Стал Добрыня им слово молвить:
– Для того ли вам тела даны прекрасные, чтобы ими богатство добывать? Не в богатстве мирском ведь счастье человеческое! Жалко мне вас, бедных-несчастных: вы про счастье да радость не слышали даже, богатство души с вином утекло, радость – как лебедь, пойманная и убитая, умерла… Старость к вам придёт и смерть за нею – а любви вы так и не узнаете, зря жизни свои растратите…
Не слыхали дéвицы прежде таких речей, испугались, как про старость и смерть услышали, заплакали, краска по щекам потекла…
А Добрыня их спрашивает:
– Где же юноши, которые ваше вино пьяное пили, лебёдушек ели?
Дéвицы отвечают:
– Кто ушёл голый да босый, а другие – как мы живут, – и на соседний терем указывают, где юноши девиц завлекают, вином пьяным поят и богатство тем добывают…
– Приводите их сюда скорее! Вместе вы жили неправедно – вместе вам и ответ держать, содеянное исправлять!
Собрались перед Добрыней юноши и дéвицы. Стал им Добрыня про жизнь и про смерть рассказывать, про счастье и любовь бескорыстную объяснять. Стал им говорить, что за дело каждое недоброе должен человек ответ держать, зло содеянное исправлять.
– Выберите друг другу спутников: дéвица – юношу, юноша – дéвицу. И ступайте по земле, отдавайте то, что у других брали неправедно, всем, кому сможете, – помогайте! Только тáк сердца ваши освободятся! И друг друга тогда полюбить сможете! Да ведь и только в любви сердечной детки добрые да ласковые родятся! Только в любви сердечной новая жизнь для вас наступит: обретёте счастье такое, которому старость да смерть не страшны!
Сделали юноши и дéвицы по слову Добрынину, пошли по земле богатства награбленные раздавать, добру и бескорыстию учиться, любовь потерянную искать.
А Добрыня к камню вернулся, мечом надпись первую рассёк. Исчезла надпись, будто и не было вовсе.
… Поехал Добрыня направо: «Не Богатырская доля – богатым быть!», – думает, – «Поеду, посмотрю!»
Долго ли, коротко ли ехал, видит: гора перед ним – золота полна и каменьев драгоценных россыпи, под горой – кости человеческие грудами белеют, вокруг горы – людишки мешки со златом и каменьями тащат, надрываются, да не унести им всё то злато, которое жадность взять хочет.
А в горе Горыныч-змей о тридцати головах сидит, сладко ест, сладко спит, косточки человеческие под гору сплёвывает. Всегда у него наготове обед: словно цепи тяжёлые, богатство людей к горе приковало, всё больше взять хотят – и не уйти никогда!
Собрал Добрыня людей, под тяжестью непосильной согнувшихся. Стал им слово молвить. Рассказал по Горыныча-змея, что в горе живёт, рассказал, что лишь то человеку принадлежит, что он с собой унести в мир инóй сможет, только тем человек истинно владеет, что подарить готов, только то богатство возрастает-приумножается, которое делу доброму служит.
Стали люди распрямляться-освобождаться. Пошли дарить то, что с собой взять смогли, преумножать дела добрые да слова Добрынины другим людям рассказать и историю о золотой горе поведать.
Тут Горыныч-змей почуял себе недоброе: куда ни глянет – нет никого, только слитки и каменья драгоценные… Один Добрыня пред горой стоит, Горыныча-змея поджидает.
Налетел Горыныч-змей на Добрыню, огнём из тридцати голов поплёвывает, дымом смрадным попыхивает.
А Добрыня ему и говорит:
– За что так наказан ты, бедный Горыныч-змей?
Все головы Горыныча на Добрыню зашипели:
– Зачем ты сюда пришёл? Смерть свою искал? – Так знай, что нашёл! Не увидят тебя на земле больше, не сносить тебе твоей головы: косточки твои обглодаю, на место видное сложу, чтобы не было Богатырям соблазну мне мешать жить припеваючи! Жил я без забот, не тужил, каждый день на обед ко мне очередь была, люди вокруг горы ходили, златом, как цепями прикованные. Ты людей освободил – за то страшной смертью умирать будешь!
– Это мы ещё посмотрим, кто кого, – улыбнулся Добрыня, щит свой Огненный поднял, меч сияющий обнажил.
И закипела битва.
Горыныч-змей огнём полыхает, на Добрыню налетает. Добрыня щитом огонь тот отражает, броню со змея мечом сбивает.
Сутки бьются, другие бьются, на третьи сутки стал Горыныч-змей голым: не одной чешуйки на теле его не осталось. Рассёк тогда Добрыня его на части: каждой голове по части досталось.
Поползли тридцать змеек по земле, повинились перед Добрыней.
И сказал им Добрыня:
– За то, что столько людей загубили, жизни вам – в змеиных телах проживать, каждый год кожу змеиную спускать, пока не останется злобы и яда в вас! Тогда позволено будет вам стать лягушечками да ящерками – и познавать, как без злобы на Земле жить!
И Добрыня к камню вернулся, мечом надпись вторую рассёк. Исчезла надпись, будто и не было вовсе.
… Поехал Добрыня прямо: туда, где наречено убиту быть. «Не Богатырская это доля – убитым быть!», – думает, – «Поеду, посмотрю!»
Долго ли, коротко ли ехал, опасностей не видит.
Только стольный град перед ним стоит. Князь Добрыню встречает-привечает, за стол рядом с собой на место почётное сажает, хлебом-солью потчует. Гусляры ему славу поют, золотым шлемом его слуги княжеские венчают, латами узорными награждают. На перины мягкие, под одеяла шелковые спать Добрыню кладут. Славой и почётом окружён Добрыня – и нет опасности никакой!
Время течёт, а ничто не меняется! Нет того, кому Добрыне помогать, некого от неволи избавлять!
Неспокойно от этого Добрыне стало, не привык он без дела жить!
Стал Добрыня Отца-Бога спрашивать:
– Где же враг тот, которого одолеть я должен?
– Главный враг в самом себе может жить: если бы поддался ты увещеваниям ласковым да жизни в довольстве, если забыл бы про беды людские да про долг Богатырский – тут бы и пришёл конец Добрыне-Богатырю! Самый сложный подвиг – самого себя победить! В ком самость умерла, а любовь взросла всеохватывающая – тот, воистину, – Богатырь Великий! Выдержал ты это испытание славой и почётом, не забыл предназначение своё!
Попрощался Добрыня с князем и слугами его, за приём и почёт благодарил. И в путь снарядился.
Поехал Добрыня к камню, ударил мечом – исчезла надпись последняя, будто и не было вовсе.
Тогда рассёк Добрыня камень надвое – и забил между половин источник чистый, натекло озеро. Воды прозрачные, целебные всякому жажду утоляют, немощи исцеляют, радостью наполняют.
Стали рыбки в озере том жить.
Стали птицы прилетать к озеру тому гнёзда вить.
Стали звери лесные к озеру приходить воды попить.
Приходят и люди к озеру. Умываются – и уменьшаются в них страсть к богатству и славе, тела от хвори исцеляются, души очищаются и светом чистым да любовью наполняются.
… А Добрыня дальше едет.
Едет Добрыня по лесам, едет Добрыня по полям. И словно солнце в груди Богатырской сияет! Нет дела, что бы не по плечу было силушке Богатырской! Нет супротив него противника, который мог бы его победить!
Как Добрыня úдолище победил
Едет Добрыня по Земле, рать малую собирает. Смелых да сильных духом в ту рать Богатырскую набирает. И о том, как дело Богатырское на Земле вершить, наставляет. Говорит им Добрыня заповеди Богатырские:
Заповедь первая – Добро на Земле творить; и не для себя – для людей жить; и не как сам хочешь – а как Бог велит.
Заповедь вторая – Силу взрастить великую Богатырскую; и не гневом да наскоком с врагом сражаться – а Любовью и Покоем Силу ту направлять, дабы верх над неприятелем держать.
Заповедь третья – Мудрость иметь, чтобы праведно – где добро, где зло – рассудить: чтоб невинного не погубить, чтоб виноватого не озлобить, а изменить-исцелить, чтоб Добру силы прибавить, чтоб в свет Любви всех людей направить.
… Едет Добрыня, смотрит вдаль: где оно – то дело, что сегодня свершить суждено?
Видит: идолище стоит, пустое внутри. А люди вокруг живут, идолищу поклоняются, несут ему подаяние богатое, чтобы идолище их от врагов защитило, дождь пролило, больных исцелило, урожай подарило… В страхе перед идолищем люди простираются, молят его о милости…
А идолище ночами глазами сверкает огненными, голосом гремит страшным, кару неминучую обещает неповинующимся…
Живёт при идолище человечишка, подношения для идолища принимает, правила от имени идолища диктует, подчинения себе требует…
Подношениями теми идолищу человечишка тот пользуется. И власть над людьми имеет большую…
Удивился Добрыня, опечалился, что не к Отцу-Богу живому люди обращаются, а к идолищу пустому.
Стал людей спрашивать: почему они идолищу поклоняются?
Люди ему отвечают:
– И отцы наши так жили, и деды, и деток мы учим идолища бояться и во всём слушаться. Тот Бог, о Котором ты говоришь, не видим нам и неведом, а идолище – вот оно, и непослушных покарает! Мы и слушать тебя боимся, уходи отсюда лучше, чтоб не было беды!
Только несколько самых смелых говорят Добрыне:
– Покажи нам, что идолище пустое внутри, – тогда поверим тебе!
Собрал Добрыня смелых вокруг себя, и пошли они к идолищу.
А на встречу им тот человечишка: страшной карой грозит тому, кто близко к идолищу подойдёт, смерть обещает неминучую и муки вечные после смерти сулит, проклятиями сыпет страшными!…
Улыбнулся Добрыня, поднял щит свой тихонько – отразилась злоба человечишки – и на него же и упала. Побежал он прочь, от страха едва жив…
Показал Добрыня смелым, что внутри идолища… пустота, приходил лишь человечишка тот вечером, зажигал внутри огонь и горели глаза идола, сверкали страшно, читал он громко надписи на стенах, предками его вырезанные, – и гудела пустота внутри идолища голосом нечеловеческим…
Тогда стали его спрашивать смелые:
– Показал ты нам пустоту идолища, покажи теперь Отца-Бога твоего!
Отвечает им Добрыня:
– Бог-Отец – всему Родитель и Создатель. Он – везде!
Посмотрите на деревья прекрасные, травы зелёные, мхи пушистые, цветы душистые, на холмы дальние, на небо синее, на солнце лучистое! Пусть же исполнится душа благодарностью за красоту такую, Отцом созданную!