А в новой приёмной семье другие тревоги: белая дама, мэр-гуль с татуировкой хорька. Но тут, по крайней мере, занятно, главное — по мере сил шевелить мозгами и смотреть зорко, как морской орёл.
Врана продралась сквозь папоротники и высокую траву к бывшей теплице, без крыши и окон. Внутри всё заросло мокрицей и чертополохом. У печки кто-то оставил грязный, подбитый гвоздями башмак. Тишину разрезал скрипучий ритмичный звук. Врана всунула голову внутрь и увидела что-то белое — ей показалось, что это монтажная пена. На самом деле — старуха с седыми волосами, спадавшими до костлявых лодыжек. Старуха повернула голову. Глаз у неё не было. Кожа напоминала мятый мешок из-под муки.
— Хочешь печенья с молочком, ласточка?
Ниоткуда появилась девчонка в белом платье. Очень похожая на Ферн Холланд, ту, с открытки. Такая же ямочка.
— Не пугайся, Врана… — Слова стихли, девчонка растаяла.
Так это и есть Город Мёртвых? А откуда эти создания знают её имя?
Врана прислонила ладони к розовой выцветшей стене какого-то дома. Стена была точно того же цвета, что и гортензии в саду у них дома, где она так часто сидела на скамеечке с Угольком, гладила его полосатую спинку, и всех-то тревог у них было, что нынче дадут на ужин: спагетти болоньезе или карри из чечевицы. Что на десерт — эклеры или профитроли. А этот дом был полной противоположностью её дома в Полянке. Окна заколочены подгнившими досками. Входная дверь чёрная, рядом ржавый дверной молоток в форме волка. Волков Врана никогда не любила, даже игрушечных.
Ещё через два дома, на самой вершине Безглазого Гребня, стояла самая большая здешняя постройка — старинный особняк, увитый плющом, с бархатными занавесками. Этот особняк она видела со школьного двора, в тени тисового леса, который как бы вырастал из Города Мёртвых и тянулся до самых прибрежных утёсов. На крыше особняка торчала железная решётка с горгульями — воронами и змеями. Железные ворота с остроконечными пиками стояли нараспашку, как будто дом покинули второпях. Врана крадучись прошла по гравию к облупленному эркеру. Заслонила ладонями глаза, рассмотрела сквозь щель в гардинах комнату с серыми заплесневелыми стенами, драным чёрным диваном и чучелом чёрной чайки — на шее полоска засохшей крови. Над камином — изображение чёрной бабочки. Опять чёрная бабочка. Та же, что у неё в чемодане и на блузке. В голове будто бы яростно затрепыхались маленькие крылья. Врана покрутила головой, чтобы прогнать их из своих мыслей.
А в чердачном окне что-то тускло светилось. Фигура в кресле за тюлевой занавеской. Мужчина — по крайней мере, похоже на то. Он почти не шевелился, но казалось, что незримые глаза устремлены на море. Одинокий, потерянный — такой же, как и она.
Глава 9
Талию ей обвили две руки — две белые верёвки. Врана оглянулась — никого нет. Она шумно выдохнула. Наверное, пора домой. Всё-таки совершенно жуткое место.
— Врана, дорогуша, подойди-ка сюда.
Она резко повернула голову. В дверях тёмно-зелёного домишки, стоявшего напротив особняка, скрючился красноколпачник.
— Откуда Вы знаете, как меня зовут?
— В Замогильнике все знают Врану Маккей, а уж в Городе Мёртвых и подавно.
С тех пор как она видела его в кафе, складки и впадины у него на лбу стали глубже. Он стоял перед ней, прислонившись к растрескавшемуся дверному косяку, одетый в побитый молью красный коленкоровый кафтанчик с расшитым кушаком, запихивал в рот улиток, лежавших на жухлом капустном листе, и радостно похрустывал-похрумкивал — мол, очень вкусно. Врана подумала: колпачок у него выглядит иначе. Куда наряднее, с блёстками, а дырок и прорех меньше.
— Чего насупилась, малышка?
— Что это за фигура в окне? — спросила Врана, указывая на особняк.
Красноколпачник подковылял поближе — Врана учуяла слабый запах яблочного мыла. Впрочем, мыло не могло перебить гнилостную вонь, которая накатывала непрерывными волнами, точно волны на берег Замогильника. Так пахла бы вся плесень Замогильника, если ещё прибавить к этому нотки навоза и прокисшего молока. Врана едва не поперхнулась. А гном задрал перекошенное лицо вверх. Пятнышки румянца у него на щеках оказались малиновым вареньем.
— А никого там и нет, — хихикнул он.
Врана подняла голову. И увидела только колышущуюся занавеску и пустую комнату. Никакой фигуры за тюлем.
— Заходи, пожалуйста, Врана. Соскучился я без гостей.
Врана качнула головой. Она вообще не понимала, что она тут делает и зачем разговаривает с гномом, хотя Мак её предупреждал, что не надо.
— Да не слушай ты своих дружков-челов. Мы совсем не злые.
— Нет. Мне пора домой, — запинаясь, произнесла Врана.
— Ты не хочешь вкусных эльфийских шоколадных пирожных и шиповникового чая? А я бы с удовольствием рассказал тебе про нас побольше. Может, даже поймёшь, откуда все в Городе Мёртвых тебя знают.
Врана выставила вперёд ногу, готовая пуститься наутёк, но тут же остановилась.
— Вот и умница. Я знал, что это тебя зацепит.
Он поклонился и сделал шаг назад, пропуская её в низкую прихожую, где со ржавых гвоздей свисали самые разные красные колпачки. Дверь из прихожей вела в гостиную размером с кладовку, где по закопчённым стенам плясали тени от шипящих газовых рожков.
— Терпеть не могу электричество, — рявкнул гном.
Врана пригнулась. С потолка свисала паутина, густая, как борода гнома. Он ткнул узловатым пальцем в старый чайный сундук, рядом с которым стояло два табурета — с такими ходят доить коров. Врана схватила один из них, протёрла рукавом, села лицом к двери. Что-то ей говорило о том, что уходить придётся поспешно. Если случится что-то хоть немного зловещее, она выскочит в дверь за миллисекунду.
Красноколпачник убрёл куда-то за занавеску из холстины заваривать чай. Повсюду стояли полки, а на них — ряды поломанных статуэток бородатых гномов, почти таких же, как красноколпачник, они таращились на Врану землисто-серыми глазами. Чем дольше она их разглядывала, тем больший сумбур воцарялся у неё в голове, тем сильнее хотелось разглядывать их и дальше. Они будто притягивали её своими каменными глазами. Бедненькая Врана Маккей, бормотали они. Бедненькая Врана Маккей. Хихикали, и взрывы смеха рокотали у них в желудках.
Красноколпачник выбрался из-за занавески: в руках без всякого признака вен — медный поднос, волоски в носу поблёскивают в газовом свете. Подтянул к себе второй табурет, глядя на Врану бледно-серыми глазами. Поднял с пола чёрный телефонный справочник Замогильника в кожаном переплёте, подсунул под попу, чтобы глаза оказались на одном уровне с глазами Враны. Когда он сел, штаны издали странный звук, как будто лопнуло сразу много пузырьков в упаковочной плёнке. Подался вперёд. Врана резко отодвинулась подальше от его бровей, похожих на лесную чащу.
Врана взяла чашку, отпила немного, стараясь не замечать, как дрожат руки. Чай был сладкий, пряный. К молочнику она не прикоснулась. Молоко давно прокисло. Над сахарницей вились мухи и летучие пауки.
— Как цивилизованно! — пискнул гном, обмакивая кусок сахара в зеленоватое молоко и закидывая его в рот. Он принёс им обоим по булочке. Врана сомневалась, что заставит себя её съесть.
— Давай кушай, дорогуша, — фыркнул гном.
Она откусила крошечный кусочек, положила булочку на тарелку, натужно улыбнулась. Собиралась сделать вид, что отпила ещё глоток чая, но тут увидела картину с изображением чёрной бабочки. Моргнула. В свете газа казалось, что крылья бабочки трепещут. Врана нервно откашлялась. Снова чёрная бабочка, та же, что и у неё в чемодане, и по всему Городу Мёртвых. Она подалась вперёд, из угла рта вытекла капелька чая. Гном фыркнул — глаза у него сделались размером с его же грязные фарфоровые чашки.
— Ты хотела что-то сказать, дорогуша?
Врана закусила губу — стоит ли. А потом выпалила:
— Что означает чёрная бабочка?
Красноколпачник смахнул крошки с бороды.
— Если ты не собираешься доедать свою булочку, я её сам доем. Люблю сладенькое.
Он схватил булочку и засунул в рот целиком. Врана уставилась на крошки, водопадом хлынувшие ему на бороду. Гном несколько раз хмыкнул и фыркнул, а потом раскрыл грязный круглый рот.
— Чёрная бабочка нас защищает. Она, если хочешь, наш талисман. — Он рассмеялся в бороду.
— Я уверена, что это не все.
— Расскажу ещё, если останешься на вторую чашку чая.
Врана улыбнулась, кивнула. Нельзя упускать такую возможность, хотя все эти чокнутые говорливые статуи гномиков и пугали её до трясучки. Гном исчез за занавеской. Она крадучись подошла к картине. Дотронулась до рамы, отшатнулась. Её будто ударило током. Кончики пальцев горели огнём. Врана отдёрнула руку, потёрла о мягкий бархат жакетки. Бабочка явственно шелохнулась. Тут Врана заметила старый камин, в котором лежали кости. Самых разных размеров. Блестящие, тусклые, кости со следами укусов, с буграми и дырками.
Красноколпачник выскочил из-за занавески, брови нахмурены, в руке длиннющий кинжал:
— Надоели мне булочки. Я люблю сладенькое. Надумал перекусить Враной.
Врана метнулась вперёд, опрокинула чайный сундук.
— Какой разгром! — пожаловался гном детским голоском, а потом бросился на неё.
Она в панике схватила табурет и швырнула в него. Подбежала к двери, размахивая руками, сбила по дороге с полок нескольких гномиков. Нехорошая Врана Маккей. Нехорошая Врана Маккей, забормотали гномы. От их слов в голове у неё закрутились какие-то психоделические колёсики.
Она услышала громкий топот — это гном топотал у неё за спиной. Распахнула дверь, выскочила на улицу и обнаружила, что навстречу несётся на велосипеде Ханна.
— Ханна, спаси меня! — заорала Врана.
Она знала, что остановиться Ханна не успеет. Закрыла глаза, зная, что сейчас её собьют. Но Ханна просто промчалась сквозь неё, излучая тёплое призрачное сияние.
Голос красноколпачника рокотал, как катящийся с горы камень:
— Прекрасно выпили чаю. Приходи ещё, малышка Врана. Приходи ещё, малышка Врана… малышка Врана…