Ухарство — не риск, лихое дело,
Показуха — больше ничего.
Риск проверен в бурном сердце смелых
Точными расчетами его.
Всякий подвиг риску благодарен.
Риск — пружина легендарных дел.
Рисковал сознательно Гагарин —
Он ведь первым в космос улетел.
Всем известно — жизни нет дороже,
Но твердит нам мужество опять:
— Человек без риска жить не может,
Человек обязан рисковать!
Алла ШЕВЧУК
Упрямою походкой
Шагаешь, бригадир.
Меня своей проходкой
Ты к солнцу проведи.
Хозяйкою подземных
Сокровищниц огня,
Своей
подругой
сделай,
Пожалуйста, меня.
Учи с азов науки
Добра и теплоты,
Чтоб солнцем пахли руки,
Чтоб с солнцем быть
на «ты».
Евгений БУЯНОВ
В голубой океан прокаленного дня,
Через вечно холодный зенит,
Бесконечно течет половодьем огня
Негасимая сила земли.
Зажигая одних, согревая других,
Эта сила за пару минут
Льет энергии больше, чем сотни турбин
За десятки годов выдают.
Она — в щебете птиц, в половодье ручьев,
Она — в крепком наливе зерна.
Никогда никого — ни друзей, ни врагов —
Дружбой не обделяла она.
Когда вдоволь напьешься той силы живой,
Без вина, без лечебной воды,
То почувствуешь в жилых прилив огневой
И горящее солнце в груди.
Если люди, с тем солнцем шагая вперед,
Распылят его в снежной глуши —
Распластайся, гроза, расколи небосвод
И огню тому путь проложи!
Вилорий ОРЛОВ
Повисли руки над железом,
Вплотную к штанге сделал шаг,
Ладони в гриф упрямо врезал:
Железо — друг, железо — враг.
Надулись мускулы-канаты,
Зал замирает в тишине.
«Подрыв» — и гнется гриф покатый,
Атлета придавил к земле.
Вес на груди — еще полдела.
Он на плечах, звеня, дрожит.
А гриф как будто входит в тело,
А зал ревет:
— ВСТАВАЙ! ДЕРЖИ!
Над головой гора металла,
Повиснув, падает у ног.
И гул такой прошел по залу,
Как будто рухнул потолок.
Зажегся свет судейский — белый,
И вес «сто восемьдесят» взят,
Вот сколько весит светло-серый,
Обычный, мастерский «квадрат».
Марина ГЁРЛИХ
Смотрю глазами Барлаха[2] на мир…
Я вижу, человек идет сквозь бурю.
В нем мудрость, и покой, и правота.
И радостное мироощущенье
Мечтает он с другими разделить.
Но тучами отяжелело небо,
У горизонта темное совсем,
Оно грядущий сумрак предвещает,
Закованную в цепи правоту.
Смотрю глазами Барлаха на мир…
Идет усталый путник против ветра,
И спорит, и противится ему.
Ему не по натуре тучи мрака.
Он цепи рвет и прочь бросает их.
Смотрю глазами Барлаха на мир…
Парящий ангел в отсветах собора —
В нем слезы и рыданья матерей
По мудрым зодчим, тот собор воздвигшим
И павшим под фашистским сапогом.
Смотрю глазами Барлаха на мир…
Борис КНЯЗЕВ
Я по земле гагаринской иду,
А в сердце снова утро Байконура.
Вот-вот уйдут на дальнюю звезду
Ребята с Волги,
Гжати
и Амура…
Зажгут огни деревни, города,
Присядут у приемников под вечер,
И с ними
вековечная звезда
Вдруг на земном заговорит наречье.
Нелегок был таинственный маршрут,
У сыновей свои пути-дороги…
Домой, как в детстве, матери их ждут,
И не уснут
от счастья и тревоги.
У речки домик —
нет его милей.
Но жить не вечно в колыбели зыбкой.
И новый день занялся на Земле
Гагаринской весеннею улыбкой…
Опять в огнях деревни, города,
Хмелеет от черемух лунный вечер…
За миллионы верст твоя звезда
Мерцает нам о скорой нашей встрече.
Марина СТЕПАНОВА
Мы женились без загсов,
Без колец и нарядов,
Без квартир и запасов,
Без солидных окладов.
Были в чувствах мы стойки
И не знали измен,
Нас знакомили стройки
И мечты перемен.
Мы женились невенчано
В то великое время:
Так любило доверчиво
Комсомольское племя.
Наши свадьбы справлялись
В шалашах и каморках,
И всегда разлучались
Мы на утренних зорьках.
Нас манили заводы,
Сам размах пятилеток.
Штурмовали мы годы
Ради будущих деток,
Чтоб страна развивалась
И не знала ненастья.
Это долгом считалось,
В этом видели счастье.
Мы женились обыденно
В то великое время,
Но горело невиданно
Комсомольское племя.
Леонид МАНЗУРКИН
Есть и такая улица — Пушкина:
за опушками,
за речушками —
шелестит она верб макушками
над бревенчатыми избушками.
Скрыт проселочек пылью пышною,
а крылечки — садами с вишнею.
Пахнет улица тмином,
прелью,
баней топленой и конопелью.
Если парни пройдут
с подружками —
свежей стружкой пахнёт
и ватрушками…
Эту улицу,
скромницу эту,
еще успеют воспеть поэты:
нет там дворцов
и рекламы неоновой,
но чью-то няню
зовут
Родионовной!
Олег МАСЛОВ
Опять под крылом неторопко
Плывут, чуть колышась вдали,
Родные амурские сопки,
Зеленые волны земли.
Они мое детство качали
В разливах лесных зеленей
И самыми первыми стали
Высотами в жизни моей.
С вершин их когда-то впервые
За дымкой весенних палов
Увидел я дали земные,
Услышал призывный их зов.
Немало пришлось мне по свету
Пройти, испытать и узнать,
Чтоб землю волнистую эту
Своей несравненной назвать.
Поднялся ль я выше — не знаю,
Но край мой умчался вперед,
Здесь новая юность дерзает
И новые песни поет.
Но тем и родней, и дороже
Мне этот бескрайний простор,
Что, бурею века встревожен,
В грядущее дали простер.
И все здесь мое, дорогое,
И здесь меня помнят и ждут…
Шумит Приамурье родное,
А сопки плывут и плывут.
Валерий ХАТЮШИН
Поезда мои, поезда,
уносите меня от дома,
будет Родина мне знакома,
поезда мои, поезда.
Тучи серые, стук колес,
неразгаданность ожиданий,
пробудили во мне признанье
тучи серые, стук колес.
Признаюсь голубым глазам,
размечтавшимся под гитару,
что седины — еще не старость, —
признаюсь голубым глазам.
И зову ее за собой,
понимая, что с ней не слажу,
подобревшие пальцы глажу
и зову ее за собой.
Так заманчивы и новы
наши будущие тревоги,
и попутчицы и дороги
так заманчивы, так новы.
Николай СТРУКОВ
В этой встрече на Н-ской заставе,
Среди знойного ветра и скал,
Он меня растеряться заставил —
Не такого я парня искал.
Думал встретить лихого солдата,
Что с наймитами выиграл бой,
А какой-то юнец конопатый
Вдруг смущенно возник предо мной.
И еще я заметил примету
В том нескладном на вид пареньке:
Был зачитанный сборничек Фета
Крепко сжат в огрубевшей руке.
Очень метко года отразили
Красоту вот в таких пареньках,
Как сыновнюю верность России,
С автоматом и лирой в руках.
Гейнц МЮЛЛЕР
О как он знал
Сопротивленье
Матерьяла,
Противоборство
Линии и цвета
И как он усмирял его
В холстах.
Хранят они
Прованса
Полдень знойный
И тяжесть
Соком налитых
Плодов.
Он рассуждал,
Но кисть,
Душой ведома,
Любовь и хлеб