Н. ПрохороваДобродетели мира Толкина: деяние и недеяние
рубрика МИРЫ ПРОФЕССОРА ТОЛКИНА в журнале Знание-Сила
"Для современного человека,- пишет М. И. Стеблин-Каменский в своей книге "Мир саги", повествующей о духовном мире "саг об исландцах" - невозможно перестать быть современным человеком, невозможно отказаться от свойственных ему представлений... Но современный человек может понять, чем отличаются его представления от представлений человека другой эпохи".
Свод деяний и качеств, почитающихся добродетельными либо порочными, действительно изменяется от эпохи к эпохе и от страны к стране. Существовал, например, свод добродетелей древнегерманского мира, включавшего норманнов (скандинавов) и англосаксов, характерный для "героического" общества вообще. В те времена "отношения между людьми - как считает переводчик древнеанглийского эпоса "Беовульф" К. Кроссли Холанд - были связями лорда с его последователями и превыше всего прославлялись честь, доблесть, кровная месть и подчинение королевской воле". Кроме того, мироощущение человека включало в себя острое чувство судьбы (древнеанглийское слово Wyrd) - сознание постоянного присутствия сил судьбы в мире. Только тот, кто принимал свою судьбу с достоинством, спокойно и даже с юмором мог рассчитывать на доброе имя и славу, которая переживет его. Основанием подобной формы взаимоотношений с судьбой служил весь мир: Мидгард, Срединные Земли, плоская земля под плоским небом - вся северная космогония и эсхатология.
Толкин считал лучшим выражением "героического духа Севера" слова Бюрхтвольда из древнеанглийской героической поэмы "Битва при Мэлдоне", повествующей о сражении с викингами, в котором пали эссекский вождь Бюрхтнот и почти все его воины:
Духом владейте, доблестью укрепитесь, сила иссякла - сердцем мужайтесь; вот он, вождь наш, повергнут наземь, во прахе лежит добрейший; да будет проклят навечно, кто из бранной потехи утечь задумал; я стар, но из стычки не стану бегать, лучше, думаю, лягу на ложе смерти рядом с господином, с вождем любимым
Делать, что подобает, исполнять долг - разумеется, этими побуждениями руководствовались герои различных эпох. Для норманна долг - не вернуться из битвы, если пал предводитель (как воины Бюрхтнота из "Битвы при Мэлдоне"); отомстить за убитых родичей (как Гудрун из "Саги о Вельсунгах", которая убивает своих сыновей, чтобы отомстить мужу за смерть братьев); сдержать данное слово (как Хельги, сын Хьерварда из "Старшей Эдды", убеждающий своего брата не нарушать принесенный обет и жениться на Сваве, возлюбленной Хельги). В современный кодекс чести вошли новые требования, но при этом, конечно, он вобрал в себя далеко не все из перечисленных выше.
Профессор Т. Шиппи, автор книги "Дорога в Срединные Земли", посвященной творчеству Толкина, считает, что "основная задача "Властелина Колец" - изложить северную "доктрину мужества", которая, по мнению Толкина, была величайшим вкладом литератур Севера в духовную сокровищницу человечества. Стержень этого учения - Рагнарек, день, когда боги и люди будут сражаться со злом и гигантами, и неминуемо потерпят поражение. Но "доктрина мужества" утверждает, что потерпевший поражение - не отступник. Правая сторона остается правой, даже если у нее нет ни малейшей надежды на победу. При этом мифология Севера... не предлагает человеку ни рая, ни спасения, никакой награды за добродетель, кроме мрачного удовлетворения от того, что ты поступил, как должно. Толкин желал, чтобы герои "Властелина Колец" следовали подобным высоким принципам. Потому-то он и лишил их легковесных надежд, заставил думать о грядущем поражении и роке".
Долг повелевает хоббиту Фродо нести Кольцо, трижды отправляясь с ним в неизвестность, в полный опасностей путь: сначала - из своего уютного дома, потом - из Ривенделла, и после - из Лориэна. "Я должен оставить Бэг Энд, оставить Шир, оставить все и уйти" - принимая свою ношу, говорит он Гэндальфу. И уходит. "Единственное в мире место [Мордор], о котором точно известно, что к нему подходить не следует - и ровно туда мы норовим попасть!" - возмущается Сэм. И идет следом за Фродо. "Я должен идти. Прощай, Сэм!" - говорит Фродо в самом конце, у порога Саммат Наур.
В черновиках "Властелина Колец" Толкин дает Фродо и Сэму эльфийские имена: Гэндальфу предсказывает, что менестрели станут их называть в песнях Бронве атан Хартад и Хартад Улуйтиад, Стойкость без Надежды и Неугасимая Надежда.
Война с Мордором подвергает всех героев "Властелина Колец" суровому испытанию долгом. Вряд ли можно сказать, что толкиновским воителям, таким, как Арагорн или Боромир, совершенно неведом страх ("даже самыми доблестными из нас овладевал страх [при появлении Назгул, Призраков Кольца]",- признает Боромир). Однако, когда Эовюн у порога Троп Мертвых спрашивает у Арагорна: "Почему вы хотите идти этой гибельной стезей?" - он отвечает: "Потому что я должен. Лишь так могу я надеяться выполнить все, что предназначено мне, в войне с Сауроном".
Толкин описывает ситуации, когда выдержать испытание долгом оказывается выше человеческих сил: "Тени смыкались, сердца людей стыли, и доблесть Гондора делалась пеплом... Верных долгу, оставшихся защищать стену было немного; большинство бежали во второй круг Города" (ночь во время осады Минас Тирита); "Столь пустынны были эти места, столь глубок облекавший их ужас, что некоторые воины утратили мужество и не могли идти дальше на север" (путь к Черным Вратам Мордора); "У южных границ Шира Следопыты преградили им [Назгул] путь. Но эта задача была непосильной для Дунедайн... и даже сердца Дунедайн дрогнули" (битва при Сарн-форде, описанная в "Охоте за Кольцом" в "Неоконченных Сказаниях"). Тем не менее во "Властелине Колец" мы находим и другие примеры: "Принц Дол Амрота и его рыцари держались как истинные лорды расы Нуменора. И, видя их, люди начинали петь среди мрака" (в ту же ночь, во время осады Города); "И Арагорн прошел первым) и столь сильна была воля его в этот час, что все Дунедайн и их кони последовали за ним" (путь по Тропам Мертвых). Арагорн, Имрахиль, Фарамир - лорды и повелители людей, ибо они способны следовать долгу, отринув страх. Однако, на самом деле, лучше сказать так: они способны следовать долгу, забыв о себе, именно потому, что они - лорды и повелители, потому что по происхождению они действительно выше других.
Кажется, мы вновь обращаемся к древнегерманским моральным установкам, признающим, что чем выше происхождение человека, тем более великие деяния оказываются возможными для него. В мире Толкина, в Арде, это непреложная истина, к которой я еще вернусь, чтобы постараться объяснить, почему это так.
И все же, несмотря на указанное сходство во взглядах на благородство крови, именно здесь кроется разница. В отличие от героя древнегерманских легенд, толкиновский героический персонаж, повелитель, в первую очередь не свободен. Из всех персонажей он действительно более прочих способен следовать своему долгу - и он обязан ему следовать, отринув все личные желания и амбиции: ибо толкиновский Король принимает на себя великое бремя - ответственность. Ответом на вопрос, что случается, если этого не происходит, служит история Ар-Фаразона, "самого могущественного и самого гордого из Королей Нуменора", чьи деяния были воистину дерзновенны - и привели к величайшей из катастроф, которая, как сказал впоследствии сам Толкин, "была предзнаменованием Конца Арды". "Ибо зло, творимое великими,- велико", говорится устами Улмо в одном из толкиновских манускриптов из книги "Кольцо Моргота".
Таким образом, "долг" толкиновских персонажей включает в себя не только бесстрашие, но и ответственность: тему, как правило, неведомую слушателям древнегерманских героических песен. Беовульф совершает свои первые подвиги - убивает ужасного Гренделя и его мать - как герой-одиночка, действующий во славу своего имени; и в песне провозглашается герою хвала. Позже, когда Беовульф становится королем, он выходит в одиночку против дракона, отказываясь принять помощь дружины. Он побеждает чудовище, но в этом бою гибнет сам,- и все королевство со смертью своего короля рушится под натиском врагов-соседей; однако современников Беовульфа это не очень волнует:
Но был вождь верен высокому долгу - стяжал сокровища...
"Сквозь трагизм здесь [в германском эпосе] всегда просвечивает торжество",- поясняет О. А. Смирницкая в статье "Поэтическое искусство англосаксов" (хотя собственно в "Беовульфе", по ее мнению, это не так). Толкин в комментариях к своей пьесе "Возвращение Бюрхтнота, сына Бюрхтельма", задуманной как своеобразное продолжение "Битвы при Мэлдоне", обращает внимание на другие строки из "Беовульфа":
Порой погибает один, но многих та смерть печалит...
- так восклицает Виглаф, верный воин погибшего короля, имея в виду, что смерть властителя принесет в скором будущем горести его подданным. Толкин видит здесь "резкую критику безрассудства того, на ком лежит ответственность", так же как и в словах Бюрхтвольда из "Битвы при Мэлдоне", которые цитировались выше. Эти слова, "лучшее выражение северного героического духа, норманнского или английского, самое ясное утверждение доктрины силы и стойкости, поставленных на службу несгибаемой воле", как полагал Толкин, поражают и трогают нас потому, что "вложены в уста подчиненного, чья воля направлена к цели, назначенной для него другим; в уста человека, у которого нет ответственности перед теми, кто ниже его, а только верность своему повелителю. Поэтому личная гордость его отступает перед преданностью и любовью... Героизм подчинения и любви, а не гордости и своеволия - самое героическое и самое трогательное". По мнению Толкина, эссекский вождь Бюрхтнот, из гордости поставивший под удар и обрекший на смерть своих воинов и в результате отдавший на разорение землю, которую он призван был защищать, "погиб за свое безрассудство. Но то была благородная ошибка - ошибка благородного человека. Его воинам не дано ее осудить; ведь многие из них и благородны и безрассудны сами. Однако поэты выше безрассудства и выше воистину самого героизма"...