а заточить нож, – но по какой-то причине отказывалась покупать стекло для глаз. Говорила, что не может себе этого позволить, хотя это была чушь собачья. Она могла позволить себе сигареты и вонючую мазь для рук, но, когда я ей об этом сказал, она влепила мне такую пощечину, что у меня кровь пошла из десен.
До сих пор не знаю наверняка, почему она отказалась. Наверно, они немного ее пугали. Я так разозлился, что потом, когда Нэнси и Эдди спали, перенес чучела в их комнату и расставил так, чтобы они смотрели пустыми глазницами прямо им на кровать. До сих пор помню, как она закричала, когда проснулась. И помню, что досталось мне тогда по первое число.
После того случая Нэнси все чучела сожгла. Я вернулся из школы и обнаружил их остатки в камине. Сгорела и книга по таксидермии, хотя она была библиотечная.
Глава 19
Ресторан назывался «У Марко» и выглядел не слишком привлекательно. Расположенный в стороне от главной городской улицы, он как будто прятался в заснеженном переулке. У стены, спасаясь от холодного ветра, потягивала сигарету немолодая на вид женщина. Проходя мимо, я заметил морщины у нее на лице и настороженность в глазах; бледная кожа казалась почти прозрачной. Она не ответила на мой приветственный кивок и поскорее зашаркала прочь. Была пятница, до вечера еще далеко, но день выдался сумрачный, а затянувшие небо тучи и здания, теснящиеся по обеим сторонам улицы, света не добавляли.
Отыскав наконец вход, я осмотрелся. Грязные окна, механический шум из прачечной самообслуживания по соседству. Прежде чем войти, я потратил пару минут на то, чтобы переписать в блокнот номера всех припаркованных поблизости машин. Это, конечно, был выстрел с дальним прицелом, но чем черт не шутит. Закончив, я сунул в карман фотографию, открыл дверь и вошел в мир клетчатых скатертей и Дина Мартина.
Зал был небольшой, столиков на десять, и большинство из них были накрыты лишь наполовину. Все, кроме одного, пустовали. Он сидел у дальней стены, где самый тусклый свет, и, когда звякнула дверь, поднял голову. Его глаза оглядели меня из-под полуопущенных век.
Я направился к нему, лавируя между тесно стоящими столиками. С каждым шагом я все явственнее ощущал в себе знакомый сгусток нервной энергии – предвкушение с капелькой странного удовольствия. Я вдруг почувствовал себя шестнадцатилетним парнишкой, которого на тесном заднем сиденье, под звуки кантри из автомобильного приемника оседлала Лиза Симоне – оседлала и уже расстегивает лифчик. А в следующее мгновение, но четырнадцатью годами позже, я уже прижимал к себе тощего наркомана: тот верещал, а Айзек в поисках таблеток переворачивал всю его грязную квартирку вверх дном.
Это все одно и то же. Лихорадочный всплеск, острый, звенящий кайф. Предвестник чего-то большего, что вот-вот накатит оглушительной волной, заполнит каждую клеточку, разом перегрузит все системы так, что в висках загудит от напряжения.
Да, я уже был на взводе и мог сорваться из-за любой мелочи, выплеснуть злость на первом, что попалось бы под руку. Я мог, например, перевернуть стол или сломать кому-нибудь палец. Уверенности прибавляла приятная тяжесть в кармане – там лежал складной нож.
Движение слева.
Но это всего лишь пухленькая официантка в бирюзовой форме появилась из кухни. А ведь я едва не перерезал ей горло. Со скучающим лицом она несла пластиковый поднос со столовыми приборами. На бейджике всего два слова: Сюзанна и Buongiorno.
Сюзанна предложила забрать у меня пальто, но я отказался. Она пожала плечами и побрела прочь. Мужчина за столиком наблюдал за мной. Теперь и я мог рассмотреть его получше.
Крупный, с высокими скулами и светлыми, вьющимися волосами, спадающими на глаза. Нос, похоже, ломали не один раз, и он так и не сросся как следует. Простая белая футболка туго обтягивала широкую, мощную грудь. Интересно, сколько раз он мог бы отжаться. Двести? Двести пятьдесят?
Мускулистые руки со сцепленными пальцами лежали на столике. Рядом пара стаканов с чем-то темным.
Я повесил пальто на спинку ближайшего стула. Сел напротив него.
– Доброе утро, детектив.
– Доброе утро.
– Я взял на себя смелость заказать вам выпить. Подумал, вы не откажетесь. Это ром.
– Для меня рановато.
– В моем представлении вы все, прожженные детективы, закоренелые алкоголики. Или это просто клише?
Он улыбнулся мне, покачивая стакан, в котором позвякивали кубики льда. Мягкий голос с легкой высокой ноткой. Мои ожидания не оправдались. Я представлял, что увижу какого-нибудь тощего типа. Или извращенца с небольшим брюшком и в очках с толстыми стеклами. Определенно не такого крепыша, побывавшего, судя по виду, не в одной драке и получавшего от этого удовольствие.
– Как тебя зовут? – спросил я.
– Саймон. Меня зовут Саймон.
– Саймон… а дальше?
– Просто Саймон.
– Ну, тогда Саймон, – сказал я, слегка откидываясь на спинку стула, – давай проясним одну вещь. Я пришел сюда не для того, чтобы выпивать.
– Именно для этого. Как вы думаете, почему мы в ресторане?
– А теперь послушай…
– Если бы я хотел просто поговорить, я бы пригласил вас прогуляться вдоль реки. Вы уже были у реки? То еще дерьмо. Вы в городе новенький и, полагаю, перебиваетесь тем, что берете навынос в забегаловках. У вас такой вид.
– Какой?
– Вам нужно больше спать, Томас. И ешьте рыбу. Но только не здесь. Господи, да когда я был здесь в последний раз и попробовал их улов дня, та рыба плавала во мне всю ночь. Задница была, как японский флаг.
Он провел по ламинированной странице большим пальцем.
– Хотелось бы мне знать, где они ее взяли. Наверно, из этой самой чертовой реки. С другой стороны, телятина здесь вполне приличная. Это единственная причина, по которой я сюда прихожу. Даже несмотря на чудовищную музыку.
– Не нравится Луи Прима?
– Кто?
Я вытащил из кармана мятую фотографию, бросил ее на стол. Постучал по уголку.
– Неважно. У тебя есть еще такие?
– Несколько. – Он пожал плечами. – Грубовато, понимаю.
– Чего ты хочешь?
– Прямо сейчас? Перекусить. – Он ухмыльнулся. – Похоже, будет весело.
Я начал было излагать ему свой план, но тут подошла та пухленькая официантка, Сюзанна, и я прикрыл фотографию рукой.
– Мы готовы сделать заказ? – спросила она, доставая блокнот.
– Я не голоден, – сказал я, не спуская с Саймона глаз.
Он с улыбкой повернулся к официантке.
– Извините моего друга. Он будет телятину.
– Неужели?
– Да. И я тоже.
Саймон захлопнул меню. Официантка улыбнулась ему, а на меня бросила неодобрительный взгляд. Когда она отошла, Саймон поднял свой бокал.
– Будем здоровы. – Он чокнулся с моим бокалом, а не дождавшись от меня никаких действий, закатил глаза. – Если не собираетесь пить, то уж хоть видимость поддержите.
Я поднял свой бокал и уже хотел было сделать глоток, но остановился.
Саймон расхохотался.
– Да ладно вам, детектив. Вы действительно думаете, что я отравил ром? А потом? Мы с Сюзанной завернем вас в ковер и вытащим на задний двор? Да вы только на нее посмотрите. Сомневаюсь, что от такой будет прок.
Я отпил половину одним глотком. Как будто высказал свою точку зрения. Саймон жестом предложил допить остальное.
– Прежде чем мы перейдем к делу, – продолжал он, – что вы думаете о Купере?
– Я думаю, этот город – как рак. Гнилое место. Заслуживает того, чтобы его снесли. Разобрали по кирпичику.
Саймон откинул упавшие на глаза светлые пряди.
– Отвратный городишко, да? Раньше я задавался вопросом, не служит ли он прикрытием для чего-нибудь другого – значительного, захватывающего. Может быть. Но чтобы это узнать, чтобы раскрыть секрет, нужно поменять точку зрения, посмотреть на все с другой стороны. – Он на мгновение замолчал. – Наверное, это звучит немного странно.
– И часто ты этим занимаешься?
– Чем?
– Сидишь с людьми, разговариваешь. Засовываешь им фотографии под «дворники». Так ты проводишь время?
– Думаете, я с вами играю?
– А как еще ты бы это назвал?
– Мы просто знакомимся, узнаем друг друга получше.
– Да неужели? И как твоя фамилия?
– Джейкобс. Я дважды отсидел в штате Небраска за поджог и мелкую кражу. У меня двенадцатый размер обуви, и я могу отжаться двести шестьдесят пять раз. – Он с удовольствием продемонстрировал свой бицепс толщиной с бедро. – Я видел, как вы смотрели.
Я допил ром.
Из кухни донесся грохот, и мгновение спустя дверь распахнулась. Сюзанна вернулась к столу и поставила перед нами две большие тарелки и еще два бокала.
Ром, должно быть, подействовал, потому что еда выглядела потрясающе. Тонко нарезанные ломтики телятины в панировке с томатным соусом и расплавленным сыром, мелким отварным картофелем и зеленой фасолью на гарнир. Аромат напомнил, что поужинать накануне мне так и не удалось.
Саймон наблюдал.
– Ну, что я вам говорил?
– Пока что ты мне так ни черта и не сказал. – Я постучал пальцем по фотографии. – Ты сам это снимал?
Саймон кивнул, пододвинул к себе тарелку и принялся за еду, внезапно посерьезнев.
– Сам.
– Тогда скажи, что ты видел.
– Видел вас. Видел, как вы вместе с напарником подожгли ту машину.
– Ладно, мы сожгли какую-то машину. Ну и что?
– Не какую-то машину. Ту машину. Ту, которая использовалась при ограблении полицейского транспорта.
– Это ты тоже видел?
– Тоже. Интересный выбор масок, должен сказать. И эти сумки, Томас. Или вы предпочитаете, чтобы вас называли Том? Томми?
– Детектив Ливайн – этого достаточно.
– Что ж, Томми, малыш, судя по тому, как вы их несли, сумки были полные.
В животе заурчало, а голова резко потяжелела, словно внутри кто-то повесил грузики. Я отправил в рот картофелину, и она растаяла, превратившись в теплую, чесночную кашицу. Я порадовался тому, что перестал таскать деньги с собой.