ствовали себя, как в Лондоне. Вырядившись, как подобает настоящим леди, а вернее заставив Шерри надеть очередное подаренное ей платье, а Китти обрядиться в выходное темно-шоколадное с синей брошью, мы щеголяли по улицам столицы нашего графства.
—Я чувствую, что на меня все смотрят,— стонала Шерри, когда я потащила ее в ювелирный.
—Тогда подними подбородок,— хохотнула,— и держи осанку. Сведем с ума всех мужчин!
Оказавшись у магазина, и заметив, как окостенел под рукой локоть подруги, я проследила ее заторможенный взгляд. Перед нами за витриной оказался Патрик Вебер со своей сестрицей Оливией. После того, как я вдоволь позабавилась над реакцией Шерри, а затем и отругала себя за это, я потянула ее в магазин.
—Вы с ума сошли?— невероятно покраснела она.— Я в таком виде…
В каком таком виде? Что постыдного Шерри нашла в этом легком белом платьице, облегающим ее тонкую талию? По-моему, так это очень даже консервативно. В отличие от нее, я выбрала темно-синее со спущенными плечами, полосатый зонт и белые перчатки.
—Мистер и мисс Вебер!— воскликнула я, помахав им рукой.
—Леди Блайт. Миссис Эванс,— коротко кивнул Патрик.
Сегодня он выглядел иначе. Густые русые волосы теперь не торчали жесткой соломой, а были уложены. Белоснежная сорочка и массивный шейный платок выгодно подчеркивали его бронзовую кожу.
—А я говорила Патрику, что вы поехали в город, а он не верил!— произнесла мисс Вебер, и ее брат немного смутился.
—Я обещал Оливии медальон с аметистом на день рождения,— оправдался он.
—Но уже битых полчаса мы ничего не можем найти,— возмущалась она,— папа обещал выписать семейные драгоценности, но, боюсь, они не успеют прибыть до бала.
Эванс старательно делала вид, что рассматривает в витрине колечки. Я легонько пихнула ее в бок.
—Миссис Эванс прекрасно разбирается в драгоценностях. Правда, Шарлотта?
Я впервые увидела злость на лице подруги. Но не сидеть же ей в девках вечно? Должен же кто-то потревожить этот «терновый куст».
—Несомненно леди Блайт преувеличивает мои таланты,— выдавила она, передвигая отяжелевшие ноги.
—Не скромничайте, миссис Эванс,— улыбка на лице Патрика могла затмить солнце.— Вы нам невероятно поможете.
—А пока вы выбираете, мы с мисс Вебер могли бы прогуляться до модистки. Скажите, дорогая, вы уже выбрали платье?— я потащила Оливию к выходу, лепеча попутно: — В Лондоне так моден кринолин. Уверенна, что платье на кринолине придется вам по душе…
И на какие только жертвы не готова пойти милейшая леди Блайт ради подруги? Мне пришлось несколько часов терпеть Оливию, и эти часы, вполне сойдут за пару дней, ибо я успела узнать все о немыслимых рамках и правилах для юной особы в провинциально-жеманном обществе.
Мистер Вебер и Шерри настигли нас в магазине со шляпками, оба красные и запыхавшиеся. Моя подруга неловко покашливала в перчатку. Вид у нее был пришибленный и смущенный, будто Вебер не просто сопровождал ее, а полез под юбку.
Прощаясь с нами брат с сестрой долго раскланивались, а мне не терпелось остаться с Шерри и Китти наедине. Взобравшись в экипаж, я вцепилась в подругу:
—Ну что?
—Как вы могли?— сокрушилась она.— Как?— прижала кулаки к сомкнутым и передернутым рыданиями, губам.— Вы дали слово, что будете моим верным другом, леди Блайт! Зачем вы оставили меня наедине с Патти? Леди Блайт, я умоляю вас… заклинаю, никогда не делайте этого впредь!
В моей голове роились неприличные мыслишки. Ну что такого мог сотворить этот Патти, что моя покорная Шерри так взбрыкнула? Однако ж в ней просыпается настоящая бунтарка, и, кажется, вместо сельской мышки я получу женщину с железным характером. Неужели своим вмешательством я задела ее окрепшую гордость?
—Шарлотта Эванс,— начала я, прерывая истерику.— Вы должны запомнить, что я не потерплю ругани и недоверия в свой адрес. Все, что я делаю, в ваших интересах. Неужели, скажите мне, мистер Вебер вел себя недостойно?
—Нет!— возразила она.— Его поведение было безупречным…
—Тогда в чем, святые небеса, дело?
Она смутилась. Что за женщина? В ее милой головке полным полно предрассудков.
—Шерри, нет ничего плохого в том, что Вебер вызывает у вас теплые чувства.
—Леди Блааайт…— жеманно протянула она, протестуя против такой откровенности.
—Когда вы, наконец, выберетесь из своей раковины?— резковато спросила я.
Шарлотта, раздосадованная моим поведением и Бог весть чем еще, не собираясь посвящать меня в подробности встречи с Патриком, и стойко хранила этот секрет. В итоге мы распрощались холодно, и я вернулась домой несколько раздраженная. Все дело в том, что в мозгу у Шерри крепко укоренилась мысль, что она не достойна мужского внимания. Каким же извергом был ее покойный супруг, если миссис Эванс была так не уверенна в себе?
Дома меня ждал сюрприз, и этот сюрприз превзошел все мои ожидания. Это был обычный конверт от необычного Чарльза Беккета, который, видимо, решил позлорадствовать.
«Леди Энтони Блайт!— гласило письмо,— надеюсь, это письмо застанет вас в добром здравии. Я рад тому, что в Шропшире вы обрели друзей и выходите в свет. Миссис Бейли написала мне, что вы находитесь с ней в теплых дружеских отношениях, но, несмотря на это, миссис Бейли проявляет признаки тревоги относительно вашего общения с некой Шарлоттой Эванс. Я выражаю надежду, что ваши знакомые будут столь же внимательны и заботливы к вам, как и ваш покорный слуга. Лорд Чарльз Бенджамин Беккет. Р.S. Спешу сообщить вам, что к величайшему моему сожалению, отношения с вашей матушкой расстроились в виду вашего отъезда в Шропшир, и, судя по словам горячо любимой мною леди Уиткинс, она навсегда отказала мне в своей дружбе и благосклонности».
Н-да, новости неоднозначные. Я всегда знала, что драгоценная Бейли, как сторожевой пес, сообщит все о моем поведении не только Чарльзу, ну и моему Энтони, которому, кстати, нет до меня дела. Беккет не побрезгует высказать мне все свои претензии и упреки в форме дружественного наставления и семейного участия. Вкупе к этому всему, вышеуказанные господа задергают Шерри и выведут меня из себя, и если я хорошо знаю пределы своего терпения и границы ярости, то ничего хорошего от этого не жди. Однако, под конец письма, лорд Беккет припас сладенькое: моей матушке удалось отвадить этого мерзавца от дома, обвинив его в жестокости ко мне.
Просматривая корреспонденцию и всевозможные счета, я чувствовала, что начинаю слишком сильно прикипать к Шропширу. Для чего я пытаюсь идти против сложившихся здесь традиций? Почему мне непременно нужно противопоставлять себя всему свету? Уж, не знаю, может это от недостатка воспитания?
—Леди Блайт,— моя экономка приоткрыла дверь кабинета,— приехал слуга мистера Остина…
Разрази меня гром… Неужели Остин не слышал о конспирации?
—Скажи, чтобы оставил визитку и передай, что леди Блайт сегодня не принимает,— холодно приказала, не поднимая головы. Ну, разве я не права? Или гордый и неприступный Остин рассчитывает, что я упаду ему в ноги?
Не прошло и пяти минут, как экономка бледная и встревоженная вернулась обратно. Бедная женщина в чепце и строгом черном платье возвестила о том, что привратник наотрез отказался возвращаться домой, не передав мне устное послание.
Я отложила документы и подняла голову, серьезно взглянув на миссис Мас. Если бы мои глаза могли метать молнии, то запросто испепелили бы ее.
—Выставите этого господина за дверь!
—Леди Блайт, привратник мистера Остина сказал, что мистер Остин его уволит, если он не передаст вам это послание.
—Эм…,— ну, это ни в какие ворота не лезет,— миссис Мас, если вы не выгоните этого человека, то я сама вас уволю!
Кажется, у нее задергался глаз. Конечно, я бы не уволила экономку, хотя бы потому, что доверяла ей управление домом и редко находила за ней ошибки. Искать новую — дело непростое.
—Конечно, леди,— вымолвила она.
Я уже не надеялась, что миссис Мас рискнет меня беспокоить, однако, она вновь поскреблась в дверь.
—Привратник мистера Остина…
Нет, это уже слишком! И что о себе думает Остин?
—Где этот привратник?— резко оборвала, опираясь ладонями о столешницу и поднимаясь.
Я последовала за миссис Мас, закипая, как чайник. Если у этого господина недостаточно веский повод, чтобы вести себя с подобающей дерзостью, я разорву его на клочки.
—Что вам угодно?— бросила я привратнику, который ожидал меня в холле.
—Леди Блайт,— он снял шляпу и поклонился, виновато и несколько смущенно глядя в пол,— мой хозяин просит вас…
О чем он там просит? Боже, я готова придушить стоящего напротив человека лишь за одно упоминание о Джеймсе.
—… просит вас…— дрожащим голосом продолжал привратник, видимо, вспоминая все сказанное ему в точности,— чтобы вы…
Я готова биться в конвульсиях. Что происходит со мной, когда кто-то говорит об Остине?
—… чтобы вы оказали ему честь…
У привратника, видимо, туго с памятью. Если он не договорит фразу, то я вытрясу из него все до последнего словечка.
—… оказали честь поужинать вместе с ним…
Интересненько. Меня забавляла и притягивала мысль о том, что я смогу метнуть в Остина тарелку фасолевого супа.
—… вместе с ним и леди Бейли сегодня в семь вечера.
Я долго молчала, будто привратник вместо жеманного потряхивания телом, дал мне пару пощечин. Кажется, у меня пылали щеки. Тишину прерывали лишь старинные часы в гостиной, решившие оповестить меня, что уже шесть.
—В семь вечера,— наконец повторила я, поворотившись к лестнице.
Плевать, что моя экономка застыла рядом с привратником и смотрит, как я бреду вверх по ступеням. Это удар! Весомый удар по моему самомнению и гордости! Это плевок и весьма существенный. Я слышала, как миссис Мас принялась выталкивать его за дверь, убеждая, что он выполнил свою миссию и может ехать домой.
Я ненавижу Джеймса Остина. Всем сердцем. Всем своим существом. Унизить меня сильнее не удавалось даже ядовитому Чарльзу Беккету. Но если Остин рассчитывает на то, что узнав об ужине именно с Бейли, я рыдаю в подушку, он — полный осел. Я приду. Я одену самое шикарное платье и умопомрачительные драгоценности. Я заставлю его кусать локти. Правда, у меня всего час. Но и этого мне будет достаточно, чтобы свести его с ума.