— Непостижимо, — пробормотал Азирафель.
— Как яйца без соли, ты сказал. Так вот: ни яиц, ни соли. Ни лосося «гравлакс» с укропом. Ни ресторанчиков, где тебя узнают на входе. Ни кроссвордов из «Дейли Телеграф». Ни антикварных магазинов, ни книжных. И никаких раритетных изданий. Не говоря уже о (Кроули почти исчерпал запас знаний об увлечениях Азирафеля) серебряных табакерках эпохи Регентства!
— Но когда мы победим, жить станет лучше! — хрипло проговорил ангел.
— Но не так интересно. Послушай, ты же знаешь, что я прав. Ты будешь не более счастлив с арфой в руках, чем я с вилами.
— Ты прекрасно знаешь, что мы не играем на арфах.
— А мы не пользуемся вилами. Это была фигура речи.
Они молча уставились друг на друга.
Азирафель молитвенно сложил перед лицом ухоженные ладони.
— Понимаешь, наши просто в восторге от того, что произойдет. Это же то, чего мы добивались. Главное испытание. Огненные мечи, Четыре Всадника, моря крови, и прочие неприятности. — Он пожал плечами.
— А потом «конец игры, бросьте монету»? — спросил Кроули.
— Иногда мне становится трудно понять твою манеру выражаться.
— Моря мне нравятся такими, как они есть. И совсем не обязательно, чтобы это случилось. Совсем не обязательно устраивать испытание на прочность только для того, чтобы убедиться, прав ли ты был с самого начала.
Азирафель снова пожал плечами.
— Боюсь, для тебя это останется непостижимой мудростью.
Он зябко поежился и поплотнее запахнул пальто. Над городом собирались серые тучи.
— Пойдем куда-нибудь, где потеплее, — сказал он.
— Ты меня приглашаешь? — угрюмо уточнил Кроули.
Некоторое время они шагали в угрюмой тишине.
— Не то чтобы я не был с тобой согласен, — сказал ангел, шагая по траве. — Просто я не могу не подчиниться. Мне сие не дозволено, и ты знаешь об этом.
— Мне тоже, — буркнул Кроули.
Азирафель глянул на него искоса.
— Неужели? — сказал он. — Ты же все-таки демон.
— Угу. Но наши одобряют неподчинение только самого общего свойства. А в конкретных случаях они принимают очень жесткие меры.
— То есть в случае неподчинения их конкретным приказам?
— Вот-вот. Ты даже представить себе не можешь. Или можешь. Как ты думаешь, сколько у нас времени?
Кроули махнул рукой в сторону «Бентли», и тот отворил двери.
— В разных пророчествах по-разному, — сказал Азирафель, усаживаясь в машину. — До конца века, это точно, хотя можно ожидать некоторых необычных явлений и до этого. Большинство пророков в прошлом тысячелетии больше заботились о размере стиха, чем о точности.
— Не понял, — удивился Кроули, показал на ключ зажигания и тот повернулся.
— Ну как же, — разъяснил ангел. — «И кончится время на круге своем, в та-ТА-та та-ТА-та та-ТА-та седьмом». Или восьмом. Или шестом. Для «четвертом» не слишком много хороших рифм, так что, это, наверное, будет не самый плохой год.
— А что за необычные явления?
— Двухголовые телята, знамения в небе, гуси, летящие задом наперед, дожди из рыб и все такое. Антихрист, придя в мир, влияет на естественные причинно-следственные связи.
— М-да…
Кроули переключил скорость и тут же вспомнил еще кое о чем. Он щелкнул пальцами. Блокиратор как ветром сдуло.
— Поедем обедать, — сказал он. — Я тебе остался должен, еще с… когда это было?
— Париж, год 1793-й, — ответил Азирафель.
— А, ну да. Эпоха террора. Это наша работа или ваша?
— Разве не ваша?
— Уже не помню. А ресторанчик был неплох.
Когда они проезжали мимо потерявшего дар речи инспектора дорожного движения, блокнот у того неожиданно загорелся, к большому удивлению Кроули.
— Мне кажется, я не собирался этого делать, — сказал он.
Азирафель покраснел.
— Это я, — объяснил он. — Я всегда думал, что эти типы — ваше изобретение.
— Неужели? А мы думали на вас.
Кроули, глядя в зеркало, с интересом разглядывал дым позади.
— Поехали, — сказал он. — Давай в «Ритц».
Конечно, заказывать столик Кроули не собирался. В этом мире заказ столика — не его удел.
Азирафель коллекционировал книги. И хотя он был владельцем книжного магазина, даже себе самому он не признался бы в том, что его магазин — всего лишь место, где он хранит свою коллекцию. (В этом, кстати, он был не одинок.) Поддерживая легенду обычного торговца подержанными книгами, он использовал все способы, чтобы отвратить возможных покупателей, кроме разве что прямого физического насилия: отвратительный запах отсыревшей бумаги, враждебные взгляды, меняющиеся самым причудливым образом часы работы — все шло в дело и как нельзя лучше соответствовало его намерениям.
Собиранием книг он занимался уже очень давно, и у него, как и у всех коллекционеров, появились определенные пристрастия.
У него было более шестидесяти различных собраний пророчеств на тему последних веков второго тысячелетия. Его очень интересовали первые издания Оскара Уайльда. А также у него было полное собрание Нечестивых Библий, каждая из которых получила название, соответствующее ошибкам наборщиков.
Среди этих Библий была Библия, называемая Неправедной из-за опечатки, вследствие которой известный стих в Первом послании Павла к Коринфянам звучал так: «Или не знаете, что неправедные Царства Божия наследуют?»; Порочная Библия, изданная Баркером и Лукасом в 1632 году, в которой из седьмой заповеди пропала частица «не», и теперь она читалась «желай жены ближнего твоего»; Библия Проклинающая («проклинаю» вместо «заклинаю»), Библия Паточная («разве нет патоки в Гилеаде?»), Библия Стоящих Рыб («И будут стоять подле него рыболовы» превратилось в «И будут стоять подле него рыбы»), Библия Крестозадвижения и так далее. Азирафель собрал их все. Даже самую редкую — Библию, изданную в 1651 году в Лондоне Билтоном и Скэггсом.
Издание этой Библии было первым из трех крупных просчетов, которые привели к банкротству их издательства.
Изданная ими Библия получила название «Библия Далеко Посылающая». Пространная ошибка наборщика, если это можно так назвать, вкралась в книгу пророка Иезекииля, главу 48, стих пятый (орфография, для удобочитаемости, современная):
2 Подле границы Дана, от восточного края до западного, это один удел Асиру.
3 Подле границы Асира, от восточного края до западного, это один удел Неффалиму.
4 Подле границы Неффалима, от восточного края до западного, это один удел Манассии.
5 Да пошло Оно Все во все эти Уделы, воистину достало меня стоять за этим Столом. Хозяин Билтонн Слова не держит, Хозяин же Скэггс Скряга отменный, и Скупердяй, Псу подобный оголодавшему. Истинно говорю Вам, в день такой каждый из Вас, в ком есть Мозгов на полмеры, на Солнышко вылезет, а не будет Торчать здесь весь Божий день за Рухлядью этой, за Набором этим, в три Предела, четыре Края, пять Границ
НА *******!
6 Подле границы Ефрема, от восточного края до западного, это один удел Рувиму.[9]
Второй крупный просчет издательского дома Билтона и Скэггса случился в 1653 году. По неимоверно счастливой случайности им в руки попался один из пресловутых «Утраченных ин-кварто», то есть трех пьес Шекспира, которые не вошли в издание ин-фолио и признавались безнадежно утраченными как в ученых кругах, так и в среде театралов. До нас дошли только их названия. Та, которую приобрели Билтон и Скэггс, называлась «Комедiя о Робiнъ Гуде, или Шервудскiй лесъ»[10].
Хозяин Билтон уплатил за книжечку ин-кварто почти шесть гиней и рассчитывал выручить едва ли не вдвое больше за переиздание ин-фолио в твердой обложке.
Потом он ее потерял.
Причину своего третьего крупного просчета не смогли понять даже сами Билтон и Скэггс. Куда ни глянь, пророчества брали нарасхват. Перевод «Центурий» Нострадамуса на английский только что переиздали в третий раз, и по всей Англии при полных залах шли гастроли по меньшей мере пяти Нострадамусов, каждый из которых утверждал, что он — единственный настоящий. И «Собрание пророчеств» матушки Шиптон тоже разбирали с лету.
Во всех крупных лондонских издательствах — а их было восемь — вышло хотя бы по одной книге прорицаний.
Каждое из этих изданий страдало чудовищными неточностями, но благодаря присущей им всем атмосфере недоговоренности и универсального всеведения, все они стали неимоверно популярны. Их раскупали тысячами и десятками тысяч.
— Воистину это что денги печатать! — сказал хозяин Билтон хозяину Скэггсу[11]. — Народу потребна сiя белибердень! Нужно и намъ срочно разыскать колдунью и напечатать томъ ея пророчествъ!
На следующее утро к их дверям была доставлена рукопись, автор которой, как обычно, точно рассчитал время.
И хотя ни хозяин Билтон, ни хозяин Скэггс этого не знали, та рукопись, которую им прислали, была единственной книгой во всей истории человечества, состоящей из абсолютно точных прогнозов на следующие триста сорок с чем-то лет. И эти прогнозы точно и аккуратно описывали все события, кульминацией которых станет Армагеддон. Все, до мельчайших деталей.
Билтон и Скэггс выпустили ее в сентябре 1655 года, как раз к предрождественской распродаже[12], и она стала первой книгой в истории Англии, тираж которой остался нераскупленным.
Ее не покупали.
Ее не покупали даже в крохотной книжной лавке в Ланкашире, где рядом с ней гордо красовалась вывеска «Ланкаширскiй авторъ!».
Автор книги, некая Агнесса Псих, ничуть не была этим удивлена. Хотя трудно представить себе, что могло удивить Агнессу Псих.
А вообще-то она писала свою книгу не для того, чтобы ее раскупали или чтобы получить гонорар. Даже не для того, чтобы прославиться.