Когда мы с Ямомото прибежали за едой, Крошка и Головастый уже сидели в железной клетке. Рядом расхаживал человек с большой верёвкой. Крошка и Головастый печально смотрели из-за решётки.
Кругом носился Чёрный и яростно ругал растяп:
— Зачем полезли? Зачем брали у него мясо?
— Он дал мне мясо, — объяснял Головастый, — а потом кинул на шею петлю. Я чуть не задохнулся. Скажи ему, чтобы он отпустил нас.
Чёрный рычал и метался вокруг железной клетки.
— Отпусти их! — хрипел он. — Отпусти, негодяй! Я тебя покусаю!
— Иди сюда, псина, иди, — звал человек и бросал на Чёрного петлю.
Но Чёрный уворачивался.
— Чёрный, беги! — крикнул я. — Поймают!
— Конец им пришёл, — прошипел Ямомото, — отправят на живодёрню. Бежим, Гордый.
— Чёрный, беги! — крикнул я.
— Я их спасу! — рычал тот. — Я его покусаю!
Но тут человек ловко набросил петлю. Чёрный взметнулся вверх, забился.
Ещё мгновение, и человек перебросил Чёрного через высокую решётку.
— Негодяй, негодяй! — рычал тот и грыз железные прутья.
— Бежим, Гордый, — торопил Ямомото.
Но я не мог бросить своих. И так же, как Чёрный, я стал носиться вокруг клетки, рычать и лаять.
— Гордый, уходи! — крикнул Чёрный. — Спасайся!
Вокруг стали собираться люди. Они говорили:
— Не издевайтесь над собаками! Отпустите собак!
Человек с верёвкой ответил:
— Сами жаловались, что есть бешеные. А если вас бешеные покусают?
Дети хором кричали:
— Отпустите собак, отпустите!
Некоторые плакали.
Головастый никак не мог понять, за что он попал в клетку.
— Гордый, — бормотал он, — скажи, чтобы меня отпустили. Ведь я умею читать. Скажи им, что я умею читать.
А Крошка начал смеяться. Он начал смеяться над Головастым, а может, и сам не знал, над чем. Он смеялся, смеялся, а потом стал плакать. Плакал и смеялся, и снова плакал.
— Не плачь, Крошка, не плачь! — рычал Чёрный. — Я не дам тебя в обиду. Я всех покусаю! Гордый, беги!
И тут я почувствовал, что петля схватила меня за шею. Она сдавила горло, в глазах помутилось, и я упал на землю.
Когда я очнулся, кто-то говорил:
— Это моя собака, отпустите её!
И я увидел моего Человека. Он нагнулся, снял петлю и погладил меня по голове.
— Если это ваша собака, то где её ошейник? — спросил тот, с верёвкой. — Это не ваша собака. Я отпущу её, а она снова будет всех кусать.
— Нет, — твердо сказал мой Человек. — Это моя собака.
— Покажи номер, — сказал тот.
Тогда мой Человек вынул из кармана бумажку. Человек с верёвкой спрятал её в карман и сказал:
— Ладно, бери собаку. Только надень ошейник. Мы ловим всех бездомных собак.
Я не мог стоять, ноги дрожали от слабости. Тогда мой Человек взял меня на руки и сказал:
— Пойдём домой.
И он унёс меня от железной клетки, в которой рычал Чёрный, плакал Крошка и бормотал Головастый. Больше я их не видел.
Глава 20До свидания, овраг
Вот и всё. Кончилась наша жизнь в овраге. Для меня началась новая. Мы уехали и целый месяц бродили с моим Человеком по осенним лесам.
В лесу так здорово! Сбылась моя мечта. Я шёл рядом со своим Человеком и зорко смотрел по сторонам. Мы продирались сквозь чащи, переплывали реки, ночевали у костра. За это время я сильно окреп.
Мой Человек иногда вынимал свои картоночки и трогал их палочками. А однажды на картонке появилась та птица, которую я видел во сне.
Мы вернулись в город, когда уже выпал снег. Овраг покрылся белой пеленой. Замёрзло болотце. Дети катались на санках, бегали на коньках.
Я сразу встретил Балконного. Его теперь выводят гулять в тёплой ватной попонке. Ноги у него поправляются, и он совсем перестал ругаться.
Мой добрый приятель кот Ямомото помирился с домашними и снова живёт в тепле и достатке. Он рассказал, что несколько раз видел Бывшую Таксу, а потом она пропала.
Мой Человек не держит меня на привязи. Целый день я гуляю где хочу, а спать прихожу домой. Все знают, что у меня есть Человек. Соседи поругались-поругались, а потом привыкли.
Утречком, когда скрипит снег, мы выходим гулять вместе. Я ношусь по ровному снегу и вспоминаю. Вот здесь была моя пещерка, тут лежала доска, а здесь пряталось золотое колечко.
Мне кажется, что овраг спит крепким сном. Тепло под белым пушистым одеялом. Я разгребаю снег носом, прикладываю ухо к земле и говорю:
— Ты слышишь меня, дядюшка Овраг?
— Ш-шуу… — чудится мне в ответ.
— Ты спишь? — спрашиваю я.
— Ш-шуу… — повторяет он.
Тогда я вспоминаю всю свою неприкаянную собачью жизнь, холод и голод. Теперь у меня есть тёплый угол, своя постелька. Чего ещё желать?
Вечером мой Человек долго не тушит свет. Я подрёмываю, смотрю, как он орудует палочками. А потом к нам приходит дядюшка Овраг.
Сначала он долго шаркает за дверью ногами, покряхтывает. Мой Человек открывает дверь и приглашает:
— Входи, дядюшка Овраг, входи. Мы тебя ждём.
Дядюшка Овраг кланяется низко, говорит:
— Здравствуйте, уважаемые.
Мы кипятим чайник, ставим на стол варенье. Дядюшка Овраг пьёт из блюдечка, щёлкает сахаром, говорит:
— Хорошо, уважаемые.
— Пей, пей, дядюшка Овраг, — угощает мой Человек. — Давай я тебя нарисую.
Дядюшка Овраг садится на стул, делается важный, и мой Человек рисует его на большом листе бумаги. Потом я подсаживаюсь к дядюшке, и мой Человек рисует нас вместе.
Мы снова пьём чай. Дядюшка Овраг выпивает целых десять стаканов. Ему жарко, он доволен. Он говорит:
— Да уж…
Потом я ложусь спать и прошу:
— Дядюшка Овраг, расскажи сказку.
Он морщит лоб, думает, потом начинает:
— Да… жили-были собачки. Хорошие псы. Одного звали Гордый, другого Чёрный, третьего Головастый. Да… И ещё был Крошка, тоже хороший пёсик. Ну и Бывшая Такса с ними. Жили они, поживали, со мной дружили. Хорошие были собачки.
— А Гордый хороший? — спрашиваю я.
— Хороший, хороший, — отвечает он. — Один ты у меня остался, остальные ушли, бросили.
— Они ещё вернутся, — обещаю я.
— Да уж, вернутся… — бормочет дядюшка Овраг. — Старею я. Понасыпали на меня всякого, домов понаставили, да… Тяжело. Бок зачешется, и почесать некому.
— Я почешу, дядюшка Овраг.
— Да… К весне, глядишь, совсем засыпят. Что тогда делать? Где травки солёной возьмёшь?
— Да её давно нету, — говорю я. — Травку ту давно уж глиной засыпали. Но может быть, новая вырастет?
— Да… — бормочет он, — вырастет… Ну я пошёл. Спасибо, чайком напоили. Утром придёшь гулять?
— Приду, дядюшка Овраг.
— В снежки поиграем, — говорит он, довольный.
Утром я ношусь по чистому снегу. Мой Человек бросает палку, я хватаю и приношу её обратно. Мы бегаем, веселимся. Дядюшка Овраг смотрит и тоже радуется.
— Молодцы, — бормочет он. — Кабы все так…
И он обдаёт нас снежной пыльцой, катает на спине. Зима всё дальше, небо светлее. Потом будет весна, придёт лето.
Летом устрою себе дачу. Возьму Крошкин ящик, поставлю за Диким кустом. Летом в овраг придут другие собаки. А может, вернутся Новые или Бывшая Такса…
Так я мечтал, а вышло совсем по-другому. В конце зимы мой Человек получил новое жильё, и нам пришлось переехать. Будем теперь жить без соседей, никто не заворчит, если я наслежу на полу.
В самый последний день я побежал прощаться с Оврагом. Сколько здесь навалило снега! Я долго рыл лапой, пока добрался до чёрной травы.
— Ты слышишь меня, дядюшка Овраг? — спросил я.
— Ш-шуу… — ответил он.
— Я уезжаю, слышишь? Я уезжаю.
— Ш-шуу…
— Но я тебя навещу, дядюшка Овраг. Вот лето придёт, и я тебя навещу.
— Ш-шуу… — шуршало кругом.
Я ткнул в траву носом и тихо сказал:
— До свидания.
— Ш-шш… — донеслось в ответ. Дунул ветер, и снежное облако обдало меня острой пылью.