Добрые всходы
В настоящий сборник включены поэтические и прозаические произведения самодеятельных рабочих авторов, членов литературных объединений Советского Союза и Германской Демократической Республики.
Страницы сборника пронизывает любовь авторов к своему социалистическому отечеству, в нем активно звучит гражданская тема, тема труда, пафос строительства нового мира, высокая коммунистическая нравственность, мотивы дружбы и рабочей солидарности народов братских стран.
Издание сборника «Добрые всходы», символизирующего союз труда и литературы, посвящено 30-летию со дня образования Германской Демократической Республики.
ПОЭЗИЯ
Герман БЕЛЯКОВ
Читая Ленина,
страниц ты не считаешь,
себя, как мир,
ты заново творишь.
Читая Ленина,
ты даже не читаешь,
а просто —
по душам с ним говоришь.
Иоахим ШИРМЕР
Он шел в лаптях из дальнего села —
Москве такие ходоки знакомы.
…Сидели у обычного стола
Не празднично одетые наркомы.
Впервые оказавшийся в Кремле,
Гость, что скрывать, был удивлен немножко:
Стояла на некрашеном столе
Без масла разогретая картошка.
Тесемку шапки дергает рука,
Ходок не может скрыть своих сомнений.
«Не верится, что наша власть крепка?» —
К нему внезапно обратился Ленин.
И вновь вопрос, не в бровь, а прямо в глаз:
«Так вы бы поразились нашей силе,
Когда б от яств ломился стол у нас
И люди фраки модные носили?..»
А гость в ответ не вымолвит ни слова,
На лапти смотрит, шапку теребя:
Он ощутил вдруг самого себя
Живою частью этой власти новой!..
Владимир ИВАНОВ
Апрельский ветер с солнечным лучом
Играет в прятки в зелени газонов,
И облака плывут над Ильичем
У бывшего завода Михельсона.
Букет цветов принес пенсионер
И, положив к подножью пьедестала,
Под яблоней на солнышке присел
И на скамью откинулся устало.
Он утро в Горках Ленинских встречал,
Там, где Пахра струится с тихим плеском.
Он встретил там однажды Ильича
С подснежниками возле перелеска.
Летело время. Шел за годом год,
Забылось многое, но это не забыто.
И каждый год в апреле он кладет
Подснежники на каменные плиты.
Лев ВАЙНШЕНКЕР
В тихом сквере на Пресне
Под зеленой листвой
Ленин в мраморном кресле.
Ленин — будто живой!
Словно пресненский житель,
Заводской старожил,
Мудрый вождь и учитель
Отдохнуть здесь решил.
Он присел, оторвался
От большого труда
Лишь на миг — и остался
На века, навсегда.
Взглядом добрым и зорким
Он глядит на ребят…
Смотрит в окна «Трехгорки»
Он ее депутат.
Что он мыслит о прошлом?
Что стремится постичь?
Знать, о чем-то хорошем
Размечтался Ильич.
Рафаэль УСТАЕВ
В край сибирский, где реченька Шуша
С Енисеем в единой судьбе,
В ссылку к Ленину едет Надюша,
Как невеста, как друг по борьбе.
Рядом с нею бесценный багажик:
Книги, лампа да писем пакет…
Строчка каждая много расскажет,
Ведь на мысли бессилен запрет.
Надоедливы качка да тряска,
Стон «чугунки» да скрипы телег,
Три недели дорожной неласки,
Неспокойный дорожный ночлег…
«Довезти бы целехонькой лампу,
От души подарить Ильичу,
Чтобы туча мохнатою лапой
Не гасила ее, как свечу.
Ночь на день торопливо находит,
Лампа день Ильичу удлинит…»
…Девятнадцатый век на исходе,
А Россия убогая спит.
Деревушку насквозь продувает
Хлесткий ветер-хозяин в ночи.
То пугливо собака залает
Или вдруг, осмелев, зарычит.
Но нужда не напугана ветром.
К Ильичу, словно к свету, идут,
За советом идут, за советом,
Чтоб по-ленински спорился труд.
Ганс ЛАНГЕР
Я тяжело ступаю
По каменной мозаике дорожки.
Груз сотен тысяч убитых —
Невыносимая, горькая ноша.
Как трудно поднять глаза,
Оторвать их от камней дорожки!
И вот зазвучала мелодия —
Она и жалоба мертвых, и призыв к живущим,
Над парком и могилами
Распростерлось небо редчайшей голубизны.
Я поднимаю голову
И ускоряю шаг.
Когда я кладу цветы
К статуе Матери-Родины,
В меня вливаются слова
Из завещания, оставленного нам, живущим,
Теми, кто девятьсот дней стоял насмерть.
Слова для моей новой песни.
Олег ГЕРАСИМОВ
В годы первых пятилеток Михаил Иванович Калинин побывал в шахтерской Горловке и рубил уголь вместе с горняками.
… В костюме старомодного покроя
Твой президент, рабочая страна,
Не походил на главного героя,
Когда вручал героям ордена.
Но разумелось все само собою,
Когда Калиныч втиснулся бочком
В горючий пласт донецкого забоя, —
Помочь тебе шахтерским обушком.
«Калиныч…» — и вокруг теплели взгляды,
Как будто он — из нашего села!..
И в этом были все его награды.
И в этом вся любовь твоя была.
Рейнгард БАРТШ
Доброе утро,
Мой серый «медведь»!
Рад,
Что опять нам
В работе гореть.
За ночь
Бока у тебя не остыли?
Медом тебя золотым
Покормили?
О, как ты дышишь! —
Дыбится спина
Так неуклюже
И очень забавно…
Сколько огня!
Сколько сил
и тепла
Ты отдаешь ежедневно
Исправно.
Нынче ты сыт.
Мне приятно, друг мой,
В жаждущем дне
Принимать соучастие,
Вечером мы
Подсчитаем с тобой
Наше
хрустально-стеклянное счастье.
Альберт КРАВЦОВ
Рассказывай про БАМ, рассказывай,
походный рюкзачок развязывай,
достань блокноты, дневники,
пусть прочитают земляки
о наших праздниках и буднях,
о парнях, в кирзачи обутых,
веселых, одержимых, злых,
когда аврал, когда запарка,
когда, казалось, небу жарко…
Об их ручищах золотых
в мазуте, в глине и смоле —
на свежеструганом столе:
ломоть ржаного хлеба в левой,
а в правой ложка. Перерыв!
А повариха королевой
плывет под радиомотив.
Рассказывай про БАМ, рассказывай,
походный рюкзачок развязывай,
И начинай не сразу вдруг,
а начинай вот с этих рук.
Через минуту эти руки
раздвинут ветви кедрача,
через минуту эти руки
бензопилу стряхнут с плеча.
Через минуту эти руки
тяжелый крутанут штурвал,
через минуту эти руки
положат метры первых шпал.
Геннадий КУЗЬМИН
В унтах,
в дубленке нараспашку,
Где дымчато клубился мех,
В японской фирменной рубашке,
С широким галстуком поверх
Он был, как инопланетянин,
Среди обычных наших роб!
Он обращался к нам: «Славяне!»
И, театрально морща лоб,
Все говорил и говорил,
Измучив комнату шагами,
Что, мол, как соколу без крыл,
Так нелегко ему на БАМе —
Он мерз в тайге,
Тонул в болоте.
Глотал без хлеба мошкару,
Познал болтанку в вертолете,
Изведал холод и жару —
И получалось по словам,
По неумолчной этой лаве,
Что он один на стройке славен,
Что он один и строил БАМ…
Он мне чертовски надоел!
Мне было горько, стыдно слушать,
Но романтические души
Друзей я трогать не посмел:
Они так верили полету
Крылатой собственной мечты!
…Текли слова, подобно меду,
в разинутые рты.
Но я-то знал,
Что в них укрылось,
В речах, как опиумный дым:
Все это — сущей правдой было,
Но было с нами,
а не с ним!
Виталий ЛУКАШЕНКО
Мы ехали не как
корреспонденты,
Мы добирались на
перекладных.
Нас не встречали ни
аплодисменты,