На следующее утро в палату вошла женщина в медицинском халате и изящном костюме; она представилась как медсестра психиатрического отделения и тихим голосом спросила, каким образом я получил рану. Я сказал, что это результат неумелого обращения с инструментом при попытке содрать сгнившую доску в полу, но медсестру это, похоже, не убедило.
– Наш долг – сообщать в полицию обо всех случаях ранения, которые кажутся нам подозрительными, – сказала она.
– Нет, не надо, – отозвался я, чувствуя, как внутри нарастает паника. – Просто неловкость, честное слово. Хотел сэкономить деньги и сделать ремонт самостоятельно, не обращаясь к профессионалам, однако оказался слишком неуклюжим. Серьезно; если не верите, отправьте кого-нибудь ко мне домой – и увидите, какой хаос я там устроил.
Я надеялся, она не раскусит мой блеф. Сестра продолжила задавать мне всякие вопросы, чтобы проверить, нет ли у меня проблем с психикой и не сам ли я намеренно нанес себе рану. В конце концов она ушла, а другая сообщила, что меня выпишут позже в этот же день, но кто-то должен отвезти меня домой, плюс мне следует принимать антибиотики.
Когда я увидел, как Джонни – незадолго перед тем как забрать меня из больницы – беседует все с той же сестрой из психиатрии, я понял: теперь она знает, что я солгал относительно своего отчуждения от семьи. Вдобавок мне пришлось солгать и брату.
– Значит, ранил себя, когда пытался самостоятельно делать какой-то ремонт в коттедже? – мрачно спросил он, сев за руль моей машины. – С каких это пор ты занимаешься такими делами сам?
– Решил попробовать. Наверное, не лучшая идея, а? – Я натужно засмеялся.
– В восемь часов вечера пытался ремонтировать дощатый пол ножом… Сам, один… – Он старался найти неувязки в моем рассказе.
– Спонтанное решение, и теперь я понимаю, что следовало оставить это папе. Ты же не сказал ему, верно?
– Если бы я ему сказал, он примчался бы в больницу вместе со мной. Терпеть не могу что-то скрывать от него или от мамы.
– Извини. Я идиот.
– Да, ты идиот. – Джонни помолчал, прежде чем заговорить снова, будто тщательно подбирал слова. – Скажи, что не сделал это нарочно. И что, несмотря на все дерьмо, которое случилось, у тебя хватит сил бороться дальше. Не позволяй тому, что произошло с Шарлоттой, убить тебя. Ты достоин большего.
– Конечно же, я не нарочно, – ответил я. Брат ничего не сказал, и я понял, что он не поверил.
Остаток пути мы проделали в неловком молчании; одной рукой я прижимал повязку на животе.
В этот момент я решил, что нужно поставить точку. Я получил то, что хотел, до полусмерти напугав Лору Моррис. Ей повезло удрать до завершения моего плана, и она оставила меня умирать. Значит, сейчас самое время связаться с начальством в «Больше некуда», пересказать историю и переслать записи. После этого я могу исчезнуть из жизни Лоры, зная, что она не навредит больше никому из тех, кто нуждается в сочувственном слушателе.
Но пока я примерно с неделю оправлялся от ранения дома, у меня была возможность обдумать случившееся. Да, я явно напугал ее, но этого было недостаточно, чтобы заставить ее прекратить. Такие люди, как Лора, – рабы своих побуждений. Они делают всё, что хотят, и им плевать, кому от этого будет плохо. Я готов был поставить все свои сбережения на то, что пройдет немного времени, и «Героиня» снова примется обшаривать форумы в поисках новых потенциальных жертв.
Первая победа над ней, пусть и неполная, доставила ранее незнакомую мстительную радость. Нужно найти способ еще раз добраться до этой женщины.
Я открыл приложение «Фейсбука». Лора отняла у меня ту, кого я любил больше всех, и ей следует на своей шкуре испытать, каково это. Я поклялся отомстить ей другим путем.
И теперь, когда я вернулся к своей работе и обычной повседневности, есть способы подготовить возмездие…
Глава 3
Лора
Я изучала свое отражение в трех зеркалах примерочной, где не было камер наблюдения.
Стоя в лифчике и трусах, повернулась левым боком и с удовлетворением увидела, насколько плоским стал живот. Провела по нему пальцами вверх-вниз и попробовала захватить складки на боках – лишнего веса почти не осталось. Стрессовая диета оказалась куда эффективнее амфетаминов в таблетках для похудения.
Примерила одно за другим все пять выбранных платьев и была на седьмом небе от того, что теперь вполне комфортно чувствую себя в восьмом[14] размере. Достала из кармана кусачки, срезала магнитную «звенелку» с платья, что мне понравилось больше всего, свернула его и сунула в пакет, а потом – в сумку. Отдала остальные платья ничего не подозревающей продавщице, которая только что нарисовалась возле примерочной, поблагодарила ее и ушла.
Прошла по третьему этажу торгового центра, спустилась на эскалаторе на первый этаж, поднялась по лестнице и снова вернулась к эскалатору. Все это время посматривала в витрины магазинов и стеклянные двери, проверяя, не идет ли кто за мной. Убедившись, что я одна, слегка расслабилась и направилась обратно к своей машине. Двадцать минут ждала на Эбингтон-стрит, пока освободится место для парковки, потому что на открытом месте было безопаснее, чем на многоэтажной подземной стоянке, где легко спрятаться между машин. Ни за что не позволила бы Стивену снова поймать меня в замкнутом пространстве.
Всякий раз, посещая центр города, я высматривала Олли. В прежние времена он иногда ошивался возле офиса в надежде встретиться со мной, а иногда я отыскивала его в регулярных местах обитания возле автобусных остановок. Но с тех пор как он выписался из больницы, от него не было ни слуху ни духу, и я начала опасаться худшего.
Заставила себя думать о чем-нибудь более приятном и, выезжая со стоянки, коротко улыбнулась мыслям о своем новом наряде. Это платье способно выразить все, что мне нужно выразить. Удобное, не слишком возрастное, оно открывало мои подтянутые руки и ноги в достаточной степени, чтобы внушить себе: Тони заметит усилия, которые я приложила, чтобы достойно выглядеть на встрече с классным руководителем Эффи.
Со времени «нападения» Тони проявлял больше интереса к моему состоянию, чем в течение многих месяцев до того. Он увидел меня именно такой, какой я желала выглядеть для него: слабой женщиной, все еще нуждающейся в ощущении безопасности, которое он дарил мне со времен нашей встречи в юности. Если бы я только додумалась сымитировать нападение на меня на пару лет раньше, может быть, между нами и не возникло бы подобного отчуждения. И все же вышло как вышло; хотя муж еще не вернулся в нашу спальню, теперь это было лишь вопросом времени.
На первые две недели после того жуткого вечера он отправил девочек к своим родителям, чтобы их не напугали мои травмы. Проводил время с ними, давая мне возможность излечиться – физически и психологически.
Однако я была удивлена тем, что он не условился вместе со мной пойти на встречу с руководителем класса Эффи. Напоминание пришло на мою электронную почту – школьное руководство впервые решило связаться со мной. Однако Тони ничего об этом не сказал. Быть может, он не хотел подвергать меня дополнительному стрессу, учитывая пережитое?
Элис почти не доставляла хлопот, была послушной и нетребовательной. А вот Эффи, судя по всему, оказалась весьма проблемной ученицей. Но, опять же, я узнавала это только по итогам родительских собраний, рассылавшимся по электронной почте; Тони встречался с учителями сам, меня никто не приглашал.
Муж настоял на том, чтобы Эффи перевели в старшую школу Сент-Джайлс, хотя не привел достаточно веских причин. В то время меня волновало только лечение от рака, так что все остальное я оставила на его усмотрение. Однако за последние несколько месяцев ее оценки катастрофически снизились. От твердых «А» она скатилась до «C» и даже «D»[15], и, судя по всему, поведение ее тоже ухудшилось. Эффи часто спорила с учителями и даже грубила им. Больше не принимала участия в таких внеклассных мероприятиях, как игра в хоккей или драмкружок, и заметно отдалилась от друзей, которых успела завести.
Это больше всего удивляло меня, потому что в предыдущей школе Эффи была очень популярной девочкой. С детских лет я постоянно говорила ей «нет», когда она спрашивала, нельзя ли пригласить ее подруг к нам на чай. Потом точно так же отказывала Элис. Дети оставляют на стенах отпечатки липких рук, приносят вшей, сопли, чесотку, глистов, шум, запахи, постоянные вопросы, нытье, требования, ломают мебель и не смывают за собой в туалете. Поэтому я поощряла девочек, чтобы они сами проводили больше времени у своих подруг, а не приводили их к нам.
То ли «нападение» повлияло на Эффи сильнее, чем мне казалось, то ли возникла еще какая-то проблема, до которой не добрались ни Тони, ни учителя… Все это время меня отстраняли от жизни дочери. Это задевало меня, если не сказать больше. Я знала: Тони делает то, что считает правильным, дабы защитить меня, но сейчас девочке нужна мать. Мое присутствие на встрече покажет Тони, что я достаточно сильна, чтобы снова стать полноправной родительницей. Может быть, тогда он снова полюбит меня…
По прибытии домой я последовала уже устоявшемуся порядку: выждала десять минут возле машины, обводя взглядом окна дома и высматривая какие-нибудь тревожные признаки – например, тень, промелькнувшую за шторами, или неожиданный отблеск света. Стивен знал, где я живу, и меня тошнило при мысли о том, что он может проникнуть в дом и ждать в засаде.
Я почти могла различить силуэт кота, который спал на подоконнике, свернувшись клубком. В последнее время Бибер оказался очень полезен: у него чуткий слух и громкий голос, и он предупредил бы меня о любых подозрительных шумах или движении возле дома.
Переступив порог, я включила сигнализацию и заперла дверь. Вытащив нож из ящика стола в прихожей, бесшумно прошлась по всем комнатам. Заглядывала за двери, задернутые шторы, в шкафы и под кровати. Только убедившись, что я действительно одна, смогла расслабиться.