А мы на твердом тарифе. Проживем, товарищ старшина, — ухмыльнулся один из водителей. — Наши заработки впереди.
Это Панкову было понятно. Стройку химкомбината обеспечивало транспортом крупнейшее автохозяйство города, а эти полтора десятка машин разных марок стояли на балансе пока еще строящегося комбината… Дальновидное руководство будущего предприятия позаботилось, чтобы под рукой на всякий случай была и собственная техника. Так что зарплата комбинатовских шоферов пока от количества рейсов не зависела. Ездят — зарплата идет, стоят в гараже — те же деньги. Печали нету.
— Ох, хитрецы, — протянул Панков. — Соображаете, что сидеть легче, чем стоять. А где, удальцы, заведующий ваш? Познакомиться надо.
— Завгар в отпуске. Вместо него Ахлюстин Борис Федорович, механик. Так он в контору двинул. Совещание там. Нашего брата обсуждают.
— Ладно, время есть, подожду. — Старшина присел на чурбачок, достал пачку папирос и протянул угоститься. Двое ремонтников взяли по папиросе, остальные сказали спасибо.
Панков курил и думал, с кого же правильнее начать: с механика или прямо с шоферов? Если путевой лист в субботу выписан, то механик, понятно, может заявить, что все по закону. Выпустил автомобиль согласно указанию, и все дела. А суббота — день выходной. Он каждого водителя допоздна дожидаться не обязан. Не маленькие. Вот и получится, что механик скажет: шофер ездил, его и спрашивайте, а я в субботу дома сидел, смотрел телевизор. Да и что, собственно, механик знать может, когда мы и сами ничего толком не знаем. Ну, стоял автомобиль в лесу, ну, проехал мимо, когда в карьере горел «Москвич». И что? Ни-че-го.
В дверь бокса вошел длинный парень в картузике набекрень и промасленной телогрейке. Под левым глазом отливал синевой добрый синяк.
— Ну как, Шлындаков, прошел проработочку? — прогудел пожилой водитель, посмеиваясь.
— Прошел, — буркнул владелец синяка. — За ними не заржавеет. На месяц в подсобники перевели.
— В другой раз будешь наперед думать, прежде чем кулаками махать.
— Чудак ты, дядя, — горестно вздохнул Шлындаков. — Или невдомек, что я за правду пострадал?
— И Ахлюстин за тебя не заступился?
— Этот заступится, — снова вздохнул Шлындаков. — Сознательного, понимаешь, из себя строит… Прямо молись на него.
Он подошел к тому самому грузовику, посмотрел в боковое зеркало и заботливо потрогал пальцем отек под глазом. Увидев Панкова, изменился в лице:
— Вот и товарищ милиция здесь, опять насчет меня, что ли?
— В каком это смысле? — спросил старшина. — Или сам за собой грешок знаешь?
— Вам виднее, — протянул Шлындаков. — А только я полагал, что мне вашей бумаги из райотдела по горло хватит. Мигом в подсобники перевели, то есть ползарплаты не досчитаюсь.
— Не в деньгах счастье.
— Так оно, конечно, а все же деньги тоже не трава, — вяло ответил Шлындаков и, нагнувшись к скату, выковырнул несколько сухих листьев, застрявших в рисунке протектора.
Панков весь напрягся. На эти листья он сразу не обратил внимания и теперь мысленно укорил себя.
В горле старшины стало сухо, и он кашлянул.
— Твоя, что ли, машина? — как можно безразличнее спросил Панков.
— Моя, — пожал плечами Шлындаков. — А что?
— Масло у ней, дружок, бежит. Двигатель запорешь.
— Так это с ней недавно, все собираюсь прокладку сменить да гайки подтянуть. Ну и за уровнем я поглядываю, доливаю, если что.
— Все одно не дело. Не по-хозяйски это, — заметил Панков, раздумывая над тем, как повернуть разговор дальше. — Звать тебя как?
— Семен.
— Вот что, Семен. У меня на улице мотоцикл стоит. Зажигание барахлит. Пойдем, глянешь. Заодно проверю, что ты за специалист по двигателям внутреннего сгорания.
— Что ж не посмотреть, — весьма неохотно согласился Шлындаков. — Инструмент брать?
Они вышли во двор и направились к панковскому мотоциклу.
— Слушай меня внимательно, Семен Шлындаков, и отвечай честно, — приказным тоном сказал старшина.
Шлындаков с удивлением воззрился на Панкова.
— Ты куда катался в прошлую субботу в районе восьми вечера? И по какому делу?
— Никуда, — испуганно ответил Шлындаков. — Я в пять отработал, машину поставил и к себе в общежитие пошел.
— Потом что? Только не ври мне, друг Семен. Я с тобой не в бирюльки играю.
— Чего мне врать? Помылся в душе, переоделся и в город двинул.
— На машине? — резко спросил Панков.
— Да, на попутке. Приятель на кране подвез.
— Ладно. А что ты в городе собирался делать?
Шлындаков смущенно помялся.
— Да так, пивка выпить, кино посмотреть.
— И где же ты был?
— В милиции сидел, — вздохнул Шлындаков и потрогал синяк под глазом.
Панков присел на низенькую скамейку и махнул рукой парню, чтобы он тоже садился.
— Это за что же?
— За нанесение легких телесных повреждений.
— Кому?
— Одному гражданину. Мы с ним вместе за столиком в кафе сидели. Само собой, портвейн пили.
— Почему подрались?
— Бог его знает, — протянул Шлындаков. — Зло меня просто взяло. Этот гражданин в отпуск с Севера ехал. На юг. Денег полные карманы. Да я в милиции все уже объяснил. Из-за денег же и подрались. Он заявил, что с такими деньгами кого хочешь заимеет. Хоть докторшу, хоть артистку. А об официантках, мол, и говорить нечего. И любить, и кормить, и поить будут.
— Ну-ну, — задумчиво протянул Панков, соображая, что все это он сумеет проверить. Уж наверное Шлындаков говорит правду. Тогда что делать дальше? Искать другой ГАЗ-51! Не может же машина без водителя ездить.
— Тут, значит, он мне на Женечку показывает, молоденькая совсем. Славная очень. — Шлындаков замолчал. — Спорим, говорит, она сегодня куда хочешь со мной пойдет. Хоть к морю улетит. А у самого морда толстая, белесая, пузина что пивная бочка. И так мне обидно стало, хотя и не пошла бы она с ним никуда за эти деньги дерьмовые… Ну и это, врезал я ему пару раз. Правда, он меня тоже достал, но ему-то пока на юг точно спешить не стоит…
— Потом что?
— Известно что. Шум, дружинники подскочили. И мигом нас в райотдел. Составили протокол. За драку в общественном месте ему на производство бумагу и мне тоже. Правда, пока этот тип на свой Север вернется, там все забудется, а мне уже сегодня выговор впечатали и в подсобники перевели. Вот тебе и справедливость. Просто коленчатые валы, да и только.
— Какие еще коленчатые валы? Что ты вдруг? — не понял Панков.
— Рассказ такой есть, писателя Шукшина. Недавно в роман-газете прочел. Про нас, про шоферов, человек рассказывает.
— Еще не читал, — словно извиняясь, произнес Панков. — Но кино Шукшина я смотрел. Даже два раза.
— Вот и все дела, товарищ старшина, — буднично сказал Семен. — Можете проверить. А между прочим, я так понял, что про зажигание вы для отвода глаз сказали. Случилось что?
— Случилось, — хмуро ответил Панков. — Похуже, чем у тебя.
— Бывает, — согласился Семен. — А я при чем?
Панков повернулся к парню и внимательно посмотрел тому в глаза. Взгляд у Семена был серьезен, да и лицо, открытое, мужское, не портила даже синева под глазом. В расстегнутом вороте рубашки виднелись голубые полоски тельняшки.
— Флотский?
— Так точно. Дважды Краснознаменный Балтийский. Служба артиллериста. На гражданке второй год.
Панков кивнул, достал пачку папирос, предложил Семену, но тот отказался.
— Спасибо. Сроду в рот не брал. Выпить могу, а в этой копоти мой организм не нуждается.
— Семен, ты знал сварщика Сабинина? — спросил старшина.
— Это который с машиной в карьер полетел? Нет, не знал. Я и на корабле не всех знал, а на стройке народу побольше. Слыхать об этом случае слышал. Авария есть авария. Никто не застрахован. А вообще, этот парень, Сабинин, заметки пописывал про разные наши непорядки. Ничего, хлестко писал. Комсомольская газета у нас на стройке есть. «Бич» называется.
— Чудное название, — протянул старшина.
— Да они и сами там, в газете, чудаки. Каждые три дня — новый номер. И это, заметьте, в свободное от основной работы время. Плюс — бесплатно. Много у нас сейчас таких?