Могла бы Герти и сама догадаться, что четвертого июля будет праздник! Могла бы поинтересоваться у соседей. Да и вообще, они наверняка все это придумали только сегодня утром. Не успели в группу ничего написать. И потом, на уличный праздник ведь не требуется письменное приглашение…
Или требуется?
И как раз в этот момент под окном прошествовала Пчелиная Матка — Рея Шредер. Не по делу наряженная в льняной брючный костюм от Эйлин Фишер: белый, без единого пятнышка.
— Рея! — окликнула ее сквозь открытое окно Герти: ее голос, по-театральному громкий, разнесся по улице и достиг огромного парка. — Привет, лапуля! Как жизнь?
Герти помахала. Преувеличенно, как на конкурсе красоты.
Рея глянула прямо Герти в окно — прямо Герти в глаза. И между ними возник какой-то неправильный контакт. Будто вставили вилку в сломанную розетку — и полетели искры. На миг Герти объял ужас.
Рея отвернулась.
— Доминик! Стив! Курицу кто-то принес или я тут одна за еду отвечаю? — Голос стих — она ушла в глубину парка.
— Очень странно, — прокомментировал Арло.
— Она просто рассеянная. С умными бывает. Видимо, не заметила меня, — откликнулась Герти.
— Ей бы к окулисту сходить, — пошутил Арло. — Она вечно шоколадные яйца сосет. И все их семейство. Любят сосать яйца, — объявила Джулия. Герти повернулась к дочери, прикрывая ладонями вздувшийся живот:
— Джулия, какие ты гадости говоришь. Считай, нам повезло, что такие люди, как Шредеры, вообще с нами общаются. Рея в колледже преподает! Ты ведь не обижаешь маленькую Шелли? Она очень чувствительная.
— Чувствительная? Сука бесячая, — отрезала Джулия.
— Не смей так говорить! — выкрикнула Герти. — Окно открыто. Услышат.
Джулия склонила голову, явив взорам сильные плечи, местами испещренные юношескими прыщами:
— Прости.
— Так-то лучше, — похвалил дочку Арло. — Против истинных американцев переть бессмысленно. С этими людьми нужно полюбезнее. Ты уж постарайся. Самой легче будет.
— Безусловно, — подтвердила Герти. — Пойдем разберемся, что они там замутили?
— Нет. Слишком жарко. Мы с Ларри лучше посидим в подвале и поедим краску, как положено грустным заброшенным деткам, — отозвалась Джулия. Ее хвостик, обычно кудрявый, поник от жары.
— Свинцовая краска сладкая! Поэтому дети ее и любят! — сообщил Ларри.
— Не будет вам никакой краски, — отрезал Арло, а Герти отправилась на кухню и прихватила полупустой пакетик картофельных чипсов. Перегнувшись через стол, Арло заговорил совсем тихо. Голос не был угрожающим, но неугрожающим не был тоже. — Это без вариантов. Встали оба и навесили улыбочки на физиономии.
— Так что, пойдем? — уточнила Герти.
— Разумеется! — ответил Арло; после возвращения Герти голос его стал милым и мягким.
Он открыл входную дверь. Уайлды-родители вышли первыми, за ними по пятам — дети. Может, это было простым совпадением, а может, и нет, но когда они оказались на улице, кто-то включил песню в минорном ключе. Она называлась «Все Кеннеди в реке» — сингл Арло две тысячи двенадцатого года, занявший восемнадцатую строчку в чарте «Биллборд».
Что любовь? Пустота.
Позовет и обманет.
У меня есть мечта
И полтинник в кармане.
Арло покраснел. Отношение к собственной музыке у него было сложное. Его родные это знали.
В результате Ларри с Джулией пошли медленнее, будто скованные кандалами. Улыбка у Герти на лице напоминала застежку-молнию. Шаг за шагом добрались они до Стерлинг-парка.
Сай и Никита Сингх подняли головы от барбекю. Накачанный обезболивающими ветеран Иракской войны Питер Бенчли провел пальцами ниже культей, терзаемых фантомными болями. Компашка детей, называющая себя Крысятником, перестала прыгать на здоровенном батуте, который кто-то приволок в центр парка. Шелли Шредер что-то выкрикнула — издали не расслышишь — и указала пальцем на Джулию.
Враждебности никто не проявлял. Герти, с ее опытом конкурсов красоты, легко считывала общее настроение и сразу это усекла. И все же со времен последнего барбекю в День поминовения что-то изменилось, потому что и гостеприимства никто не проявлял тоже.
Она попыталась перехватить взгляд Реи, но та была поглощена беседой с Линдой Оттоманелли. Повсюду стояли люди, хоть к каждому подходи, но за время жизни на Мейпл-стрит Герти успела уяснить, что уютно ей только с Реей.
Давишь ты меня сверху
И снизу тоже,
Кладбищенское рыдание
На любовь похоже.
Песня Арло продолжала звучать. Сгорбившись, Уайлды покорились своей участи представителей низшего класса — от нее все равно не уйдешь.
Ты прямо как папаня мой:
Весь дурь и пот.
Бежим отсюда, птичка, —
Глядишь, свезет.
Наконец сквозь толпу медленно пробрались поздороваться Фред Атлас и его болезненная женушка Бетани.
— Привет! Добрались-таки! — выпалил Фред, хлопая Арло по спине.
Они душевно облапили друг друга. Бетани одарила Герти располагающей улыбкой. Тело у Бетани было худое и какое-то щетинистое, как у Страшилы. Пес Атласов Ральф — немецкая овчарка из при юта — потыкался во всех носом, чтобы не разбрелись и ни во что не вляпались.
— Душевный ты, Фред. И ты, Бетани, — откликнулся Арло.
Они с Фредом отчалили к столу с напитками.
Дети кучковались подальше; Дейв Гаррисон отделился от Крысятника. Слез с батута, подбежал к Джулии с Ларри, вручил каждому по бенгальскому огню. Они их зажгли, Джулия выписала в воздухе: «Пук», Ларри стал просто рисовать круги.
— Можно мне бургер? — спросила Герти у Линды Оттоманелли.
Булочки, присыпанные кунжутом, были утыканы зубочистками с американскими флажками.
Линда чуть помедлила, пристально глядя на бургеры, хотя было совершенно понятно, что она Герти услышала. Та ждала — неподвижно, расправив плечи. Прикидывала, не стоило ли накинуть шаль поверх платья с низким вырезом. Но грудь ее достигала размера D только во время беременности. Грех такую прятать.
— С сыром или без? — наконец спросила Линда.
— Без. Отважная ты — стоять у плиты в такую погоду.
— Не могу иначе. Нравится людей радовать. Такая уж уродилась. Пусть жара хоть за пятьдесят, мне все равно. Само получается. Слишком уж я добренькая.
— Я это давно заметила, — ввернула Герти, кривя душой. Она вообще редко замечала Линду Оттоманелли, знала лишь, что та ходит в продуктовый магазин с поясной сумкой, а политические воззрения черпает из соцсетей. Прочие воззрения Линда черпала у Реи Шредер, к словам которой относилась как к Священному Писанию.
Линда испустила мученический вздох:
— Ты, наверное, голодная. Я во время беременности все время была голодная. Хотя, конечно, ждала близнецов! Впрочем, ты, может, и не голодная — ты такая худая! Прямо зло берет, какая ты худая! Как у тебя получается? Инопланетянка, да и только!
Герти откусила кусок бургера. Сок побежал по подбородку, потом в вырез платья.
— Да я не очень худая, если забыть про беременность. Раньше была действительно худая, но это так тяжело. Вообще нельзя есть хлеб.
Улыбка Линды слегка угасла.
— Как-то я совсем отказалась от молочки и углеводов, плюс интенсивные интервальные тренировки. Можешь попробовать, если хочешь. У меня книжки остались.
— Спасибо, — поблагодарила Линда.
Джулия и Ларри уже скакали с Крысятником на батуте, а у стола с напитками Арло рассказывал компании мужиков смешную историю про какого-то кассира из магазина «Севен-илевен», из-за которого все опаздывали на поезд, потому что он очень медленно считал сдачу.
— Меня наконец достало. Говорю ему: «Забирай себе, козел, разбогатеешь!» — прорычал Арло, засунул «Парламент-лайт» в уголок рта и взмахнул кулаком. Голос у него был громче всех, и все попятились, чтобы не глотать дым, даже Фред.
Вскоре все уже хохотали, пропустив по первой вина или пива, хлопали в ладоши, рассказывали истории про работу, про успехи или шалости детишек в детском саду: представляете, воспитательница так рот и разинула. Грейди, Мюллеры, Пуллей-ны и Глускины собирались съездить в Монток. Марджи и Салли Уолш объясняли, что на самом деле «субару» никакая не машина для лесбиянок, просто очень практичная. Мужчины Понти похвалялись друг перед другом бицепсами. Они вообще были в свирепом настроении, потому что явились прямиком с возлияний по случаю конца сезона в городской бейсбольной лиге.
Взяли еще еды, налили по второй. Жара не спадала. Наконец Герти набралась храбрости. Рею Шредер она отыскала рядом с ее знаменитым немецким картофельным салатом. Тайный ингредиент — Особую Заправку — она позаимствовала у свекрови из Мюнхена.
— Привет, — поздоровалась Герти. — Я-то тебя вижу, а ты меня, кажется, нет. Так что снова привет!
Рея нахмурилась. Она в последнее время хмурилась часто. Может, от нервов. Четверо детей и работа на полный день — чего тут странного?
— И не видишь уж давно — с весны, кажется?
Я скучаю по нашим разговорам. — Герти заискивающе заглянула Рее в глаза. — Зайдешь ко мне на следующей неделе? Арло сделает курицу с песто. Знаю, ты ее любишь.
Рея вроде как призадумалась, а потом:
— Занята на работе. Меня не отпустят. Одна волоку на себе всю английскую кафедру. Плюс планирую такие вот мероприятия. Всякие барбекю. Ни секунды свободной.
Герти шагнула ближе, чего за ней вообще-то не водилось — она предпочитала обширное личное пространство. Но ради этой новой жизни — они с Ар-ло столько трудились, чтобы она состоялась! — ради дружбы с этой умной приятной женщиной она готова была выйти из зоны комфорта. Голос дрогнул.
— Я что-то не так сделала? Ты же все эти штуки планируешь. Ведь нас случайно забыли пригласить?
Рея притворилась удивленной:
— Случайно? Совершенно неслучайно!
И удалилась — белые льняные брюки колыхались над каблуками ровно на нужной высоте, чтобы не зазеленить их о траву.