— Я говорю, бабы давно к власти пришли?
— Везде по-разному. У гелов и варов уже прилично правят. У гургутов попытки были, но успеха не имели.
— И это поэтому вас выперли на болота? — догадался я.
— Давай выпьем, — грустно предложил Великий.
— Давай, — согласился я.
— Правда, полностью без бабского участия и у нас не прошло, — продолжил вождь, даже не закусив.
— Это ты на Болотную ведьму намекаешь? — снова проявил я чудеса догадливости.
— Да, на неё родимую.
— Да, смотрящий у вас классный получился, — улыбнулся я ъ воспоминаниям. — Прямо такой «ух»!
— Это для вас, гелов, «ух!». А для нас — неприятная помеха.
— Пристукнуть не пробовали? Как муху.
— Поначалу пробовали. Да только, кто же её пристукнет. Особо рьяные давно в болоте сгнили. А потом забросили это дело. Главное, за границы болот не выходить. А к нам и так никто особо не рвётся. Так что и ведьма появляется у нас всё реже и реже. Если бы ты на голову не свалился, то эту ведьму нынешнее, молодое, поколение и в глаза бы не видело.
— Значит, она из-за меня притопала?
— Сам же говоришь — смотрящая. Вот и явилась посмотреть, что да как. Чего от тебя ожидать.
— Ну, можно, конечно, устроить восстание угнетённых гургутов и скинуть оковы ведьминского надзирательства.
— Можно-то оно можно, — проворчал Великий вождь, — да вот только нужно ли.
— За власть свою боишься, — понимающе констатировал я, подмигнув вождю. — Не будет ведьмы — гургуты снимутся с болот и пойдут войной. А на войне всякое бывает. Кто смелее, тот и правит.
— Дурак ты, — не обиделся вождь. — Война — это смерть. А вождь не за власть должен держаться, а за народ свой. Чем лучше народу, тем лучше вождю.
— А если победа? — не унимался я. — Представляешь, какие дивиденды получат твои гургуты, да и ты вместе с ними?
— Чего получат?
— Дивиденды, — на автомате повторил я. — А вот интересно, почему ваш фирменный, встроенный в меня переводчик переводит не все слова?
— Давай выпьем, — предложил вождь, удручённо вздохнув.
— Давай, — легко согласился я, поднимая кувшин. — А с переводчиком я потом разберусь, на трезвую голову.
Я оторвался от кувшина и узрел статуйность всех представителей фауны, находящихся вокруг меня, и даже не удивился. В эту игру мы уже играли. Причём играли совсем недавно. И кто был инициатором и основным массовиком-затейником, мне было тоже хорошо известно.
— Надеюсь, победила дружба? — сказал я в пространство.
— А что, не терпится сходить поплакать на остывающие трупы? — вопросом на вопрос ответили мне.
— Значит, трупа целых два? — не унимался я.
— А сам как думаешь?
— Слушай, хватит играться в свою невидимость. Проявись давай уже. Ведь не просто же так ты впечатала их в воздух, как мух в янтарь, а меня оставила. Значит, о чём-то поговорить со мной хотела. А мне с пустым местом разговаривать ой как не хочется.
— Не слишком ли много требований для одной маленькой меня?
Мне пришлось приложить огромный усилия, чтобы не рассмеяться в ответ. Если бы она ещё сказала что-то про слабенькую, то ржать бы мне пришлось долго и надрывно. Видел я, как эта маленькая, слабенькая и беззащитненькая ведёт себя хотя бы с теми же гургутами. О себе вообще молчу. Меня она пинает как… да-да, именно тот матрац. Причём делает это не напрягаясь и не потея.
— Так будешь проявляться в видимом эфире или пойдёшь лесом?
— Куда пойду? — хихикнула ведьма.
— Не «куда», а «откуда». И при уходе не забудь мне вождя вернуть, мы ещё с ним не допили.
— Эх, говорила я тебе, не бухай. Добром не кончится.
— Пока добром не заканчиваются только общения с такими пацифистками, как ты и те две принцессы. А вот конкретно этот застывший вождь мне ничего плохого не сделал.
— Хорошее слово «пока».
— Так, хватит, — начал закипать я. — Давай быстренько говори, чего припёрлась, и вали на все четыре стороны. Надоело мне вести бесполезные дискуссии.
— Надо бы тебя, конечно, проучить немного за хамство, только времени жалко.
— Вот и не трать его понапрасну, — огрызнулся я в ответ.
— Помниться, совсем недавно было всё по-другому, — вздохнула невидимая ведьма.
Помнится ей. Мне тоже помнится. Пристыдить меня решила. Ну что, у тебя это получилось. Вот только тебе я этого не покажу. Не дождёшься от меня такого счастья. Как ни старайся, а вот не дождёшься, и всё тут. Буду я ещё растекаться лужицами чувственной мимимишности перед всякими болотными. Тьфу, слово-то какое поганое, мимимишность.
— Ладно, перестань лицо напрягать, — прервала мои терзания ведьма, становясь видимой. — Маску зловредного женоненавистника ты больше на себя не приклеишь.
— С чего это?
— Да в присутствии меня не приклеится, — заверила ведьма. — Впрочем, в присутствии двух пощипанных принцесс тоже.
— Так они живы?
— Более чем. Живы, стоят ровно, ходят почти уверенно, дышат через раз. Правда, Хлоя при этом чуть подсвистывает. А Мара головёнку всё больше вправо поворачивает, чтобы обзор улучшить.
— В смысле?
— У одной пары зубов не хватает. А у другой правый глазик заплыл. Но в остальном почти такие же, как и были.
— Вы что там, до уличного мордобоя опустились?
— Я бы сказала, до болотного. С улицами здесь, сам понимаешь, не очень.
— И ты уделала этих двоих исключительно врукопашную без грамма своего болотного колдовства?
— А вот это как раз — как ты называешь? — болотное колдовство и помогло в том, чтобы они своё колдовство против меня не использовали.
— Допустим. И даже предположим, что Хлоя против тебя соплячка. Но Мара… вот ни за что не поверю. Да ещё если они вместе…
— Не забывай, — остановила мои измысления Болотная, — я живу среди гургутов. А на одного гургута таких Мар штук пяток надо.
— Ой ли? — усомнился я с издёвкой.
— По крайней мере три, — поправила саму себя ведьма. — Так, не морочь мне голову!
— Да ты что? Ни в одном глазу. Хочешь честно? Мне вдруг стало как-то абсолютно по барабану, фиолетово и до лампочки. Надеюсь, переводчик, который ты хакерским образом качнула у меня, сейчас правильно растолковывает значения этих простейших русских выражений. Так вот, идите вы всей своей троицей в свой задрипанный матриархат! Или куда подальше. А я ведь к вам чувства начал… впрочем, сейчас не об этом. Так вот, вы идёте… идёте… короче, идёте. А я иду к гургутам. И очень надеюсь, что дороги наши больше не пересекутся. Мне тут Великий поведал, что пока я не появился здесь, ты к ним нечасто заскакивала. Можешь вообще не появляться. Гургуты с болот носа не высунут. Оно им нужно как вихру пятая нога. И я теперь их очень понимаю. И не надо сейчас заливать сказки о том, что я верю не тому, и прочую ересь. Гургуты славные парни, правда, немного с придурью, как, впрочем, и все вы здесь. Но мне их придурь ближе, понятнее и для сердца пользительнее. А в ваши игры мне играть порядком надоело. Всё, нет больше желания, да и не было никогда.
— Это у тебя желания не было? Да ладно, не смеши меня.
— И даже не собирался. Дежурным шутом назначишь кого-нибудь другого. А с меня хватит. И я сейчас абсолютно не шучу. Всё, растворись в воздухе и не забудь вождя вернуть в естественное состояние.
— Значит, вот как заговорил.
— А как с вами ещё разговаривать? Сюсюкаться как с умалишёнными мне отсутствие опыта психврача не позволяет. Других способов общения с вашей фиминистическо-прибабахнутой компанией я не знаю. Поэтому — гургуты, гургуты и только гургуты, как завещал великий вождь.
— Нет, всё-таки не понимаю, — задумчиво изрекла ведьма в пространство.
— Что, опять началось?! — раздражённо оборвал её я.
— Какого тебя Хлоя сюда припёрла? — продолжила Болотная, не желая обрываться.
— Опять двадцать пять. Иди зубы ей восстанови, она, может, на радостях тебе и поведает. А вот мне это совсем не интересно.
— Вот прямо совсем-совсем не интересно?
— Ни капельки. Слушай, давай начистоту?
— Давай, — согласилась ведьма.
И вот тут повисла МХАТовская пауза. А что я, собственно, хотел ей высказать начистоту? Что я хотел добавить к тому, что я уже обозначил до этого момента? Может, то, что девчонки мне всё ещё интересны, причём именно как девчонки, как представительницы противоположного пола? Но об этом я бы не сказал Болотной даже в предсмертном желании. А то бог его знает, как поведёт себя ведьма, услышав это признание. Тем более опыт тесных, я бы даже сказал, интимных отношений у меня уже был. И давать ход этим отношениям у меня не было никакого желания, по крайней мере сейчас.
— А вот не буду я тебе ничего давать. Не обязан, знаете ли. И нечего на меня глаза пучить…
— Значит так, — перебила меня Болотная ведьма, — сейчас собираешь всего себя в горсть и быстрым шагом следуешь за мной.
— Это с какого такого перепугу? — взбеленился я в ответ. — Я не помню, чтобы в рабство нанимался.
— Кто куда нанимался, мы разберём попозже. Повторюсь: сейчас времени жалко. И неизвестно, появится ли у нас снова это время или нет.
— Если тебе своего времени жалко, то вот мне своего — нисколечко. Поэтому давай рассказывай с чувством, с толком, с расстановкой. И постарайся не пропускать ничего, а то я здесь уже хренову тучу времени нахожусь, а всё тыкаюсь как слепой котёнок. Пора что-то менять. Или тебе так не кажется?
— Вот знаешь, совершенно не кажется. Да и, пожалуй, рассказывать тебе я ничего не буду.
— Значит, не будешь?
— Не буду.
— Вот и вернулись к тому, с чего начинали. Порядок действия повторить?
— Какой ещё порядок?
— Да всё тот же. Ты исчезаешь в пространстве. На все четыре стороны. А мы с вождём — вернуть его не забудь, кстати, — продолжаем под винцо о бабах, мировых проблемах, и прочей, задушевной лабудени. И не затягивай, а то я уже трезветь начал.
— Видит бог, я этого не хотела, — со вздохом произнесла ведьма.