Дела человеческие становятся намного яснее, если четко понимать, что причина великих триумфов и трагедий истории не в том, что люди по природе своей добры или злы, но в том, что по природе своей они — люди.
В дверь постучали, и она открыла.
— Уже все, или еще нет? — спросил мистер Янг. — Я отец. Муж. И то, и другое. Оба.
Сестра Мэри ожидала, что американский атташе по культурным связям будет выглядеть как Си-Си из «Санта-Барбары» или хотя бы Мейсон. Мистер Янг не был похож ни на одного американца из тех, которых она видела по телевизору, разве что на одного по-отечески добродушного шерифа из детективного сериала (не самого плохого)[4]. Он ее несколько разочаровал. И куртка его тоже ей не понравилась.
Она постаралась скрыть разочарование.
— О да, — сказала она. — Поздравляю. Ваша жена спит, бедняжка.
Мистер Янг заглянул ей через плечо.
— Двойня? — спросил он.
И полез в карман за трубкой.
И не стал доставать трубку.
И снова стал.
— Двойня? Никто ничего не говорил про двойню.
— Нет-нет, — затараторила сестра Мэри. — Этот не ваш. Этот… этот чужой. Просто смотрю за ним, пока сестра Грейс не вернулась. Нет-нет, — повторяла она, указывая на Врага Рода Человеческого, Низвергателя Царей, Ангела Преисподней, Великого Зверя, именуемого Дракон, Князя Мира, Отца Лжи, Отродье Сатаны и Повелителя Тьмы, — вот этот вот точно ваш. От макушки до самых копытичек… которых у него нет, — торопливо добавила она.
Мистер Янг склонился над младенцем.
— Ну да, — с сомнением в голосе произнес он. — Похоже, пошел в меня. Ну что ж, здоров и весел?
— Разумеется, — ответила сестра Мэри. — Абсолютно нормальный ребенок, — добавила она. — Очень, очень нормальный.
Они замолчали и уставились на спящего младенца.
— У вас почти нет акцента, — сказала сестра Мэри. — Вы у нас давно?
— Лет десять, — чуть-чуть озадаченно ответил мистер Янг. — Перешел на другую работу, понимаете ли, и пришлось переехать.
— У вас, должно быть, очень интересная работа, — сказала сестра Мэри.
Мистер Янг благодарно взглянул на нее. Не всякому удается проявить интерес к животрепещущим проблемам бухгалтерского учета.
— Наверное, там, откуда вы приехали, все было по-другому, — продолжала сестра Мэри.
— Наверное, — согласился мистер Янг, который никогда об этом не задумывался. Насколько ему помнилось, Лутон был очень похож на Тэдфилд. Такие же живые изгороди от дома до вокзала. Такие же люди.
— Дома были повыше, это уж точно, — безрассудно предположила сестра Мэри.
Мистер Янг удивленно взглянул на нее. Единственный высокий дом, который ему вспомнился, был зданием банка «Альянс и Листер».
— И вас, наверное, часто приглашают в гости. Приемы на открытом воздухе, все такое, — монашку было не остановить.
С этой темой мистер Янг был знаком лучше. Дейрдре очень нравились вечеринки в саду.
— О да, — с чувством сказал он. — Дейрдра сама варит для них варенье. А мне обычно приходится помогать с играми. «Испорченный телефон», ну вы понимаете…
Об этом аспекте жизни в Букингемском дворце сестра Мэри никогда не задумывалась, но теперь поняла, почему туда невозможно дозвониться.
— Что же они его не починят? — удивилась она. — А если что случится?
— Извините?
— Знаете, мне очень нравится семья королевы.
— И мне тоже, — оживился мистер Янг, с благодарностью перепрыгивая на так удачно подвернувшуюся льдину в безумном потоке сознания. По крайней мере, разговор в отношении королевской семьи не вызывал опасений. Если, конечно, речь шла о настоящих ее представителях, которые добросовестно выполняют свою работу, приветствуя народ с балкона и спуская на воду новый авианосец. Не тех, которые всю ночь шляются по клубам и блюют на папарацци[5].
— Как мило, — сказала сестра Мэри. — А я-то думала, что вы ни в грош не ставите королевский титул после того, как ваши отцы-пионеры в Бостоне выбросили весь чай в реку.
И она продолжала болтать, следуя уставу Ордена, согласно которому его члены должны всегда говорить то, что у них на уме. Мистер Янг отдался на волю волн: он слишком устал, чтобы придавать этому значение. Возможно, в результате праведной жизни в поведении людей появляются определенные странности. Если бы миссис Янг сейчас проснулась, это была бы весьма кстати, подумал он. И тут одно понятное ему слово, мелькнувшее в болтовне сестры Мэри, отозвалось в его душе благодарным эхом.
— Скажите, не могу ли я где-нибудь по возможности выпить чашку чаю… если можно? — осведомился он.
— Ой, — сказала сестра Мэри, в ужасе закрыв рот ладонью, — как же мне это в голову не пришло?
Мистер Янг не стал высказывать предположений на этот счет.
— Минуточку, я сейчас сбегаю, — залепетала она. — Вы уверены насчет чая? Может быть, кофе? Этажом выше стоит этот… как его… кофематор.
— Чаю, пожалуйста, — сказал мистер Янг.
— Ну, вы действительно отуземились, скажу я вам, — радостно заявила сестра Мэри и выбежала из палаты.
Мистер Янг, оставшись наедине с женой и двумя младенцами, которые крепко спали, опустился на стул. Да, видимо, когда рано встаешь и молишься, и подолгу стоишь на коленях — это сказывается. Нет, они, конечно, добрые люди, но не совсем в трезвом уме и здравой памяти. Он однажды видел фильм Кена Рассела, так там монашки стали сатанистками. Не то чтобы здесь что-нибудь подобное, но нет дыма без огня и все такое…
Он тяжело вздохнул.
Именно в этот момент проснулось Дитя А и разразилось добротным, отборным ревом.
Мистеру Янгу уже много лет не приходилось успокаивать ревущих детей. Честно говоря, ему это никогда и не удавалось. Он всегда питал огромное уважение к сэру Уинстону Черчиллю и укачивать его уменьшенную копию, взяв ее на ручки, представлялось ему делом недостойным.
— Добро пожаловать в наш мир, — устало сказал он. — Потерпи, привыкнешь.
Дитя закрыло рот и уставилось на мистера Янга так, словно тот был генералом, докладывающим о крупном поражении.
Сестра Мэри не могла найти более подходящего момента, чтобы вернуться с подносом в руках. Сатанистка или нет, но она даже разыскала блюдце, на котором разложила печенье с глазурью — такое всегда оказывается на самом дне пакета с надписью «К чаю» или «Бабушкина сдоба». Мистеру Янгу досталось печенье хирургически розового цвета, украшенное глазурованным снеговиком.
— У вас, наверное, таких и нет, — сказала сестра Мэри. — Вы это называете печеньем. А мы — бисквитами.
Мистер Янг едва успел открыть рот, чтобы сказать, что он тоже использует второе из приведенных слов, и не только он, но и большинство жителей Лутона, как в комнату, задыхаясь, ворвалась другая монашка.
Она взглянула на сестру Мэри, сообразила, что мистер Янг никогда не заглядывал внутрь пентаграммы, начерченной мелом на полу, и ограничилась тем, что указала на Дитя А и подмигнула сестре Мэри.
Сестра Мэри кивнула и подмигнула в ответ.
И вторая монашка увезла младенца.
Подмигивание как метод общения между людьми — довольно универсальное средство. Многое можно сказать, просто подмигнув собеседнику. Например, в данном случае подмигивание второй монашки означало:
Ангел тебя раздери, ты где ходишь? Дитя Б родилось, мы готовы подменить младенцев, а ты тут не в той палате вместе с Врагом Рода Человеческого, Низвергателем Царей, Ангелом Преисподней, Великим Зверем, именуемым Дракон, Князем Мира, Отцом Лжи, Отродьем Сатаны и Повелителем Тьмы, чаи распиваешь. До тебя не доходит, что меня только что чуть не пристрелили?
А ответное подмигивание сестры Мэри, с ее точки зрения, означало:
Вот он, Враг Рода Человеческого, Низвергатель Царей, Ангел Преисподней, Великий Зверь, именуемый Дракон, Князь Мира, Отец Лжи, Отродье Сатаны и Повелитель Тьмы, и я не могу с тобой говорить при посторонних.
Тогда как сестра Мэри решила, что подмигивание второй монашки означает скорее:
Отлично проделано, сестра, — ты сама подменила младенцев. Теперь покажи мне лишнего, и я избавлю тебя от него, и ты сможешь продолжать пить чай с его Королевским Превосходительством Американским Культуристом.
И, соответственно, ее ответное подмигивание означало:
Вот он, дорогуша; это Дитя Б, забирай его, и дай мне поболтать с Его Превосходительством. Я всегда хотела спросить у него, зачем им эти высоченные дома, которые они обделывают зеркалами.
Все эти тонкости прошли на цыпочках мимо внимания мистера Янга, который был необычайно смущен вниманием, проявленным заговорщиками к его собственной персоне, и в данный момент думал о том, что мистер Рассел, похоже, знал, о чем снимал свое кино.
Вторая монашка могла бы заметить ошибку сестры Мэри, если бы ее не вывели из себя охранники в палате миссис Даулинг, которые смотрели на нее с нескрываемым и все возрастающим недоверием. Вызвано это было тем, что их специально обучали реагировать особым образом на людей в длинных балахонах и головных платках и теперь они страдали конфликтом сигнальных систем. Людям, страдающим конфликтом сигнальных систем, лучше не давать в руки оружие, особенно если они только что присутствовали при рождении ребенка естественным путем, что абсолютно не соответствует их представлениям об американском способе появления на свет новых граждан Соединенных Штатов. Кроме того, краем уха они слышали, что в здании курят фимиам.
Миссис Янг пошевелилась.
— Вы уже выбрали для него имя? — хитро прищурилась сестра Мэри.
— А? — отозвался мистер Янг. — Да. Нет. Нет, еще не выбрали. Если бы была девочка, мы бы назвали ее Люсиндой в честь моей мамы. Или Жерменой. Это Дейрдра так решила.
— Девочку можно было бы назвать Полынь, — сказала сестра Мэри, вспомнив школьный курс литературы. — А мальчика — Дамиан, или Дэмьен, если по-вашему. Очень модное нынче имя.