А будет Добрынюшка во двенадцать лет,
Изволил Добрыня погулять молодец
Со своею дружиною хоробраю
20 Во те жары петровские.
Просился Добрыня у матушки:
— Пусти меня, матушка, купатися,
Купатися на Сафат-реку!
Она, вдова многоразумная,
25 Добрыне матушка наказывала,
Тихонько ему благословение дает:
— Гой еси ты, мое чадо милая,
А молоды Добрыня Никитич млад!
Пойдешь ты, Добрыня, на Израй на реку,
30 В Израе-реке станешь купатися —
Израй-река быстрая,
А быстрая она, сердитая:
Не плавай, Добрыня, за перву струю,
Не плавай ты, Никитич, за другу струю.
35 Добрыня-та матушки не слушался,
Надевал на себя шляпу земли греческой,
Над собой он, Добрыня, невзгоды не ведает,
Пришел он, Добрыня, на Израй на реку,
Говорил он дружинушке хоробрыя:
40 — А и гой еси вы, молодцы удалыя!
Не мне вода греть, не тешити ее.
А все молодцы разболокалися
И тут Добрыня Никитич млад.
Никто молодцы не смеет, никто нейдет,
45 А молоды Добрынюшка Никитич млад,
Перекрестясь, Добрынюшка в Израй-реку пошел,
А поплыл Добрынюшка за перву струю, —
Захотелось молодцу и за другую струю;
А две-та струи сам переплыл,
50 А третья струя подхватила молодца,
Унесла во пещеры белокаменны.
Неоткуль вз(я)лось тут лютой зверь,
Налетел на Добрынюшку Никитича,
А сам говорит-та Горынчища,
55 А сам он, Змей, приговаривает:
— А стары люди пророчили,
Что быть Змею убитому
От молода Добрынюшки Никитича,
А ныне Добрыня у меня сам в руках!
60 Молился Добрыня Никитич млад:
— А и гой еси, Змеишша Горынчишша!
Не честь-хвала молодецкая
На нагое тело напущаешься!
И тут Змей Горынчишша мимо ево пролетел
65 А стали ево ноги резвыя,
А молоды Добрынюшки Никитьевича,
А грабится он ко желту песку,
А выбежал добрый молодец,
А молоды Добрынюшка Никитич млад,
70 Нагреб он шляпу песку желтова,
Налетел на ево Змей Горынчишша,
А хочет Добрыню огнем спалить,
Огнем спалить, хоботом ушибить.
На то-то Добрынюшка не робок был:
75 Бросает шляпу земли греческой
Со темя пески желтыми
Ко лютому Змею Горынчишшу, —
Глаза запорошил и два хобота ушиб.
Упал Змей Горынчишша
80 Во ту во матушку во Израй-реку.
Когда ли Змей исправляется,
Во то время и во тот же час
С(х)ва(т)ал Добрыня дубину тут, убил до смерти.
А вытощил Змея на берег ево,
85 Повесил на осину на кляплую:
Сушися ты, Змей Горынчишша,
На той-та осине на кляплыя.
А поплыл Добрынюшка
По славной матушке по Израй-реке,
90 А заплыл в пещеры белокаменны,
Где жил Змей Горынчишша,
Застал в гнезде ево малых детушек,
А всех прибил, пополам перервал,
Нашел в пещерах белокаменных
95 У лютова Змеишша Горынчишша,
Нашел он много злата-серебра,
Нашел в полатах у Змеишша
Свою он любимую тетушку,
Тое-та Марью Дивовну,
100 Выводит из пещеры белокаменны
И собрал злата-серебра.
Пошел ко матушке родимыя своей,
А матушки дома не годилася:
Сидит у князя Владимера.
105 Пришел-де он во хоромы свои,
И спрятал он свою тетушку,
И пошел ко князю явитися.
Владимер-князь запечалился,
Сидит он, ничего свету не видит,
110 Пришел Добрынюшка к великому князю Владимеру,
Он спасову образу молится.
Владимеру-князю поклоняется,
Скочил Владимер на резвы ноги,
Хватя Добрынюшку Никитича,
115 Целовал ево во уста сахарныя;
Бросилася ево матушка родимая,
Схватала Добрыню за белы руки,
Целовала ево во уста сахарныя.
И тут с Добрынею разговор пошел,
120 А стали у Добрыни выспрашивати,
А где побывал, где начевал,
Говорил Добрыня таково слово:
— Ты гой еси, мой сударь-дядюшка,
Князь Владимер, со(л)нцо киевско!
125 А был я в пещерах белокаменных
У лютова Змеишша Горынчишша,
А все породу змеиную ево я убил
И детей всех погубил,
Родимую тетушку повыручил!
130 А скоро послы побежали по ее,
Ведут родимую ево тетушку,
Привели ко князю во светлу гридню, —
Владимер-князь светел-радошен,
Пошла-та у них пир-радость великая
135 А для-ради Добрынюшки Никитича,
Для другой сестрицы родимыя Марьи Дивовны.
5. ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ И ОТЕЦ ЕГО НИКИТА РОМАНОВИЧ
Доселева Рязань селом слыла,
А нынече Рязань слывет городом.
И жил в Рязани богатый гость,
Что по имени Никита, сын Романович;
5 Девяносто лет жил Никита, не старился,
Выводил из стойла добра коня,
Накладывал потнички бумажные,
На потнички — ковры сорочинские,
На коврики — седелочки черкасскиие:
10 Подтягивал подпруги шелковые,
Двенадцать подпруг шелковых,
Садился старой на добра коня.
Не ясен сокол в перелет летал,
Не белый кречет перепархивал. —
15 Тут ехал удалой добрый молодец.
Под ним добрый конь, как бы лютой зверь,
На коне-то сбруя под оправою,
Под оправою однозолотною;
Сам на коне, как сокол, сидит.
20 Едет он ко городу Киеву,
Едет он ко ласкову князю Владимиру,
Ко солнышку ко Сеславьеву;
Едет он ко высокому ко терему,
Выезжает на улицу на широку.
25 Со добра коня Никитушка соскакивал,
Ни к чему он коня не привязывал,
Никому он коня не приказывал.
Спрашивал он у ворот привратников,
Спрашивал у дверей придверников,
30 Отворял двери потихошеньку,
Запирал он двери помалехоньку,
Крест кладет по-писаному,
Поклон ведет по-ученому:
— Здраствуешь, ласковый Владимир-князь,
35 Со душечкой со княгинею!
— Добро пожаловать, удалый добрый молодец,
Ты Никита, сын Романович,
За один ты стол хлеба кушати.
Он кладет крепо́к и со панцирем,
40 Кладет на дубовый стол.
Отошедши, Никита поклоняется:
— Ой ты гой еси, ласковый Владимир-князь,
Ты давай мне попа, отца духовнова,
Давай ты игумна и пострижника,
45 Давай монаха и учителя,
При старости мне лет душу спасти.
И проговорит ласковый Владимир-князь:
— Гой еси ты, удалой добрый молодец,
Гой еси, Никита, сын Романович!
50 На кого ты оставляешь стольный Киев-град?
На кого оставляешь меня, князя Владимира?
Проговорит Никита, сын Романович:
— Я надеюся на чадо свое милое,
На того ли на Добрыню на Никитича.
55 Проговорит ласковый Владимир-князь:
— Гой еси, Никита, сын Романович!
Он малешенек ишшо и глупешенек,
Глупешенек — только трех годов.
Он дает ему попа, отца духовнова,
60 Дает игумна и пострижника,
Дает монаха и учителя.
Немного Никита пожил — переставился:
Остается у Никиты житье-бытье,
Остается у Никиты все богачество,
65 Остается у Никиты молодая жена,
Молода Амельфа Тимофеевна,
Остается у Никиты чадо милое, —
Молодой Добрыня Никитьевич,
Молодой Добрыня семи годов.
70 Стал Добрынюшка на возрасте,
Стал на возрасте — пятнадцать лет;
Стал по улице похаживать.
Стал он палицей помахивать,
Зачал сабелькой пофыркивать,
75 Стал он копьицом подпиратися.
У Добрыни сердце возъярилося,
Могучи плечи расходилися:
Не может уничтожить свое ретиво сердце.
Идет он во светлую во светлицу,
80 Сам говорит таковы слова:
— Гой еси ты, моя матушка родимая,
Молода Амельфа Тимофеевна!
Сдавай ты мне коня богатырского.
И проговорит ему родима матушка:
85 — Ах ты, мое дитятко сердечное,
Ты малешенек еще и глупешенек.
Поживи-ко ты ишшо малешенько,
Покопи-ко ты ишшо ума-разума.
Потерять тебе будет буйна голова.
90 — Ах ты, матушка моя родимая,
Не могу я уничтожить ретиво сердце,
Мне охота съездить далече,
Съездить далече во чисто поле,
Пострелять мне гусей-лебедей
95 И пушистых, перелетных, серых уточек.
Не могла мать переставить таковы слова;
И выводит она ему добра коня,
Из тоя из конюшни из новыя,
И выносит всю сбрую богатырскую.
100 И накладывал Добрыня потнички бумажные,
И на потнички — ковры сорочинские,
И на коврички клал седелочки черкасские.
Подтягивал двенадцать подпруг шелковых,
Надевал на себя платье соотцовое;
105 Соотцово платье ему узехонько и коротохонько,
И ставил он в стременышко гольяшное,
И садился он в седелышко черкасское.
И стоит его матушка у стремена,
Молода Амельфа Тимофеевна,
110 И плачет она, как река течет,
И сама говорит таковы слова:
— Ах ты, мое дитятко сердечное,
Поедешь ты далече во чисто поле,
Постреляешь ты сколько гусей-лебедей
115 И пушистых, перистых малых уточек,
И приедешь ты ко батюшке Днепру-реке,
Захотись тебе будет покупатися,
Захотись тебе будет, Добрынюшка, потешиться,
И станешь ты, серый селезень, поплавати,
120 И, серый гоголь, поныривать.
Через первую ты струичку переплывешь,
Через втору струичку переплывешь,
Через третью струичку не плавай ты:
И тут струи вместе соходятся,
125 И унесет тебя к горам высоким,
Ко тому тебя ко люту змею;
Пожрет тебя злой Змеишшо-Горынишшо.
Благословился он у своей родимой матушки
И поехал далече в чисто поле.
130 И стрелял он сколько гусей-лебедей
И пушистых, перистых малых уточек.
И приехал он ко батюшку Днепру-реке,
И вздумал он покупатися,
И вздумал он, удалой добрый молодец, потешиться.
135 И стал он, серый селезень, поплавати,